Путешественница. Книга 1. Лабиринты судьбы - читать онлайн книгу. Автор: Диана Гэблдон cтр.№ 68

— Я не намекаю. — Эллсмир, хоть и пьяный, лучше владел собой. — Вы продали мне свою дочь — и могу добавить, надули, — с сарказмом произнес он. — Я заплатил тридцать тысяч фунтов за девственницу с хорошим именем. Первое условие было нарушено, и теперь я смею усомниться и в соблюдении второго.

Через дверь донесся звук наливаемой жидкости, а вслед за этим стук кубка о деревянную столешницу.

— Я бы сказал, что вы изрядно перебрали спиртного, сэр, — сказал Дансени. Голос его дрожал от усилий справиться со своими эмоциями. — Только этому я могу приписать возмутительные, гнусные и нелепые обвинения в адрес моей невинной дочери. А поскольку это так, я забираю своего внука и уезжаю.

— Вот оно как, значит? Вашего внука? — В пьяном голосе Эллсмира прозвучало глумление. — Вы, похоже, чертовски уверены в невинности своей дочери. Нет уж, это отродье не про вашу честь. Она говорила…

Спор оборвался восклицанием и звуком тяжелого падения. Решив больше не ждать, Джейми ринулся в дверь и увидел, что Эллсмир и лорд Дансени сцепились и перекатываются по каминному коврику. Они находились в опасной близости от огня, но в своей слепой ярости ни тот ни другой этого не замечали.

Джейми помедлил, оценивая ситуацию, а потом, уловив подходящий момент, подскочил и рывком поднял своего хозяина на ноги.

— Успокойтесь, милорд, — прошептал он на ухо Дансени, оттаскивая его от пыхтевшего Эллсмира.

Дансени, однако, вновь порывался схватиться с противником.

— Да уймись же ты, старый дурень! — вырвалось сгоряча у Джейми.

Эллсмир был почти таким же старым, как Дансени, но более крепкого сложения и, очевидно, более хорошего здоровья, судя по тому, как он дрался, несмотря на то что был пьян.

Граф, растрепанный и взлохмаченный, шатаясь, поднялся на ноги, не сводя налитых кровью глаз с Дансени. Он вытер слюнявый рот тыльной стороной ладони, жирные плечи дрожали.

— Дерьмо, — процедил он почти обыденным тоном. — Поднять руку… на меня, каково?

Все еще с трудом ловя ртом воздух, он потянулся к веревке колокольчика. В данной ситуации Джейми было уже не до того, останется ли лорд Дансени на ногах. Оставив хозяина, он метнулся вперед и перехватил руку Эллсмира.

— Нет, милорд, — сказал он как можно почтительнее, в то же время удерживая дородного графа медвежьей хваткой и тесня его в другой угол. — Я думаю, было бы… неразумно… вмешивать ваших… слуг.

Поднатужившись, он пихнул Эллсмира в кресло.

— Лучше оставайтесь здесь, милорд.

В комнату с опаской вошел Джеффрис. В каждой руке он держал по пистолету со взведенными курками, а его растерянный взгляд метался между хозяином дома, пытавшимся выбраться из глубин кресла, и собственным хозяином, белым как полотно, с трудом державшимся на ногах.

Джеффрис посмотрел на Дансени в ожидании указаний и, не дождавшись оных, инстинктивно взглянул на Джейми. Тот ощущал страшное раздражение: ему–то с какой стати разбираться в этом? Гостям из Хэлуотера явно следовало уносить ноги, да побыстрее, поэтому пришлось брать инициативу в свои руки.

— Давайте уйдем, милорд.

Он шагнул вперед и оторвал поникшего Дансени от стола, за который тот цеплялся. Но когда Джейми повел высокого худощавого старика к двери, в проеме возникла еще одна фигура.

— Уильям?

При виде сцены в кабинете на круглом, омраченном пережитым горем лице леди Дансени отразилось недоумение. В руках она держала что–то похожее на большой неаккуратный сверток белья.

— Горничная сказала, ты хотел, чтобы я принесла ребенка. Что…

Ее прервал рев Эллсмира. Не обращая внимания на наставленные пистолеты, граф вскочил с кресла и оттолкнул ошеломленного Джеффриса.

— Он мой!

Грубо пихнув леди Дансени к стене, Эллсмир выхватил сверток из ее рук и, крепко прижимая его к груди, отступил к окну. Уже оттуда, дыша тяжело, как загнанный зверь, он бросил на Дансени злобный взгляд и повторил:

— Он мой, слышите!

Сверток громко заверещал, словно протестуя против этого утверждения, и Дансени, увидев своего внука в руках Эллсмира, рванулся вперед с искаженным яростью лицом.

— Отдайте мне его!

— Убирайся к черту, скотина!

С неожиданной прытью Эллсмир увернулся от Дансени, отдернул занавески и одной рукой растворил окно, крепко держа другой плачущего младенца.

— Прочь из моего дома! — задыхаясь, выкрикнул он, открывая окно еще шире. — Прочь! Немедленно! Или я выброшу этого маленького бастарда, клянусь, я сделаю это!

Чтобы подчеркнуть свою угрозу, он вытянул руку с орущим свертком в сторону подоконника и пустой темноты, где в тридцати футах внизу поблескивали мокрые камни внутреннего двора.

Джейми Фрэзер действовал бессознательно, не думая о последствиях, повинуясь лишь инстинкту, который не раз выручал его в сражениях. Он выхватил у остолбеневшего Джеффриса пистолет, развернулся на каблуках и, не прицеливаясь, выстрелил.

За грохотом выстрела последовала гробовая тишина, даже младенец перестал вопить. На лице Эллсмира появилось удивленное выражение, густые брови вопросительно поднялись. Потом он пошатнулся, и Джейми рванулся вперед, заметив с какой–то отстраненной ясностью маленькое круглое отверстие в размотавшейся пеленке — там, где прошла пистолетная пуля.

Он замер как вкопанный на каминном коврике, не обращая внимания на огонь, опалявший задники его сапог, на еще содрогавшееся тело Эллсмира у его ног, на повторяющиеся визгливые вопли леди Дансени. Он стоял, закрыв глаза, дрожа как осиновый лист, не в состоянии ни двигаться, ни даже думать. Стоял, крепко сжимая в объятиях бесформенный, барахтающийся, пищащий сверток, в котором находился его сын.

— Я хочу поговорить с Маккензи. С глазу на глаз.

Леди Дансени смотрелась на конюшне явно неуместно. Маленькая, пухленькая, в безупречном черном одеянии она выглядела как фарфоровая статуэтка, снятая с надежного, безопасного места на каминной доске, где ей и надлежало красоваться, и невесть как оказавшаяся среди животных и небритых мужчин, где запросто можно разбиться.

Хью, бросив на свою госпожу удивленный взгляд, поклонился, растерянно дернул себя за чуб и убрался в свою каморку рядом с кладовой, оставив Маккензи наедине с леди.

Вблизи впечатление фарфоровой хрупкости усиливалось бледностью ее лица, слегка розоватого лишь у уголков носа и глаз. Она была похожа на очень маленького, но исполненного достоинства кролика, облаченного в траур. Джейми понимал, что следовало бы предложить ей сесть, но сесть здесь было некуда — разве что на кучу сена или перевернутую тачку.

— Сегодня утром состоялся коронерский суд, Маккензи, — сказала она.

— Да, миледи.

Он знал об этом. Об этом знали все, и остальные конюхи все утро держались от него на расстоянии. Не из уважения, а из страха, как держатся подальше от зачумленного. Джеффрис знал, что произошло в гостиной в Эллсмире, а это значило, что знали и все остальные слуги. Но язык никто не распускал.