— Спикарт был спрятан в Амбере, — заявил
мужчина, — чтобы ты нашел его. Он придает великие силы. Еще он несет в
себе ряд заклятий, что заставляют его обладателя действовать определенным
образом в определенных обстоятельствах.
— Я подозревал это. Для чего он предназначен?
— Прежде носимый Свайвиллом, королем Хаоса, он заставит
избранного наследника принять трон, вести себя соответствующим образом и быть
послушным указаниям определенных особ.
— Каких именно?
— Женщины, что смеялась и кричала: «Ищи его в
Преисподней». Мужчины в черном, который настаивал на твоем возвращении.
— Дара и Мандор. Они наложили на спикарт эти заклятия?
— Именно так. И мужчина оставил его, дабы ты нашел.
— Очень не хочется отказываться от этой штуки, особенно
сейчас, — сказал я, — когда она проявляет себя такой полезной. Можно
как-нибудь рассеять эти чары?
— Разумеется. Но это не твоя проблема.
— То есть?
— Ты носишь не тот перстень, о котором я говорю.
— Не понимаю.
— Поймешь, не бойся.
— Кто вы, сэр?
— Меня зовут Делвин, и мы никогда не сможем встретиться
на самом деле, разве только высвободятся некоторые древние силы.
Мужчина поднял руку, и я увидел, что он тоже носит спикарт.
Делвин протянул его ко мне.
— Дотронься до моего кольца своим, — приказал
он. — Тогда ему можно будет повелеть доставить тебя ко мне.
Я поднял свой спикарт и поднес его к стеклу. В тот момент,
когда они, казалось, соприкоснулись, сверкнула вспышка, и Делвин исчез.
Я опустил руку. И последовал дальше.
Поддавшись какому-то импульсу, я остановился перед комодом и
открыл ящик. Посмотрел туда. Вроде бы ничего этим не достиг. В ящике находилась
миниатюрная копия часовни моего отца: крошечные разноцветные плитки,
миниатюрные горящие свечки, даже кукольный Грейсвандир на алтаре.
— Ответ лежит перед тобой, дорогой друг, — донесся
гортанный голос, знакомый и одновременно незнакомый.
Я поднял взгляд к окаймленному бледно-лиловым зеркалу,
висевшему над комодом. У леди в зеркале были длинные, черные как смоль волосы и
глаза столь темные, что невозможно было сказать, где кончаются зрачки и
начинается радужка. Женщина была ужасно бледна, что подчеркивалось розовыми
тенями на глазах и яркими губами. Эти глаза…
— Ранда! — воскликнул я.
— Ты помнишь! Ты действительно помнишь меня!
— …И дни наших игр в пляшущие кости, — продолжил
я. — Взрослая и очаровательная. Я вспоминал о тебе совсем недавно.
— И я ощутила во сне касание твоего взгляда, мой
Мерлин. Жаль, что мы расстались, но мои родители…
— Понимаю, — сказал я. — Они решили, что я
демон или вампир.
— Да. — Ранда протянула бледную руку сквозь
зеркало, взяла мою ладонь и потянула к себе. Там, внутри зеркала, она прижала
ее к губам. Они были холодны. — Родители предпочитали, чтобы я
поддерживала знакомство с сыновьями и дочерьми мужчин и женщин, а не с такими,
как мы сами.
Когда она улыбнулась, я обнаружил у нее клыки. В детстве они
были незаметны.
— Боги! Ты выглядишь как человек! — сказала
она. — Приходи как-нибудь навестить меня в Диком лесу.
Повинуясь порыву, я наклонился вперед. Наши губы встретились
в зеркале. Кем бы она ни оказалась, мы были друзьями.
— Ответ, — повторила Ранда, — лежит перед
тобой. Навести меня!
Зеркало покраснело и подернулось дымкой. Часовня в комоде
ничуть не изменилась. Я закрыл ящик и отвернулся.
Гуляю. Зеркала слева. Зеркала справа. И в них лишь я.
Затем:
— Ну-ну, племянничек. Обескуражен?
— Как обычно.
Его глаза были насмешливы и мудры, волосы рыжие, как у его
сестры Фионы или покойного брата Бранда. Или у Люка, если на то пошло.
— Блейз, — сказал я, — что за чертовщина
здесь происходит?
— У меня здесь хвост послания Делвина, — сказал
он, залезая в карман и протягивая мне руку. — Вот.
Я сунул руку в зеркало — и взял еще один спикарт, подобный
моему.
— Это тот, о котором говорил Делвин, — пояснил
дядя. — Никогда не надевай его.
Несколько мгновений я рассматривал перстень, наконец
поинтересовался:
— Что же мне с ним делать?
— Положи в карман. Когда-нибудь может пригодиться.
— Откуда оно у тебя?
— Когда Мандор оставил его, я подменил на то, что
носишь теперь ты.
— Да сколько же их, в конце концов?
— Девять, — ответил Блейз.
— Полагаю, ты о них знаешь все.
— Более, чем остальные.
— А не знаешь ли ты, где мой отец?
— Нет. Но ты — знаешь. Твоя подружка сообщила тебе —
та, которая предпочитает кровь.
— Снова загадки…
— Все лучше, чем полное отсутствие ответа, —
отозвался дядя.
Затем он исчез, и я последовал дальше.
Немного погодя все вокруг тоже пропало.
Парение. Чернота. Хорошо. Так хорошо…
Немного света проникло сквозь мои ресницы. Я снова захлопнул
их. Но прокатился гром, и через какое-то время свет опять проник внутрь.
Темные линии на коричневом, громадные роговые хребты,
папоротниковые леса…
Чуть позже проснулась способность воспринимать и оценивать и
указала мне, что я лежу на боку, уставившись на покрытую трещинами землю между
корнями дерева, тут и гам усеянную клочьями травы.
Я продолжал взирать — и вдруг сверкание, будто от вспышки
молнии, и сразу громовой раскат. Казалось, земля дрогнула. Я услышал, как
барабанят капли по листьям дерева, по капоту машины. Я вглядывался в самую
большую трещину, что пересекала долину.
…И свел воедино все, что знал.