Другая жизнь - читать онлайн книгу. Автор: Филип Рот cтр.№ 62

— Если бы это было необходимо, — отозвался я.

— Следи за текущими событиями, Джим, — сказал моему соседу энергичный охранник, удовлетворенный словесными построениями в беседе со мной, и снова переключился на короткую образовательную программу, предназначенную в рамках полета для заблуждающегося автора листовки «Хватит вспоминать!»: — Вплоть до тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года евреи не причиняли им беспокойства, пока сидели у себя на своей маленькой исторической родине. До того времени только странные арабы хотели стереть с лица земли это крохотное государство Израиль, к которому все так великодушно относились. Да, евреям исключительно по доброте душевной дали крохотную территорию, которую едва можно найти на карте, — маленький клочок земли, чтобы оправдать собственное чувство вины, и с тех пор каждый хотел уничтожить это государство. Все тогда думали, что каждый еврей, живущий там, — это бедный беспомощный шнук, простофиля, которого нужно поддержать, и пока бытовало такое мнение, все было в порядке. Такой образ еврея, как маленького забитого шнука, всех устраивал: сельскохозяйственный рабочий в коротких штанах со своим трактором, кого он мог обмануть, кого мог испугать? Но вдруг эти двуличные и лживые евреи, эти хитрожопые тихони побеждают трех своих злейших врагов, нанеся им сильнейший удар и наголову разбив их дерьмовые армии за шесть гребаных дней! Они захватывают то и это, идя напролом, и в какой шок они повергают мировую общественность! Какого черта они придуривались все последние восемнадцать лет? Разве мы не беспокоились о них? Разве не проявляли благородство и великодушие? О боже, они снова нас всех провели! А ведь они убеждали нас, что они слабы. И мы предоставили им это гребаное государство! И вдруг оказалось, что они сильны, как все силы ада! Они разгромили все вокруг! А пока суть да дело, этот шнук, этот простофиля — еврейский генерал, вернувшись домой, заважничал. Этот еврейский шнук с генеральскими погонами повторял: «Ну, теперь все гоим вынуждены будут признать нас, потому что они увидели, что мы не слабее их!» ТОЛЬКО ПРАВДА ЗАКЛЮЧАЛАСЬ СОВСЕМ В ДРУГОМ, как ни крути, вашу мать. Теперь весь мир мог сказать: «Ну конечно, это все тот же старый еврей!» Еврей, обладающий мощью и силой? Еврей, который может вас обвести вокруг пальца? Еврей, который отхватил самый большой кусок пирога? Он стал организованным, он использует свое преимущество, он высокомерен, и он никого и ничего не уважает. Он появляется где хочет в этом проклятом богом мире, у него связи повсюду. И вот именно этого не может простить еврею весь мир, это для всех было, есть и будет невыносимым: Блайстайн! Обладающий силой и властью еврей с еврейским самосознанием, курящий длинную толстую сигару! Настоящее воплощение еврейской мощи!

Но противник еврейского суперэго в тот момент, казалось, пребывал в полной отключке: несмотря на сделанный ему укол, мой сосед истекал кровью, находясь на грани жизни и смерти. В итоге, когда мы подлетели к Израилю и самолет начал круто спускаться вниз, я, возвращавшийся на Землю обетованную голым, в чем мать родила, и прикованным наручниками к креслу небесной птицы — самолета компании «Эль-Аль», оказался единственным слушателем лекции о вселенском проклятии еврейского подсознания и справедливого, плохо скрываемого страха гоим перед запоздалым, но грозным еврейским возмездием.

Через год после того как меня посадили на таблетки, я все еще был жив и даже чувствовал себя в неплохой физической форме, и меня больше не мучили карикатурные видения мужских членов в состоянии эрекции или в процессе эякуляции, но вскоре я начал остро ощущать свою потерю, хотя и приучал себя к мысли, что это еще не самое худшее из того, чего я мог бы лишиться, учитывая мой возраст и сексуальный опыт; и когда я уже почти смирился, поняв, что единственный мудрый выход из положения — продолжать жить дальше без того, что у меня всегда было, — появилась искусительница, чтобы подвергнуть глубокому сомнению мое жалкое «приспособленчество» к новым условиям. Если у Генри была Венди, что же осталось мне? Поскольку мне не нужно было, как ему, выносить тяготы семейной жизни или же испытывать страдания из-за позднего вступления в сексуальную жизнь, вампирша-искусительница не могла довести меня до полного разрушения личности. Меня охватывало незнакомое чувство — совсем не то, ради которого я решился бы рискнуть своей жизнью, — это был соблазн, который никогда ранее не поглощал меня с такой силой, желание, таинственно разжигаемое самой нанесенной раной. Если примерный семьянин, нежно любящий свою жену, может умереть за тайно горящее в нем эротическое пламя, я переверну вверх ногами моральные устои: я погибну ради семейной жизни, за право быть отцом.

Я преодолел свои худшие страхи и смятение и снова стал в состоянии поддерживать обычную беседу, развлекая мужчин и женщин разговорами и не думая при этом с горечью, что теперь никуда не гожусь и не смогу никому принести сексуальное удовлетворение, но однажды в соседнюю с моей двухэтажную квартиру в доме из коричневого песчаника въехала женщина, которая и погубила меня. Ей было двадцать семь — она была младше меня на семнадцать лет. У нее были муж и ребенок. Примерно через год после рождения ребенка муж стал постепенно отдаляться от своей хорошенькой жены, и, вместо того чтобы проводить долгие часы в постели, они тратили время на бесконечные препирательства.

— Первые месяцы после рождения ребенка он вел себя просто ужасно. Был так холоден! Бывало, заглянет в комнату и спросит: «А где малышка?» Я для него просто не существовала. Мне было странно, что я больше не привлекаю его, но факт оставался фактом. Я чувствовала себя очень одиноко. А мой муж, когда снисходил до беседы со мной, говорил, что это «нормальные человеческие отношения».

— Когда я встретил тебя, ты висела на ветке, как перезревший плод, мне оставалось только сорвать его.

— Нет, — отвечала она, — я уже упала с дерева и, подгнивая, валялась среди корней.

Она говорит гипнотическим, завораживающим голосом, голосом, который соблазняет меня, тем голосом, чьи нотки ласкают меня, — и этот голос принадлежит телу, которым я не могу обладать. Высокая, очаровательная, физически недоступная Мария, с вьющимися темными волосами, небольшим овальным лицом, удлиненными темными глазами и этими нежными нотками в голосе — сплошь мягкие модуляции тембра с подъемами и падениями, характерными для английской интонации, — застенчивая Мария, которая кажется мне прекрасной, но относится к себе как к «неполноценной мисс», Мария, которую с каждой новой встречей я люблю все больше, пока конец еще не предопределен и я еще не готов повторить судьбу своего брата. А может, я попаду в обитель ужасающей ирреальности? Кто знает.

— Твоя красота ослепительна.

— Да нет, — отвечает она.

— Она меня ослепила.

— Да не может этого быть.

— Нет, правда.

— Ты же знаешь, у меня больше нет поклонников.

— Как так? — спрашиваю я.

— Ты, должно быть, думаешь, что все женщины прекрасны?

— Ты прекрасна.

— Да нет же, ты просто переутомился.