Виражи чужого мира - читать онлайн книгу. Автор: Вера Чиркова cтр.№ 43

— Ты задаешь не те вопросы, — едко хмыкнул он, — что задают обычные девушки.

— Так вам радоваться нужно, что теперь у вас появился такой необычный экземпляр, — в тон ему пошутила я. — Но это все издержки мужского воспитания.

— Да, отец у тебя личность незаурядная, — неожиданно согласился Терезис.

— А вот на эту тему тоже не будем, — предупредила я строго, расписалась на уголке и протянула ему лист. — Держи обещанный подарок.

Он взял его вежливо, но сначала со скучающей усмешкой, медленно сползавшей с лица по мере того, как маг изучал собственное изображение. Изучив, посмотрел на меня, снова перевел взгляд на лист и вдруг сказал тихо, но очень серьезно:

— Спасибо… не ожидал.

Потом резко встал и вышел из комнаты.

А через десять минут вернулся с кучей железок и со сноровкой бывалого плотника ловко прибил их на дверь. Собрал мусор, бросил в очаг и вдруг достал из кармана ключ.

— Это от окна… но лучше дня три не открывать. И никуда не выходить. Первые дни самые тяжелые для ходящих, пока мир еще не привязан накрепко, можешь уйти даже во сне. Поэтому не снимай ни заколок, ни старой одежды, они в твоем сознании накрепко связаны с нашим миром. Обычно… — тут он замялся, глянул в сторону очага и быстро добавил: — Обычно ходящих стараются привязать любовью или отрезанными волосами, чтобы в этом мире была их частица… понимаешь? Тогда ты смогла бы вернуться, если спонтанно покинешь мир. Но ты ведь не решишься на такие меры и никогда не простишь, если… в общем, этот способ не для тебя.

— Тер, — не выдержала я, — а может, меня запереть на эти три дня — в подвале, что ли… Я пойму, раз нужно.

— Нет, — с сожалением вздохнул он, — это не поможет. Ты умудрилась подключиться к источнику в зале стихий. Лучше просто занимайся чем-нибудь приятным и побольше спи. Эта башня специально строилась для ходящих и защищена самыми надежными щитами, какие есть.

Он ушел, а я долго сидела, пытаясь осознать и переварить услышанное, и, как ни странно, впервые верила магу до конца.

В просторной комнате с высокими потолками и тщательно занавешенными от внешнего света окнами царил загадочный полумрак, создававший атмосферу покоя и отрешенности.

Однако далеко не все собравшиеся в этом помещении испытывали эти умиротворяющие чувства.

— Он совсем сумасшедший, твой своевольный ученик? — кипя от возмущения, почти кричал худой и высокий немолодой мужчина с серебристыми седыми волосами, связанными в строгий хвост. — Вот с чего это он так разболтался? Ведь мы решили пока ничего ей не говорить — ни про привязку, ни про источник! Он что, не понимает, что выдает еще не принесшей клятвы девчонке самые святые тайны ковена?!

— Принесет она клятвы… — Голос человека, лежащего на кушетке в самом темном углу помещения, был бестелесно тих. — Не ори, пожалуйста. Раз Тер так решил, значит, была причина…

— Ты слишком много ему позволяешь и много спускаешь с рук! — так же яростно, хотя гораздо тише прошипел седовласый. — А потом удерешь и оставишь мне расхлебывать все это!

Произнеся эти слова, говоривший обличительно ткнул пальцем в огромный, не менее локтя в диаметре, шар из полированного хрусталя, покоившийся на столе на специальной треноге. Возле шара сидела черноволосая женщина с закрытыми глазами и крепко держалась руками за ножки подставки.

А в глубине шара в мерцающей дымке чуть дрожало изображение светлой комнаты и неподвижно сидевшей на диване девушки в синих штанах и черной тунике.

В этот день я так и не смогла заставить себя ни открыть балкон, ни выйти за дверь. Не знаю почему, но эта комната вдруг стала казаться мне родной и надежной, как наша старая квартира. Наверное, прав маг и тут действительно хорошие щиты. А может, это оттого, что меня не на шутку испугали таинственные чужие миры, в которые я могла ненароком уйти.

Когда-то давно, года три назад, один из работавших с нами спелеологов, занимавшийся в свободное время парашютным спортом, по большому секрету рассказал мне, что меньше всего он трусил, когда первый раз прыгал с парашютом и первый раз спускался в темную глубину пещеры.

— Понимаешь, Томчик, — сказал он тогда, — человек всегда силен задним умом. А когда в первый раз прыгаешь, у тебя этого заднего ума еще просто нет. Но вот потом, оказавшись один на один с простором, высотой и с землей, приближающейся со страшной скоростью, вдруг понимаешь, каким ты был безбашенным тупицей, что согласился на эту авантюру. И что если сейчас не развернется ненадежный клочок тонкой ткани, то именно ты, такой умный, замечательный и неповторимый, никогда больше не увидишь ни это небо, ни солнце, ни травку. Ты знаешь, что многие от страха приземляются в мокрых штанах? Но никогда в этом не признаются, на каждого находится лужа. Ну а потом человек просто привыкает к чувству ужаса. Адреналиновая зависимость тоже наркомания, причем неизлечимая.

Тогда я просто с интересом слушала, а вот теперь вдруг отчетливо поняла, что именно он имел в виду.

Когда я, влекомая странной силой, смело шагала к той двери в храме, который Терезис назвал залом стихий, мне совершенно не было страшно. Я просто не представляла, что можно оказаться не в метре от того места, где вошла в дверь, а в другом мире, на обочине дороги.

И только теперь до меня с оглушающей силой дошло, что мое безвольное тело могло выбросить и на дорогу, прямо под колеса автомобиля, и в сумасшедшую бурную реку, и в океан, которого на земле в шесть раз больше, чем суши, и в жерло вулкана. А еще — в совершенно чужой мир, где тоже полно всех этих вулканов, болот, пустынь, пропастей и ждущих добычи неведомых тварей. И вот от представления, что могло бы со мной произойти, теперь просто скручивало ужасом все внутренности. Разумеется, умом я это осознавала, еще когда согласилась уйти сюда, и папа признал важность этой опасности, иначе никогда бы меня не отпустил. Но вот всем сердцем прониклась пониманием угрожающей мне беды только сейчас и вдруг ощутила страстное желание жить… всему наперекор.

Именно поэтому, едва стемнело, я заперлась на засов, залезла в постель, закуталась в покрывало и попыталась уснуть. Но удалось это мне лишь тогда, когда я догадалась привязать себя найденным в шкафу шарфом к спинке кровати, пропустив его за надетый магами пояс.

А проснувшись рано утром в неудобной позе, с врезавшейся в живот цепочкой и с затекшей рукой, четко поняла, что это мне очень не нравится. Все. Не нравится быть запуганной и трясущейся, не нравится сидеть взаперти и получать информацию крохами, не нравится, когда меня ведут по жизни с завязанными глазами.

Но больше всего не нравится, что я не знаю ни цели, ни важности тех идей, ради которых должна сидеть в чужом мире и помогать чужим людям. Когда я решилась сюда уйти, единственной моей целью была моя собственная безопасность, но теперь я вдруг осознала, что эта цель достойна зайца, трясущегося в дальнем углу норы. А мне от такой на душе тоскливо и темно, как в самый мерзкий, промозглый и дождливый из осенних дней.