Стрекоза в янтаре. Книга 1. Разделенные веками - читать онлайн книгу. Автор: Диана Гэблдон cтр.№ 129

— Тише, ma chere! Если они снова обнаружат меня здесь, я пропал! — Большие темные глаза бегали из стороны в сторону, настороженно следя за ширмой.

Я медленно кивнула, и он убрал руку, слабо пахнущую нашатырем и серой. Он где-то отыскал, а скорее украл, как мне показалось, старую, рваную монашескую сутану, под которой виднелся грязный аптекарский халат. Большой капюшон скрывал седые волосы и уродливый лоб. Лихорадочные иллюзии медленно отступили, уступив место остаткам присущего мне любопытства. У меня едва хватило сил спросить: «Что…», как он снова приложил мне палец к губам и отбросил одеяла, которыми я укрывалась. Не обращая внимания на мой ошеломленный вид, он распустил завязки моей рубашки до самого пояса. Движения его были быстрыми и деловитыми, лишенными какой-либо нескромности. Я не могла себе представить, что кто-то может поступить со мной подобным образом, и никто, даже мать Хильдегард, ничего не услышит. Но у меня было такое ощущение, будто все это происходит не со мной, а с кем-то другим и я всего лишь сторонний наблюдатель. Вот он положил свои корявые руки мне на груди. Руки были широкими, почти квадратными. Все пальцы, кроме большого, имели одинаковую длину. Большие пальцы обеих рук были необычно длинными и гибкими. С удивительной осторожностью они обхватили мои груди. Наблюдая за их действиями, я вспомнила слова Мэриан Дженкинсон — девушки, с которой я вместе проходила практику в Пемброкском госпитале. Она рассказывала нам, что размер и форма большого пальца мужчины свидетельствует о многих его качествах.

— Клянусь, это правда, — говорила она, театрально встряхивая своими светлыми волосами. Но когда ее просили объяснить поподробнее, она только хихикала, стреляя глазками в сторону лейтенанта Хейнли, похожего на гориллу. В его больших пальцах не было ничего необычного.

Большие пальцы его рук сдавливали мне грудь осторожно, но достаточно настойчиво, и я почувствовала, как мои набухшие соски вздымаются под его твердыми, холодными по сравнению с моим телом, ладонями.

— Джейми, — сказала я, и дрожь сотрясла мое тело.

— Тише, мадонна, — произнес Раймон. Голос был тихим, добрым, но абсолютно бесстрастным, совершенно не соответствующим его действиям. Мое тело снова пронзила дрожь, и мне показалось, что болезненный жар моего тела перетекает в него, но от этого руки у него не становились теплее. Его пальцы оставались холодными, и мне стало холодно, я начала дрожать — лихорадочный жар покидал мое тело.

Плотная ткань ширмы затеняла дневной свет, и оттого руки Раймона казались особенно темными на моей белой груди. Однако тени между толстыми, неуклюжими пальцами не были темными. Они показались мне… голубыми. Я прикрыла веки, и тут же у меня перед глазами закружилась разноцветная карусель. Когда я открыла их снова, голубой свет, исходящий от рук Раймона, не исчез.

В голове у меня просветлело, я попыталась подняться, чтобы получше рассмотреть, что он делает.

Раймон легким движением руки заставил меня лечь. Я опустила голову на подушку, искоса наблюдая за ним. Я не бредила. Во всяком случае, так мне казалось. По мере того как руки Раймона медленно скользили по моему телу, вокруг них возникало какое-то розовое и бледно-голубое свечение, озарявшее мое тело. В груди у меня потеплело, и это было естественное здоровое тепло, а не лихорадочный жар. Легкая воздушная волна, проникшая за ширму, шевельнула волосы у меня на висках, но мне не было холодно.

Раймон пребывал все время в одной позе — стоял склонившись надо мной. Лица, скрытого под капюшоном чужой сутаны, почти не было видно. Спустя некоторое время, показавшееся мне бесконечно долгим, он очень медленно перенес руки с моей груди мне на плечи, затем еще медленнее перешел к моим рукам, задержавшись на плечевом и локтевом суставах, запястье и суставах пальцев. Боли заметно поубавились, и мне казалось, что я вижу мерцающий свет, излучаемый моим телом.

Ни на минуту не отнимая рук от моего тела, он все так же медленно поводил ими по моим ключицам и двинулся вниз, слегка нажимая ладонями на ребра.

Но самым удивительным было не столько то, что я не испытывала ни малейшей неловкости от его прикосновений, но также и то, что мое измученное тело полностью отдалось во власть его рук, сделавшись послушным, словно расплавленный воск. Только кости оставались твердыми.

Я ощущала все более интенсивное тепло, исходящее от этих больших, сильных рук. Они неустанно скользили по моему телу, и я почти физически чувствовала, как гибнут бактерии у меня в крови, а значит, организм очищается от инфекции. Более того, я опять-таки почти физически ощущала каждый орган в его естественных размерах и видела его так же явственно, как если бы он лежал у меня на ладони. Вот совершенно пустой желудок, увеличенная, острая печень, кишки, причудливо переплетающиеся между собой, аккуратно упакованные в плотную мышечную ткань, напоминающую сумку. Тепло проникало в каждый орган, согревая его подобно маленькому солнцу.

Раймон замер, обхватив обеими руками мой разбухший живот. Мне показалось, что он нахмурился, но трудно сказать с полной уверенностью. Раймон насторожился, прислушиваясь к характерным больничным звукам, доносившимся издалека. Никаких шагов поблизости также не было слышно. Я невольно содрогнулась, когда его рука скользнула вниз и очутилась у меня между бедрами, но легшая на живот вторая рука тут же успокоила меня. В следующее мгновение его грубоватые пальцы проникли внутрь. Я зажмурилась и замерла от страха, но мои внутренние органы спокойно отреагировали на вторжение.

Пальцы скользнули дальше и достигли матки. Стенки матки судорожно сжались, причинив мне острую боль.

Я застонала, но он укоризненно покачал головой, и я, сделав над собой усилие, немедленно умолкла. Одна рука Раймона мягко нажимала время от времени на живот сверху, в то время как пальцы другой продолжали исследовать мою матку. Вдруг он замер, бережно, словно хрупкий стеклянный сосуд, держа обеими руками мою матку с заключенным в ней плодом.

— Ну а теперь, — мягко проговорил он, — зови его. Зови своего рыжего молодца.

Пальцы его обеих рук, одной внутри, другой снаружи, надавливали с такой силой, что я уперлась ногами в кровать, чтобы удержаться в нужном положении. Но я для этого была слишком слаба. А он все продолжал сдавливать этот хрупкий сосуд.

Мое сознание помутилось, сделалось хаотичным. Горе, отчаяние и страх переполняли меня, и я отчетливо ощутила запах смерти.

Мысленно взывая о помощи, я вновь услышала тот же голос, повторяющий терпеливо, но твердо: «Зови же его». И я закричала изо всех сил:

— Джейми! Джейми!

Словно электрическая искра пронзила мой живот, и горячая волна прокатилась по моему телу. Мертвая хватка Раймона ослабла, чувство покоя и гармонии наполнило меня. Кровать задрожала, когда он нырнул под нее, и как раз вовремя.

— Миледи, с вами все в порядке? — осведомилась сестра Анжелика, появившаяся возле меня. В ее сочувственном взгляде читалась готовность к худшему. Сестры знали, что я должна умереть, и дежурившей сейчас Анжелике предстояло позвать ко мне священника.