Роковая перестановка - читать онлайн книгу. Автор: Барбара Вайн cтр.№ 83

Шли дни, и Руфус позвонил Эдаму. Он, как и Эдам, ждал новостей из Уайвис-холла. Как только он увидел фамилию на первой странице «Стандарда», сразу понял, что это фамилия Шивы. Манджусри. Теперь он ее вспомнил. Сгорел дом Шивы, и именно Шива погиб, пытаясь спасти свою жену. Некий продавец из магазина, как его назвали в газете, но это был он. Руфус, с «секретной порцией» в руке, просматривал газету — у него уже вошло в привычку каждое утро и каждый вечер пробегать глазами все страницы, — и ничего не находил. Но это вопрос времени, теперь он в этом не сомневался. Появилось слишком много свидетелей, так что глупо и дальше верить в возможность выйти сухим из воды. Руфус не начинал строить планы на экстренный случай, потому что таких планов просто быть не могло: для врача, консультанта, который оказался замешан в убийстве, утаивании двух смертей и сокрытии тел, выбора просто нет. Ему остается только психологически подготовиться к их приходу, чтобы суметь сохранить хладнокровие и внешние приличия. Однако Руфус уже не чувствовал облегчения от смерти или исчезновения свидетелей, от отъезда Мери Гейдж, от смерти Беллы и Эвана. В отношении Шивы, еще раз взглянув на фотографию, он испытал нечто чуждое его натуре — жалость, смешанную с ужасом. И все же для Шивы было лучше умереть, чем проходить через то неизбежное, через что проходит сейчас Руфус. Потому что Шива был замешан больше, чем он. Шива подал идею с выкупом, и идея закопать тела на лесном кладбище тоже принадлежала ему. Молча сидя с газетой на коленях, Руфус размышлял об этом. Его молчание было слишком необычным, и то, что Мериголд с готовностью принимала его, действовало на нервы. Поддавшись слабости, Руфус вдруг предался абсурдным мечтаниям о том, как рассказывает ей все, как рыдает у нее на груди, и она рыдает вместе с ним о любви и верности, однако тут же осадил себя. Это не то, чего он всегда хотел, и точно не то, что он получит. Лучше размышлять о бедном Шиве, чем о другой жизни, которой у него нет и никогда не будет…

— Мы можем похоронить их среди детей — то есть среди животных, — произнес Шива. — Никому не придет в голову заглядывать туда, там их никто не найдет. — Он был безмерно рад — рад в тот момент — тому, что все его слушают и соглашаются.

Вернее, Руфус и Зоси. Эдам лежал на плитах под дождем. Лежал до тех пор, пока Руфус не потряс его и не сказал: «Вставай, возьми себя в руки». Руфус поставил его на ноги, и он спрятал лицо в ладонях. Именно Шива отнес тело в дом, накрыл его одной из тех нелепых, тяжелых, жестких простыней с монограммой. Дождь уже смыл кровь с плит. Руфус приволок Эдама в дом, усадил за стол и налил ему джина. Естественно, у него была заначка — приземистая квадратная бутылка джина, купленная на те деньги от цепочки.

Никто не спросил у Эдама, зачем он это сделал, ни тогда, ни потом. Он сделал это, и спрашивать смысла не было. А остальные уже смотрели на это сквозь пальцы, уже сплотились, чтобы все скрыть, и придумывали, как выжить. «Я никогда не чувствовал себя виноватым, — думал Руфус, — только боялся, что все выяснится. И сейчас чувствую то же самое. А Зоси, которая похитила ребенка, Шива, который пытался получить за него выкуп, Эдам, который выстрелил из того ружья, — что они чувствуют? Хотя Шива мертв».

По лицу Эдама текли слезы. Он не пытался остановить их; казалось, он совсем не стыдится их. Долго они сидели тогда на кухне, Эдам, он и Шива? Несколько часов, минут, полчаса? В ретроспективе кажется, что долго, будто бы они ждали чего-то, и возможно, они действительно чего-то ждали, возможно, ждали, что Зоси спустится с ребенком.

Она сняла кольцо из золотых косичек с буквой «З» на внутренней поверхности и надела на палец ребенку. На большой палец, потому что оно было велико для остальных крохотных пальчиков, а для большого — почти впору. Забавно, на ее пальце осталась темная полоса от кольца. Этот акт был элементарным и бессмысленным проявлением сентиментальности, он ничего не менял для ребенка, не обозначал ее отношения с ним, каковыми они бы ни были. Руфуса охватило нетерпение.

— Давайте покончим с этим.

Дождь слегка ослабел. Они короткой вереницей отправились в хвойный лес, отказавшись от идеи взять старую, тяжелую деревянную тачку, стоявшую в конюшне. Руфус нес на плече Вивьен, Зоси — на руках ребенка. Эдам и Шива несли тяжелую лопату и вилы; легкую лопату они брали, чтобы похоронить коипу в Маленьком лесу, и она исчезла каким-то необъяснимым образом. Или тогда ее исчезновение было для них необъяснимо. Сейчас же Руфус знал, что ее забрал садовник — это он приходил в Уайвис-холл на рассвете, и это его шаги заставили Эдама бежать в оружейную и хвататься за ружье, так что он отчасти виновен в том, что Эдам воспользовался дробовиком.

* * *

В четверг утром Эдам проснулся очень рано, около пяти. Перед пробуждением ему приснился сон, в котором Хилберт и Лилиан в сопровождении его самого, Бриджит и родителей хоронят тело своего единственного ребенка на кладбище в хвойном лесу. Тела не видно, так как оно лежит в крохотном гробике с интарсией [93] из ореха в виде языков пламени. Хилберт и Лилиан совсем не похожи на себя — скорее на родителей с той картины. Эдам знал, что этот сон приснился ему после рассказа отца о похоронах Блейза. Он лежал в темноте и гадал, не сегодня ли наступит конец его мира. У него уже вошло в привычку задавать себе этот вопрос каждое утро.

Во сне Хилберт и Лилиан копали сами, они выбрали место рядом с могилой Блейза. Копали глубоко и вырыли могилу больше своего роста, так что даже их макушек видно не было. А когда копали они — сначала Шива и Руфус, потом Эдам сменил Шиву, — они не были так предусмотрительны: углубились всего на три фута. Если бы они копали глубже, думал Эдам, если бы они выкопали могилу на полагающиеся шесть футов, ничего бы не случилось…

Но они выкопали на три, а не на шесть. И даже для этого им потребовалось много времени. Худшее наступило, когда пришла пора закапывать могилу. Земля ручейками стекала по складкам одежды, по волосам. Эх, если бы могила была глубокой настолько, чтобы в ней в полный рост мог встать высокий человек — например, Руфус, — и чтобы его макушка не торчала над краем… Но они были объяты страхом, было холодно и шел дождь, они замерзли и спешили побыстрее покончить с этим. То было утро конца лета и конца мира…

Слышался шум проезжавших мимо редких машин, один раз простучали лошадиные копыта. Прежде чем копать, Шива аккуратными квадратами срезал дерн и отнес их в сторону, чтобы потом уложить на свежую могилу. Дождь, который то начинался, то заканчивался, пока они работали, вдруг превратился в ливень. Казалось, будто он встал на их сторону и принялся поливать могилу, чтобы прижился срезанный дерн.

Они укрылись от дождя в хвойном лесу, среди черных стволов деревьев. Там было сухо, темно и душно, пахло смолой. Дождь был слышен, но не чувствовался. Они будто все вдруг онемели, казалось, прошли часы, прежде чем кто-то заговорил. Эдам обратился к Зоси:

— Ты в порядке?

Она выскользнула из его объятий.