Жернова истории - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Колганов cтр.№ 42

– А голосовали-то как? – поинтересовался я.

– И наша организация РКСМ, и партячейка приняли оппозиционные резолюции, – ответила Лида, и по голосу ее было невозможно понять, как она сама относится к такому исходу голосования.

– Ну а троица ваша тоже за оппозицию голосовала? – задаю уточняющий вопрос.

– Пашка Семенов – тот после выступления у нас товарища Преображенского, ясное дело, проголосовал за оппозицию. А вот Адам у нас правильный – он за ЦК.

Опять для меня осталось непонятным, кого из своих товарищей она поддерживает, а кого – осуждает. Поэтому пришлось вновь спрашивать:

– Сама-то как голосовала?

– А никак! – резко тряхнула головой Лида. – Ушла я с этого собрания.

– Что, просто так и ушла? – Что-то мне не поверилось. Успев немного почувствовать характер Лиды, я не мог себе представить, что она останется в стороне от яростных споров, в которые втянулись студенты-комсомольцы.

– Нет, не просто так! – Теперь в голосе девушки уже была заметна запальчивость. – Дураки они там все. Вот я это им и высказала, а потом уже ушла.

– Прямо так все – и дураки? – не скрываю своей иронии.

– Точно, дураки, – уверенно отвечает Лида. – Глотку драть на собраниях, так они все охотники, а чем-нибудь путным заняться – тут уж этих спорщиков никого не докличешься. Насчет партийной демократии поговорить любителей полно, а у себя под носом демократию в комсомоле наладить – все в кусты. А те, которые за большинство и за железное единство большевистских рядов, – те слова без оглядки на начальство не скажут. Да ну их всех!

За этим разговором мы дошли до трамвайной остановки, дождались трамвая и поехали по Тверской в сторону Александровского вокзала, всего год с небольшим как ставшего Белорусско-Балтийским (который в своей истории имел и другие названия – Смоленский, Брестский, – а мне был известен только под именем Белорусского). Не доезжая двух остановок до вокзала, я вслед за шустрой студенткой соскочил с подножки еще толком не затормозившего вагончика.

Коммунистический университет размещался на рабочей окраине Москвы, занимая здание бывшего Народного университета Шанявского (специально построенное именно для этого университета совсем недавно, в 1912 году) на Миусской площади, 6. В мое время в этом здании, потерявшем в ходе нескольких ремонтов часть своего прежнего декора, размещался РГГУ, занявший в 1992 году место Московской высшей партшколы. На той же площади располагалось училище Александра II – красивое архитектурное сооружение из разноцветного кирпича в стиле московский модерн, доставшееся знаменитой «Менделеевке». Но помимо этих, хорошо знакомых мне по прежней жизни зданий в глубине площади, за торцом университета Шанявского, высилось нечто непривычное – громадный многокупольный храм Александра Невского, второй по величине после храма Христа Спасителя. Ему предстояло стоять там до 1952 года…

В аудитории, в которую мы пришли минут за десять до начала лекции, шум стоял невообразимый. Вскоре при помощи своей спутницы я выяснил, по какому поводу поднялась буза. Один из студентов-комсомольцев, Володька Храмцов, сцепился во время дискуссии с кем-то из партийцев, и когда партийный сослался на «волю партии», имея в виду решения объединенного Пленума ЦК и ЦКК в октябре 1923 года насчет «мелкобуржуазного уклона», заявил в ответ, что комсомол – организация независимая и точка зрения ЦК РКП(б) для комсомола не указ. Кроме того, как я понял, в довершение всего Володька послал своего оппонента по известному пешеходно-эротическому маршруту.

Итог был довольно печальный. Кто-то накатал телегу в райком РКСМ, где помимо всего прочего утверждалось, что сцепившийся с Володькой партийный был послан не сам по себе, а вкупе со всей партией. В результате Храмцова вызвали на райком и вынесли решение об исключении его из комсомола.

Узнав об этом, Лида Лагутина буквально взорвалась.

– Сволочи! – выкрикнула она.

– И я говорю – сволочи там, в райкоме, засели! – громко поддержал ее кто-то из собравшихся в аудитории.

– Нет, вы тут все сволочи! – буквально заорала Лида. – Вас же при этом разговоре не один десяток присутствовал! А теперь что – моя хата с краю, я ничего не знаю? Ни одна зараза не пошла в райком своего товарища отстаивать! А донос накатать – так умельцы нашлись?!

В ответ аудитория взорвалась криками, по сравнению с которыми предшествующий шум мог бы сойти за тихий шелест ветра.

Именно в этот момент в аудиторию вошел лектор. Д. Б. Рязанов был поначалу ошарашен этим невообразимым шумом и гамом. Однако сбить с толку партийного деятеля с многолетним дооктябрьским стажем было не так-то просто. Вскоре Рязанов как-то незаметно для присутствующих превратился едва ли не в ведущего этого импровизированного собрания.

Это, конечно, не означало, что в аудитории установилась тишь и благодать. Завести ребят-комсомольцев было проще простого, а вот утихомирить – гораздо сложнее. Самые горячие головы уже начали орать, что надо всем скопом идти в райком и свергать засевшую там шайку бездушных бюрократов.

– Э, погодите! – кричала Лагутина, стараясь перекрыть вопли собравшихся. – Сначала надо Володьку Храмцова выручить, а потом уже свергать!

Рязанов, уже более или менее разобравшийся в ситуации, не очень громко, но весомо произнес:

– А ведь девушка права. Сначала действительно товарища надо выручать, а потом строить грандиозные планы революционного переворота в райкоме РКСМ. Бюрократов турнуть – это дело хорошее, только о товарище своем забывать совсем не годится.

Лида, вдохновленная поддержкой такого авторитетного товарища, сразу взяла быка за рога:

– Так, надо немедля писать протокол комсомольского собрания, и чтобы каждый, кто присутствовал при том самом разговоре, рассказал, как на самом деле все было. Примем протокол, свидетели подпишутся – и с этой бумагой сразу в райком.

– Вот это деловой подход, – подхватил Рязанов. – Надо выбрать секретаря собрания, пусть он займется протоколом, на следующей перемене все оформите, подпишете и пойдете заступаться за вашего комсомольца, у которого язык впереди головы бежит. А сейчас – приступим к лекции. Революционный порыв масс – это великолепно, но и об учебе забывать не следует!

После лекции вместе с Лидой подхожу к Рязанову.

– Давид Борисович, – улыбается она, – позвольте вам представить Виктора Валентиновича Осецкого из Наркомата внешней торговли. Нашу практику в Рабкрине мы проходили именно у него. Он очень хотел с вами познакомиться.

– Осецкий, Осецкий… Это не вы скандалили с Лениным в Брюсселе в двенадцатом году? – интересуется Рязанов.

– Было дело, – смущенно соглашаюсь я, протягивая ему руку. После рукопожатия поворачиваюсь к Лагутиной и говорю: – Вот, Лида, а Давид Борисович, наверное, с тобой согласится.

– В чем? – почти синхронно воскликнули мои собеседники.

– В том, что обе стороны дискуссии – дураки.