Харбинский экспресс - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Орлов cтр.№ 48

Сопов свирепо обмахивался веткой. В ушах стоял тонкий непрерывный писк — то ли от сонмища комаров, то ли от прилива крови.

К концу третьего часа Клавдий Симеонович едва держался на ногах. Глядя в спину генерала Ртищева, ритмически шагавшего впереди, он не прекращал изумляться. Это тот самый старичок, коего чуть не на руках они вынесли из поганого «Метрополя»? Невозможно поверить. Откуда у него силы берутся?

Мучаясь этой загадкой, а пуще того от усталости и комариных укусов, он все более сомневался в правильности принятого решения. Сперва, когда они выбрались на берег, намерение двинуться обратно вдоль Сунгари с тем, чтобы выйти, наконец, к обитаемым местам, казалось единственно правильным. Второй вариант — пуститься напрямик сквозь тайгу, нацеливаясь к железнодорожной колее, — явился бы образцом безрассудства. Теперь же Клавдий Симеонович полагал, что разумнее всего было б оставаться на месте. И ждать.

Сколько еще им идти? Версту? Десять или, может, все пятьдесят?

А их превосходительство меж тем шагает, как заведенный. И еще тащит корзину с котом. Кот орать перестал, присмирел. Да и как не присмиреть? Хоть и бессловесная тварь, а понимает — вон она, мертвая болотная жижа, рядом.

Впрочем, Сопов пока тоже не разлучился с докторским саквояжем. Однако на то был резон практического свойства.

Ему требовалась небольшая передышка — и тогда саквояж можно будет с легким сердцем выбросить ко всем чертям.

Клавдий Симеонович на ходу вытянул из кармана серебряные часы-луковку. Пятый час. Вскоре станет темнеть. Неужели придется ночевать в лесу? От этой мысли сердце в груди подпрыгнуло и зачастило. Похоже, придется. А все она, неверная болотная землица! Не знаешь, куда ногу поставить. Если б по твердой почве, так уж давно бы добрались. А хоть бы и нет — в бору человеку на сердце радостней, и даже ночевка не так пугает. А здесь…

Закаты в этих краях долгие, однако ж, если придется ночевать в лесу, нужно найти место сухое. Дабы костер устроить, иначе — пропадешь ни за зря. Сожрут проклятые кровососы.

Ну, Бог не выдаст, свинья не съест.

Так-то оно так, но надобно и самому приложить руки к собственному спасению.

«Приложить или наложить?» — подумалось вдруг некстати.

Последнюю мысль Клавдий Симеонович, похоже, произнес вслух, потому что генерал Ртищев обернулся на ходу и спросил:

— О чем это вы?

Сопов не ответил. Каждый шаг давался ему все труднее. Теперь он хорошо понимал, сколь верно выражение, излюбленное господами романистами: «Ноги несчастного путника словно налились свинцом». Именно что налились, и положительно нет никаких сил их выдирать из трясины.

О, сытая жизнь в Харбине! Без малого год прошел, и за это время расплылся Клавдий Симеонович, потерял подвижность, за которую так почитал его в свое время сам фон Коттен! [6] А уж тот знал, что к чему…

Расчувствовавшись, Сопов отвлекся, за что немедленно был наказан: шагнул мимо кочки, оступился — и тут же завалился в гнилое болотце.

Ртищев, услышав, остановился. Он смотрел, как ворочался в жидкой грязи Клавдий Симеонович, но не сделал и шагу.

Сопов насилу выбрался; поднялся на ноги, стирая с лица желто-коричневую слякоть. Сунул руку в карман — так и есть, все в грязи. Вытащил часы, щелкнул крышечкой и чуть не заплакал: и под стеклышком собралась грязная водица! Погибли именные часики, подарок самого директора департамента. И ведь часовщику не отдашь — хоть и нет на серебряной луковке дарственной надписи, а все равно риск. Попадется ушлый человек — может сообразить, кто таков был тот директор, и кому, соответственно, мог он дарить именные часы.

Украдкой Сопов сунул руку за спину. Предварительно посмотрел — не видит ли генерал. Тот по-прежнему смотрел в сторону. Тогда Клавдий Симеонович быстро и незаметно извлек предмет, который до поры был надежно припрятан сзади. Небольшой, серебристого цвета револьвер с коротким стволом и рукояткой с темными деревянными щечками. Знающий человек опознал бы в нем британский «бульдог» системы Webley с граненым стволом.

— Вы совсем выдохлись, — сказал генерал. — Пора перевести дух.

— Что, прямо в болоте?

— Отчего же в болоте? Вон за тем мыском топь отступает. Туда и направимся.

— С чего вы взяли, что отступает?

— Сороки, — пояснил генерал. — Слышите? Сорока — не кулик, в болоте не поселяется. Небольшое усилие, и мы в безопасности.

Так и вышло.

Через малое время открылась суша, острым углом вторгавшаяся в болото. Сосны спускались к самой воде, удерживая крутой берег корнями. При одном только взгляде на темно-красные стволы становилось воздушнее на душе.

— Здесь, полагаю, и заночуем, — сказал генерал.

Сопов, понятно, не возражал. Хорошо б еще и костер — тогда гнус не так страшен.

Он проверил свой портсигар. Вот удача! — папироски сухие, одна к одной. Тут же и спички, тоненькая коробочка с картинкой: томного вида дама держит сигарету с невероятной длины мундштуком.

Генерал стоял поодаль, заложив руки за спину, и смотрел на болото, над которым уже поднимался вечерний туман. Не жаловался на усталость, не строил планов. Просто стоял и глядел.

Клавдий Симеонович опустился на мох, закурил и выпустил дым кольцом. В закатных лучах кольцо получилось жемчужного цвета, переливчатое. Полюбовавшись, Сопов принялся исследовать свой гардероб. Результат был самым плачевным: еще совсем новые туфли теперь никуда не годились. Брючины стояли колом, словно две печные трубы. Сорочка оказалась в таком состоянии, что стыдно и прачке отдать.

Но, в сущности, все чепуха.

Не вставая, Клавдий Симеонович ухватил докторский саквояж. Рыжие бока его тоже изведали болотной водицы. И внутрь, должно, набралось немало.

Он распахнул сак. Внутри открылось несколько отделений, разделенных перемычкой. В каждом — тетрадь, для верности завернутая в клеенку. Клавдий Симеонович ухмыльнулся — доктор проявил нелишнюю предосторожность.

Всего тетрадей было три. Сопов выложил их на мох и вновь принялся за исследования. На первый взгляд, теперь саквояж был пуст. Но опытного человека это не могло обмануть. Неторопливо, вершок за вершком, Сопов прощупал матерчатую подкладку.

Ага!

Под тканью обнаружился некий тонкий и плоский предмет, очертаниями похожий на широкое портмоне. Но, чтобы его извлечь, требовалось подпороть материю.

Можно, конечно, скальпель поискать в докторском саквояже — но Сопову совсем не хотелось, чтобы кто-то видел, как он терзает чужой саквояж.

В итоге до времени отложил, развернул одну из тетрадей, в темно-зеленом клеенчатом переплете. Страницы были заполнены строчками, написанными острым, не слишком разборчивым почерком. Клавдий Симеонович не без труда стал читать: