Замужество мисс Монктон - читать онлайн книгу. Автор: Хелен Диксон cтр.№ 37

Сидя за письменным столом, Чарльз что-то быстро писал — длинное перо стремительно скользило по бумаге. Мария оробела, не зная, с чего начать. Она спешила увидеть любимого человека, а застала холодного, невозмутимого незнакомца.

Он поднял голову, не выказав ни удивления, ни радости по поводу ее появления.

— Чарльз, я… я не могла не прийти, — запинаясь, пролепетала Мария.

— Я понимаю и ожидал вашего прихода, — сдержанно сказал он. — Присаживайтесь, пожалуйста, я сейчас освобожусь.

Он снова принялся писать. А Мария, от волнения еле переступая утопавшими в густом ворсе ковра ногами, побрела к зеленому дивану, стоявшему под углом к камину. Тишина была такая, что был слышен скрип пера по бумаге. Трепетный свет падал на четкий профиль Чарльза с властным, чуть выступающим подбородком, тогда как вокруг рта и опущенных глаз бродили тени.

Он уже сбросил камзол, жилет и галстук, и распахнутая у ворота рубашка из тонкого полотна открывала его крепкую, стройную шею. Мария забыла, зачем пришла, и только завороженно, со странной нежностью смотрела на него, заметив свесившуюся на его высокий лоб густую прядь волос, смелый изгиб бровей. Внезапно она остро осознала, насколько этот человек дорог ей, и она обхватила себя руками, будто сдерживая импульсивный порыв подойти и крепко его обнять.

В каждом его жесте, в наклоне головы, в этих круто изогнутых бровях, в твердой складке его губ чувствовались сдерживаемая сила и властность, привлекающие ее, напоминающие о его нежных объятиях и поцелуях. Но сейчас, когда она увидела Чарльза в привычной для него обстановке мужского кабинета, одетого по-домашнему свободно, она испытала мощный прилив возбуждения и острое желание прижаться к нему, почувствовать его тепло.

Вдруг он бросил перо и, отодвинув стул, резко встал, заставив Марию очнуться от мечтаний. Мария тоже поднялась.

— Простите, Чарльз. Я не хотела вам мешать.

Его светлые глаза отливали стальным блеском.

— Вы мне не помешали. Я уже дописал письмо.

— В такое время…

— Письмо матушке.

— О! — Она поняла. — Вы сообщили ей о… о…

— О предстоящей дуэли? Нет.

Мария подошла ближе.

— Чарльз, пожалуйста, не делайте этого! — воскликнула она, умоляюще глядя на застывшего перед нею уверенного в себе, спокойного человека. Было невозможно представить, что Генри может убить его или на всю жизнь сделать калекой.

— Но я обязан драться, это вопрос чести.

— Но… разве дуэли не запрещены?

— Формально да, но за них редко преследуют.

— И вы уже выбрали себе секунданта?

Он кивнул.

— Это Майкл Мид, мой близкий друг и муж моей сестры.

— И пригласили врача?

— Да.

— Где вы встречаетесь?

— В Грин-парке. Не волнуйтесь, Мария. Пистоли будут тщательно проверены.

Мария вздрогнула.

— Чарльз, прошу вас, умоляю, не надо стрелять друг в друга! Пожалуйста, поговорите с Генри. Не могли бы вы… Если бы я попросила вас уладить эту ссору выстрелом в воздух… Ведь такое бывает…

— Если вы просите меня обменяться с ним выстрелами в воздух, — пугающе тихим голосом произнес он, и во взгляде его вспыхнуло презрение, — то я решительно отказываю в вашей просьбе. Явиться на дуэль и выстрелить в воздух означает, что ты не уважаешь своего противника, а значит, оскорбление остается и становится еще острее и болезненнее. И обычно оба противника соглашаются выстрелить в воздух только в том случае, если оба считают, что причина ссоры была глупой и незначительной.

— Но ведь так оно и есть! — волнуясь, воскликнула Мария. — Генри, конечно, разозлился, когда я отказалась выйти за него замуж. Но вы-то здесь ни при чем, во всем виновата только я, я одна! Я не хочу, чтобы из-за меня стрелялись, а тем более вы. Только не вы, Чарльз!

Чарльз хранил молчание и лишь упивался прелестью ее юной, женственной фигуры под легким пеньюаром, красивым лицом в окружении пышных черных волос, побледневшим от переживаний, ее зелеными, сверкающими, как изумруды, глазами, смотрящими на него с тревогой и надеждой.

— Вам не следовало сюда приходить, — более мягким тоном сказал он и улыбнулся. — Только… гм… легкомысленные леди могут позволить себе появиться в комнате джентльмена.

— Вопросы приличий беспокоят меня сейчас меньше всего. Кроме того, — она слегка склонила голову набок, не отрывая от него взгляда, — не так давно вы сами ко мне приходили.

— Тогда были другие и весьма опасные обстоятельства.

— Не более опасные, чем сейчас. Чарльз, поймите, Генри может убить вас… Он… он может…

— Что? Убить меня?!

Она побледнела.

— Не говорите это, я не могу этого слышать! Прошу вас, уговорите Генри стрелять в воздух, и если вы тоже так сделаете…

— То тем самым признаю его обвинения справедливыми. — Он взял ее искаженное от страха лицо в ладони и понизил голос. — Если бы я совершил что-то непорядочное по отношению к Генри, его вызов на дуэль был бы оправданным. И мне вдруг захотелось дать ему повод — хотя, должен признаться, что с первого взгляда я испытывал к вам страстное желание, так что в этом смысле меня действительно можно считать виноватым перед ним.

— Я вам не верю, — пролепетала она, пораженно распахнув свои огромные наивные глаза.

— Но это так, — возразил он и со вздохом ласково провел большим пальцем по ее нежной щеке. — С самого начала нашего путешествия ваш образ неизменно сопровождал меня, даже когда вас не было рядом. Куда бы я ни пошел, что бы ни делал, передо мной всегда маячило ваше милое, нежное лицо. Я не каменный, Мария, и, помоги мне Бог, не могу запретить себе желать вас.

— А меня ваши слова приводят в полное отчаяние! Я пришла, потому что волнуюсь за вас, — это же так естественно, так понятно.

Он криво усмехнулся.

— Приятно слышать, что вы за меня тревожитесь, очень приятно. — Он наклонился и приблизил к ней губы. — Теперь, когда ваша помолвка с Уинстоном разорвана, вы можете меня поцеловать. Вы так прелестны.

Она недоверчиво смотрела на него и порозовела от смущения.

— Прелестна? Мне никто такого не говорил. Вот Констанс действительно красивая, не то, что я.

— Но не на мой вкус.

— Откуда вам знать? — Она чувствовала на своей щеке его теплое дыхание. — Насколько мне известно, вы с ней не встречались.

— Я видел вас с нею у церкви, когда хоронили графа.

— Ах, вот как. Я этого не знала.

— Да, Констанс и сравнить с вами нельзя! Но неужели мужчины не говорили вам, как вы хороши?

— Н-нет. Я только мечтала услышать такие слова, но всегда считала себя довольно обыкновенной и заурядной.