Падший клинок - читать онлайн книгу. Автор: Джон Кортней Гримвуд cтр.№ 80

— Он джинн. Слушайте его.

— Ну, уж не человек, — заметил Мало, — чертом клянусь. Господин Атило предупреждал меня.

Тико вздрогнул. Он надеялся, Атило проявит хоть чуточку расположения.

— Поворачивай! Потом бросай весла.

— Чего?

— Выбрасывай весла.

— Мы можем сложить их, — возразил капитан. Вдоль каждого борта тянулись железные подпорки. Когда судно шло под парусом, на них укладывали весла.

— Нет, этого мало.

Море ужасало Тико. Невыносимо было даже подумать о том, как тонешь. Он умер и все равно ожил в том венецианском канале. А если он утонет, умрет и снова оживет? Вода отнимала его силу. Только прослойка земли под ногами сохраняла рассудок. Тогда он навсегда попадет в ловушку полужизни.

— Ты хочешь умереть? — крикнул он. Серебряный гвоздь все еще торчал из головы Арно, но сейчас у Тико был кинжал. Капитан Мало покачал головой.

— Я принесу ключ.

— Времени нет.

В гавани весла снимали, чтобы рабы не могли угнать судно прочь, пока команда на берегу. В море их крепили цепями.

— Правь к шторму, — приказал Тико.

— Делайте, как сказано! — заорал Мало.

Рабы навалились на весла. Один борт греб вперед, второй — назад; «Морской конек» разворачивался к ветру, а стена дождя приближалась.

— Дружнее!

Тико схватил цепь весла Адифа, разорвал ее и вытолкнул весло за борт. Он успел очистить две трети длины «Морского конька», когда в судно ударила огромная волна. Она подбросила галеру, прикованные весла ударили в людей, сидящих впереди.

«Морской конек» застонал. Доски гнулись, нагели со скрипом вылетали из пазов. Весла трещали. Судно боролось с морем, изо всех сил пытаясь не развалиться.

Море желало, чтобы детище давно усопших корабелов присоединилось к его создателям. Стоны судна, вой ветра и шум дождя смешивались с криками рабов, баюкающих сломанные руки или возносящих молитвы.

Но Бог не протянет руку, чтобы укрыть их от шторма. Можно давать любые обеты. Молиться и взывать к кому угодно. Но спасти «Морского конька» может только удача и мастерство людей, давно лежащих в могиле.

— Дай мне румпель, — сказал Тико.

Капитан Мало смотрел на странного юношу, стоящего перед ним.

Мокрые пряди облепили лицо Тико. Призрачно-белая кожа светилась при каждой вспышке молний. А глаза… Что-то в его глазах пугало капитана.

У Тико не было времени раздумывать.

Он шагнул вперед и выхватил румпель.

Тико сражался с рулем, приводя «Морского конька» к ветру. Мышцы вздулись, сухожилия натянулись, как веревки. Еще чуть-чуть, и либо румпель, либо руки не выдержат. Тико оцепенел от ужаса, когда волна высотой с Сан-Марко выросла перед галерой. А потом волна нанесла свой удар.

— Ты слышал новости с Кипра?

— Как я мог…

Если новость так свежа, что свиток на твоем столе сворачивается, а перчатки испачканы воском печати?

— Нет, господин мой, — сказал Атило. — Не слышал.

Алонцо вздохнул громче, чем требовалось.

— Ты глава наших шпионов в городе. Наш Клинок в городе и за его пределами. Нам хотелось бы полагаться на твои знания в таких вопросах.

— Прошу прощения.

— Я знаю, — продолжил Алонцо, — в последнее время тебе было нелегко. Неудача с твоим учеником. Исчезновение тела принца Леопольда. Те люди, которых ты потерял в прошлом году. Если не годом раньше. Не тяготит ли тебя бремя обязанностей? Возможно, старость…

— Мой господин.

Регент умолк, выжидая.

— Я работаю на город днем и ночью. Трачу все силы на слежку за его врагами; изучаю, что происходит на улицах; собираю сведения о тех, кто кажется одним, хотя является совсем другим…

Атило остановился, проклиная себя за то, куда ведут его слова.

— И ты, наверно, устал, — заметил регент. — Утомлен своим бременем. Вот почему такие важные новости ускользнули от тебя. Как я и говорил, если ты желаешь уйти на покой и вести жизнь, более соответствующую твоему возрасту…

— Мой господин, я желаю только одного — продолжить свой труд.

Он помнил слова своего отца, дурака-астронома. Молодые мечтают о смерти и боятся жизни. Старики боятся смерти и мечтают о молодости. Когда-то Атило яростно отрицал это, со временем ярость утихла, а потом наступил день, когда он принял правду. Он вздохнул.

— Ты уверен? Ты действительно желаешь и дальше исполнять свои обязанности?

— Да, господин мой. Уверен.

— Ты даже не представляешь, — регент довольно улыбнулся, — как я рад слышать твои слова. А как новый мальчишка, обживается?

Легкий укол, просто чтобы показать Атило: регент помнит об отмене приговора Тико.

— У него есть способности.

— Ты говорил то же самое и о предыдущем.

— Господин мой, пусть я и потерпел неудачу, но по-прежнему утверждаю, у него были способности.

— Стать величайшим убийцей всех времен? Твоим преемником на посту Клинка герцога? Да, я слышал о твоих планах в отношении этого беспокойного юноши. Должен признаться, я удивился.

«От кого же он слышал? От герцогини?»

Конечно, нет. Пусть Алекса и изгнала его из постели, но не лишила своего расположения. Она не станет делиться такими тайнами со своим ненавистным деверем.

— Могу я поинтересоваться, мой господин, как вы узнали?

— Конечно, можешь, — ответил довольный Алонцо. Ну еще бы. Атило, глава шпионов и убийц Серениссимы, спрашивает, как он узнал секрет.

— Мне сказала госпожа Десдайо.

— Она сказала?..

Атило замолчал. Интересно, где Алекса и почему он встречается с регентом наедине. И даже без Марко, который, качая ногой и мыча песенку, придает встрече законность.

— Разумеется, без подробностей, — добавил Алонцо. — Она сказала, что ты, на свой лад, удивительно нежно относился к нему. Я всего лишь читал между слов. И твой ответ подтвердил мои догадки, — регент сиял, довольный своим хитроумием.

— Мой господин… Зачем вы меня вызвали?

— Всему свое время, — Алонцо взял засахаренный миндаль с блюда из муранского стекла и причмокнул. — Герцогиня расстроится, если мы начнем без нее.

Будто по команде, снаружи в пол ударили алебарды стражей, и дверь распахнулась. Алекса бросила взгляд на Алонцо за столом и Атило перед ним и нахмурилась.

— Я полагала, встреча назначена на шесть.

— Разве? — удивленно спросил регент. — А мне казалось, на полшестого. Именно в это время прибыл господин Атило.