Цирк монстров - читать онлайн книгу. Автор: Патрик Бовен cтр.№ 33

Говоря все это, я одновременно наблюдал за грифами, кружившими в небе. Старые деревянные электрические столбы, высившиеся вдоль дороги, были увенчаны гнездами аистов. На мгновение из-за туч выглянуло солнце и осветило дорогу, которая стала похожа на серебристое лезвие, рассекающее необъятный зеленый массив.

— Красивые места, — заметила Конни.

— Да, особенно для любителей аллигаторов…

В салоне машины было тепло, но не жарко, и я почти расслабился. Мне нравится выезжать за город — это всегда представляется мне началом большого захватывающего путешествия. Я включил радио — «Техас» только что начали петь «Я не хочу любви, мне нужен только друг» — и немного прибавил скорость.

Конни разулась и, поставив ноги на приборную доску, занялась педикюром.

— На что вы так внимательно смотрите? — спросила она.

— Так, ни на что.

— Вас не смущает, что я делаю педикюр?

— Нет. Моя жена всегда делала педикюр именно так. Мы обожали ездить за город вместе с Билли. Набирали с собой полный переносной холодильник сэндвичей и устраивали пикник. Развлекались, считая машины какого-то одного цвета, и…

Внезапно я осознал, что веду рассказ в прошедшем времени, и осекся.

Конни осторожно коснулась ладонью моего запястья:

— Вы вернете их, Пол. Может быть, они будут ждать вас у вашего отца.

Я сильнее вжался в спинку сиденья:

— Ну, это вряд ли. Они с ним никогда в жизни не виделись. Мы о нем даже никогда не говорили. Погодите немного — вы сами скоро его увидите, и тогда поймете, почему я не хотел знакомить с ним мою семью.

Несколько километров мы проехали в молчании. Потом Конни убрала педикюрный набор, достала из косметички помаду и подкрасила губы.

— Зачем вы это делаете? — спросил я.

— Что это?

Я указал на ее косметичку.

Конни пожала плечами:

— Вы ведь собираетесь познакомить меня со своим отцом. Я не хочу показаться неотесанной деревенщиной.

— Да он сам как раз такой. Вот увидите, он еще будет к вам приставать. Насколько я его знаю, он вполне способен вас закадрить.

— В отличие от своего сына, я так понимаю.

Конни убрала помаду в косметичку. Я продолжал краем глаза наблюдать за своей медсестрой.

— Не принимайте близко к сердцу, — прибавила она. — Я только хотела сказать, что от вас даже комплимента не дождешься.

— Какие еще комплименты? Мы же сотрудники!

— И что? Так трудно хоть изредка сказать доброе слово женщине, которая, между прочим, согласилась поехать с вами, не зная куда?

Поколебавшись, я все-таки пробормотал:

— Ну, спасибо…

Конни заправила за ухо прядь волос и улыбнулась:

— Хорошо. Ну, теперь расскажите мне о нем поподробнее.

Следующие полчаса я набрасывал ей более-менее достоверный портрет Джорджа Дента. Я ни о чем не умолчал. Ни о его вечном статусе «отца в командировке», ни о том, что он бросил профессию ветеринара ради выступлений в бродячем цирке, ни о его постоянном вранье, ни об алкоголе, ни о наркотиках, ни о тюрьме, находясь в которой он отказывался меня видеть, ни о наших постоянных ссорах после того, как он вернулся к нормальной жизни, ни, в конце концов, о том, как мать ушла от него, забрав меня с собой, после чего наша связь с ним окончательно прервалась.

— Должно быть, он сильно страдал, — неожиданно сказала Конни, когда я договорил.

— Вы что, шутите?! Он страдал! А я?

— Вы были ребенком.

— И что?

— А теперь вы взрослый. Вас никто не заставляет его простить, но вы могли бы попытаться его понять.

— Ну, посмотрим… — сказал я с вымученной улыбкой. И, делая вид, что меняю тему разговора, продолжал: — Вообще-то я хотел рассказать вам одну жуткую историю. Раньше я не рассказывал ее никому… — Потом сунул руку в карман куртки и вынул старую газетную вырезку: — Вот, смотрите.

— Что это?

— Заметка из «Тампа трибьюн». Дата — октябрь тысяча девятьсот семьдесят первого года.

— «Ребенка раздавил грузовик», — вслух прочитала Конни заголовок.

— Об этом случае рассказывали по-разному. Будто бы водитель сдавал задом, не заметил ребенка, который играл на его пути, и раздавил его в лепешку. Но если вы внимательно прочитаете последний абзац, то увидите: кое-какие детали расследования говорят о том, что водитель сделал это умышленно.

— Умышленно раздавил ребенка?

— В кабине грузовика пахло марихуаной. Тот тип был обкуренным. Кто знает, что могло взбрести ему в голову? Может быть, ему стало интересно… как это будет выглядеть.

— О господи… И что, его признали виновным?

— Он сбежал. Его так и не нашли.

Конни машинально кивнула.

— Да, действительно ужасно, — пробормотала она. — Но почему вы никому не рассказывали?.. Ведь об этом было написано в газете…

Я взял у нее вырезку, сложил и снова убрал в карман:

— Эта заметка появилась в газете за двадцать шестое октября тысяча девятьсот семьдесят первого года. Мой отец был арестован за распространение наркотиков на следующий день, в Майами.

Некоторое время Конни молчала, обдумывая мои слова.

— Между Майами и Тампой немалое расстояние, — наконец осторожно произнесла она. — Почему вы думаете, что эти два события как-то связаны?

— Официально, разумеется, их никто не связывал. Мой отец загремел из-за того, что у него нашли марихуану. Как ветеринар, он мог иметь в своем распоряжении наркотические вещества — например, болеутоляющие для животных, — но в данном случае было установлено, что он продавал марихуану. Ну и заодно — что употреблял ее сам.

— В каких количествах?

— При нем нашли двести граммов.

— Не так уж это и много.

— Этого хватило, чтобы провести шесть лет в Рэйфордской тюрьме.

— Немалый срок. Я не очень хорошо разбираюсь в законах, но двести граммов марихуаны для шестидесятых — семидесятых годов — это довольно скромно.

Я невесело улыбнулся:

— История на этом не заканчивается…

Конни выжидательно взглянула на меня.

— Моя мать умерла от рака в прошлом году, — продолжал я. — В маленькой клинике в Лонг-Бич, в Калифорнии. Когда она поняла, что ей остается совсем немного, она позвала меня, чтобы проститься. Когда я подошел к ее кровати, она молча сжала мою руку и пристально посмотрела в глаза. Это произвело на меня сильное впечатление… Я не знал, хочет ли она что-то мне сообщить или дело просто в том, что ее сознание помутилось от морфина, который ей кололи как обезболивающее, и она не сознает, что делает. Я знал, что она всю жизнь скрывала от меня очень многое о моем отце, чтобы меня не травмировать, и теперь ждал, что она мне хоть что-то расскажет. Однако этого не произошло. Но когда она выпустила мою руку, я почувствовал, что в моей ладони остался крохотный кусочек бумаги…