Пятьдесят оттенков темноты - читать онлайн книгу. Автор: Барбара Вайн cтр.№ 74

Джеральд остался худым, но сильно сморщился; его кожа покрылась морщинами, словно шкура животного, долго пробывшая под водой. У него старческое слабоумие. Он все забыл — не только недавние события, но и то, что случилось в далеком прошлом. Наверное, это хорошо. Как говорит женщина, управляющая этим заведением, ему нравится нас видеть, и наши визиты становятся важными событиями в его жизни, но если это и правда, по Джеральду не догадаешься. Он никогда не улыбается. Все время, пока мы здесь, Джеральд не отрывает взгляда от телевизора. Когда мы входим, приближаемся вплотную и наклоняемся над ним, он на секунду отводит взгляд и произносит:

— А, Хелен!

Меня Джеральд не узнает. Никогда. Он принимает меня за дочь Хелен, но не Патрицию, а другую, чье имя выветрилось у него из памяти. Я пыталась поговорить с ним, но потом оставила попытки. Ему нравится, когда я держу его за руку. Он кладет на колени правую руку ладонью вверх, берет мою руку другой рукой, вкладывает в свою ладонь и довольно крепко сжимает. Мы не расцепляем пальцы до конца нашего с Хелен визита. Джеральд сидит лицом к телевизору, иногда с закрытыми глазами. Я смотрю на пейзаж за стеклянными дверьми: высокие коричневые спины домов и узкие ущелья между ними, редкие красные автобусы и сад, где растут только травы и деревья, достаточно выносливые и уродливые, чтобы выдерживать свинец, выхлопные газы, грязь и недостаток воды. Примерно посередине нашего визита для обитателей пансиона накрывают чай; нам тоже наливают чай, но почему-то ни разу не предлагали пирожное или печенье.

Вчера, когда принесли чай и нам вручили чашки с блюдцами, на которых лежал завернутый в салфетку кусочек сахара, в комнату вошел мужчина и стал оглядываться; как выяснилось, он искал Джеральда, но не сразу узнал его, сидящего в инвалидном кресле меж двух женщин. Узнав, он подошел к нам, такой же неулыбчивый, как отец. Это был Фрэнсис. В последний раз мы виделись двадцать пять лет назад. Тогда я случайно встретила его с женой и детьми, Джайлзом и Элизабет, в открытом театре Риджентс-Парка. Вскоре после той встречи я видела их еще раз, Лиз и детей, но уже без Фрэнсиса, который оставил их и уехал в Южную Америку охотиться за жуками. Фрэнсис опубликовал две научно-популярные книги о жизни насекомых. Я написала ему, поздравляя с успехом одной из них, которая мне понравилась и в которой, как мне казалось, не было ничего от Фрэнсиса, однако он не ответил.

Теперь Фрэнсис стал похож на Веру. Внешность Энтони Эндрюса поблекла, исчезло и очарование Себастьяна Флайда. [74] Он худ до истощения — разве могло быть иначе с такими родителями? — и похож на богомола, хотя, возможно, это сравнение напрашивается из-за его профессии энтомолога. Фрэнсис весь какой-то высохший, сморщенный, потрепанный и поблекший, словно мертвое дерево, лишившееся коры и исхлестанное непогодой. Думаю, я узнала его только потому, что посетитель не мог быть никем другим.

Хелен переместилась в свободное кресло, уступая ему стул рядом с отцом. Фрэнсис поцеловал Хелен, задержавшись у ее щеки чуть дольше, чем требовал формальный поцелуй. Я вспомнила, что он всегда ее любил. Фрэнсис такой человек, что может приветствовать одну женщину поцелуем, а другую, с которой знаком не хуже, — безразличным взглядом. На нем был серый вельветовый костюм, очень старый и потрепанный, новенькая рубашка, чрезвычайно дорогая, галстук от Пера Спука [75] (я так думаю) и туфли «Трикерс». Он производил впечатление обеспеченного человека, а костюм — это просто причуда богача. Потом Хелен рассказала мне, что Фрэнсис женился второй раз, на вдове миллионера и члена парламента, которого убили в Ирландии. Я спросила, почему она раньше мне об этом не говорила. Забыла, ответила Хелен. А также имя новой жены и все подробности о ней. Но если я спрошу, как звали его первую жену, где они поженились и когда…

— Как дела, Фрэнсис? — спросила я.

— Хорошо. — Не знаю почему, но это прозвучало неестественно; обычно говорят «очень хорошо» или «неплохо». Если Фрэнсис пишет письма, то, вероятно, обращается к адресату по имени, не прибавляя «уважаемый» или «дорогой». Он не спросил меня, как дела. Сел рядом с отцом и, к моему удивлению, взял его другую руку.

Неужели так бывает всегда? Может, Джеральд держит за руку всех посетителей младше девяноста? Ведь он никогда не берет руку Хелен. Или Фрэнсис, которого я считала неспособным любить, а Чед Хемнер считал способным любить только зло, любит отца? Душа человека — загадка, тайна. Джеральд не сменил фамилию. Хильярд — это его фамилия, а не Веры, и Джеральд не стал отказываться от нее, но Фрэнсис, казалось бы безразличный к мнению окружающих и плюющий на весь мир, после ареста матери, предполагая худшее, стал называть себя Хиллзом; теперь он читает лекции в университете, пишет книги и собирает жучков как профессор Фрэнк Лодер Хиллз.

Так мы сидели, держа за руки Джеральда, который все сильнее и сильнее стискивал наши пальцы, пока боль не подсказала, что пора уходить. Взяв руку Фрэнсиса, Джеральд не отпустил мою, а сжал еще крепче; казалось, что он, несмотря на кажущуюся немощность, опирается на наши руки, намереваясь вскочить с инвалидной коляски. Я вспомнила Веру и ее странный жест, когда она наклонялась вперед и стискивала руки, словно хотела удержать внутри боль. Думает ли о ней Джеральд? Не напоминает ли ему о ней Фрэнсис, светловолосый, морщинистый и высохший, с такими же небесно-голубыми глазами? Несомненно, даже теперь Джеральд должен вспоминать, как она пыталась всучить ему чужого ребенка, смуглого, как его отец-пуэрториканец. Я совсем забыла о его глазах, забыла, как в юношеском возрасте пыталась вспомнить или выяснить, какого цвета глаза у Джеральда. Но когда Дэниел Стюарт начал писать свою книгу, я вспомнила и во время следующего визита к Джеральду, вчерашнего, посмотрела. Они синие. Темнее, чем у Фрэнсиса, василькового цвета.

Из пансиона для отставных офицеров мы вышли все вместе, втроем; мы с Хелен хотели взять такси до дома, а Фрэнсис направлялся к платной автостоянке, где оставил машину. Он беседовал с Хелен, но не о семье или об отце, а о русском фантастическом фильме, который демонстрировали в соседнем кинотеатре «Пэрис-Пуллмен». Очевидно, для него этот кинотеатр тоже соседний — они с женой купили дом на Крессуэл-плейс.

Не принимая участия в разговоре, я высматривала такси. На противоположной стороне улицы в дверях магазина я заметила старика; похоже, магазин был не из разряда очень популярных, с керамической плиткой на витрине. Казалось, старик внимательно смотрит на нас, вернее, на Фрэнсиса, который, вскинув голову, смеялся над какой-то шуткой Хелен. Это был невысокий мужчина с седыми волосами, в слишком длинном плаще без пояса, с обыкновенным лицом и глазами, которые даже с такого расстояния выглядели печальными. Сердце замерло у меня в груди. Значит, эхо еще не затихло, голоса не умолкли…

— Я слышал, ты помогаешь Стюарту с этой его книгой, — обратился ко мне Фрэнсис.

— Да.

— Вульгарная и никому не интересная вещь.