Свадебное платье жениха - читать онлайн книгу. Автор: Пьер Леметр cтр.№ 3

Она проговорила «Идем домой» не допускающим возражений тоном.

И все.

За весь вечер они не сказали друг другу ни слова. У каждого были на то свои причины. Она вскользь задалась вопросом, не приведет ли эта пощечина к проблемам с мадам Жерве, прекрасно сознавая, что ей это безразлично. Теперь придется уходить, и все было так, словно она уже ушла.

Как нарочно, именно этим вечером Кристина Жерве вернулась поздно. Софи спала на диване, пока на экране под взрывы воплей и аплодисментов шел баскетбольный матч. Ее разбудила тишина, когда мадам Жерве выключила телевизор.

— Уже поздно… — извинилась та.

Софи взглянула на стоящую перед ней фигуру в пальто и сонно пробормотала:

— Пожалуйста.

— Не хотите переночевать здесь?

Когда мадам Жерве возвращалась поздно, она всегда предлагала ей остаться, Софи отказывалась, и мадам Жерве оплачивала ей такси.

В одно мгновение перед Софи промелькнули завершающие кадры сегодняшнего дня, молчаливый вечер, ускользающие взгляды, сосредоточенный Лео, который терпеливо выслушал вечернюю сказку, думая при этом о чем-то другом. Он с таким очевидным трудом вытерпел ее прощальный поцелуй, что она с удивлением услышала, как говорит:

— Ничего страшного, малыш, ничего страшного. Прости меня…

Лео кивнул, соглашаясь. В этот момент показалось, что взрослая жизнь внезапно ворвалась в его мир, и это и его лишило сил. Он быстро заснул.

На этот раз Софи согласилась остаться ночевать, настолько была подавлена.

Она сжала в руках чашку с уже остывшим чаем, не обращая внимания на слезы, тяжело падавшие на паркет. На краткое мгновение всплыла картина: тело кошки, приколоченное к деревянной двери. Черно-белая кошка. И еще другие картины. Сколько смертей. В ее жизни было много смертей.

Пора. Взгляд на кухонные часы: полдесятого. Не отдавая себе отчета, она прикурила еще одну сигарету. Нервно раздавила ее в пепельнице.

— Лео!

Собственный голос заставил ее вздрогнуть. Она услышала в нем непонятно откуда взявшийся страх.

— Лео?

Она бросилась в детскую. На кровати громоздились простыни, под ними вырисовывалось нечто вроде американских горок. Она с облегчением выдохнула и даже слегка улыбнулась. Испарившийся страх вызвал в ней невольный всплеск чего-то вроде благодарной нежности.

Она подошла к кровати со словами:

— И куда это подевался наш мальчик?.. — Обернулась. — Может быть, здесь… — Легонько хлопнула дверцей соснового шкафа, искоса наблюдая за кроватью. — Нет, не в шкафу. Может, в ящиках… — Выдвинула ящик — один раз, другой, третий, повторяя: — Не в этом… Не в этом… И тут нет… Где ж он может быть?.. — Потом подошла к двери и уже громче сказала: — Ну ладно, ничего не поделаешь, раз его тут нет, я ухожу…

Она громко хлопнула дверью, но осталась в комнате, глядя на кровать и фигурку под простынями. Поджидая реакции. И тут ее охватила тревога, засосало под ложечкой. Фигура на кровати оставалась неподвижной. Она застыла на месте, слезы снова подступили к глазам, но не теперешние, а прежние, которые орошали окровавленное тело мужчины, упавшее на руль, которые брызнули после того, как ее руки скользнули по спине старой женщины, летевшей с лестницы.

Механическим шагом она приблизилась к кровати и одним рывком сдернула простыни.

Лео был там, но он не спал. Он лежал голый, скорченный, запястья привязаны к щиколоткам, голова свисает между колен. В профиль видно, какого жуткого цвета у него лицо. Пижамой воспользовались, чтобы крепко связать его. Шнурок на шее был затянут так туго, что оставил в плоти глубокую борозду.

Она вцепилась зубами в кулак, но не смогла сдержать рвоту. Склонилась вперед, изо всех сил стараясь не касаться ребенка, но ей ничего не оставалось, как опереться о кровать. Маленькое тело тут же скользнуло к ней, голова Лео стукнулась о ее колени. Она так крепко прижала его к себе, что они с неизбежностью упали друг на друга.

И вот она сидит на полу, привалившись спиной к стене, прижимая к себе неподвижное ледяное тело Лео… Собственные завывания потрясают ее так, словно исходят от кого-то другого. Она опускает глаза к ребенку. Несмотря на застилающую взор пелену слез, она ясно различает всю необъятность катастрофы. Механически гладит его волосы. Лицо его, изжелта-белое, покрытое пятнами, обращено к ней, но неподвижные глаза смотрят в пустоту.

2

Сколько времени? Она не знала. Открыла глаза. Первое, что ощутила, — вонь от своей майки, залитой рвотой.

Она по-прежнему сидела на полу, привалившись спиной к стене, и упорно глядела в пол, словно желая, чтобы все застыло — и голова, и руки, и мысли. Остаться так, неподвижной, слиться со стеной. Когда останавливаешься, все тоже должно остановиться, верно? Но от этого запаха ее мутило. Она повернула голову. Крошечное движение вправо, в сторону двери. Который час? Обратное движение, тоже минимальное, влево. В ее поле зрения — ножка кровати. Это как головоломка, которую надо собрать: стоит одному кусочку стать на место, и в сознании возникнет цельная картинка. Не поворачивая головы, она чуть-чуть пошевелила пальцами, ощутила под рукой волосы, всплыла, как ныряльщица на поверхность, к поджидающему ее ужасу, но тут же остановилась, пронзенная электрическим разрядом: телефон разразился воплями.

На этот раз ее голова без колебаний повернулась к двери. Звонок доносился оттуда, от ближайшего телефона, который стоял в коридоре на столике из канадской березы. Она на мгновение опустила глаза и оцепенела при виде детского тельца: оно лежало на боку, голова на коленях, в такой застывшей неподвижности, что само напоминало картину.

Итак, мертвый ребенок, наполовину распростертый на ее собственном теле, надрывные телефонные звонки и Софи, в чьи обязанности входит заботиться о ребенке и подходить к телефону, которая сидит, прислонившись к стене, мотая из стороны в сторону головой и вдыхая запах собственной рвоты. Голова у нее закружилась, снова навалилась дурнота, она едва не потеряла сознание. Мозг плавился, рука безнадежно тянулась вперед как у утопающей. От ужаса и смятения ей показалось, что звонки стали еще пронзительней. Сейчас она слышала только их, и они ввинчивались в мозг, заполняя и парализуя ее всю. Вытянув руки, потом разведя их в стороны, она вслепую отчаянно попыталась нащупать опору, наконец обнаружила справа что-то твердое, за что можно ухватиться, чтобы удержать остатки сознания. И этот безостановочный звон, не желающий умолкнуть… Ее рука вцепилась в угол тумбочки, на которой у изголовья Лео стояла лампа. Она изо всех сил сжала пальцы, и это мышечное усилие заставило дурноту на мгновение отступить. И звонок замолк. Потянулись долгие секунды. Она задержала дыхание. Мозг медленно отсчитывал… четыре, пять, шесть… телефон молчал.

Она подсунула руку под тело Лео. Он ничего не весил. Ей удалось уложить его голову на пол и ценой нечеловеческого усилия встать на колени. И снова навалилась тишина, плотная, почти осязаемая. Она дышала урывками, как женщина при родах. Длинная нитка слюны свисала с уголка ее губ. Не поворачивая головы, она всмотрелась в пустоту, ища следы чьего-то присутствия. И подумала: здесь, в квартире, кто-то есть — тот, кто убил Лео, убьет и меня тоже.