Чувство льда - читать онлайн книгу. Автор: Александра Маринина cтр.№ 36

Едва расставшись с Юрцевичем, Люба уже кляла себя последними словами. Ну почему она не может говорить то, что нужно, и тогда, когда нужно? И главное: почему она не может правильно думать и чувствовать? Жениться он готов! Она что, на помойке себя нашла, чтоб всерьез обсуждать возможность брака с человеком, который ее не любит? Всего неделю назад он признался, что до сих пор любит Надю, которой уже почти шесть лет нет в живых. И потом, каким отцом он сможет стать мальчикам, если без зазрения совести готов бросить собственного ребенка? Конечно, Саша и Андрюша тоже его дети, но педагог Люба Филановская отдавала себе отчет в том, что человек, который может сделать выбор между собственными детьми, не может быть хорошим родителем. Для настоящего отца все дети одинаково дороги и выбор между ними невозможен.

Она шла домой по улице Горького, мысленно выискивая все новые и новые аргументы для отказа, но другая часть мозга коварно рисовала прекрасные картины: вот они вчетвером идут в театр Образцова, Юрцевич ведет ее под руку, рядом шагают красивые мальчики, и сходство между ними и отцом просто-таки бросается в глаза, и все провожают их взглядами и улыбаются. А вот они в Сочи, на пляже, и Юрцевич плавает с мальчиками наперегонки, а Люба стоит на берегу и машет им рукой, и они выбегают из воды, мокрые, загорелые, хохочущие, набрасываются на нее, падают на горячий песок, прохладное сильное мужское тело касается ее не прикрытого купальником живота… И все в таком роде.

Всю неделю Люба то и дело поглядывала на мать и отца, пытаясь представить себе, что они скажут, если она заявит, что выходит замуж за Юрцевича. Ну, крик, скандал – это понятно. Но дальше что? Выгонят из дому? Нет, не выгонят, потому что дети. На кого они останутся? Кто будет ими заниматься? Выгонят вместе с детьми? Тоже нет, потому что для мамы и отца самое главное – общественное мнение. Как они объяснят отсутствие внуков? Куда мальчики подевались? Им придется говорить, что Любочка вышла замуж и переехала к мужу, да мало того, нужно будет еще и делать вид, что все в порядке, и приглашать дочь с зятем и детьми в гости на семейные и праздничные обеды, чтобы все видели, что Филановские – по-прежнему образцовая семья. Одним словом, жизнь превратится в ад. Что же предпринять, чтобы все получилось?

О господи, о чем это она? О чем она вообще думает? Что должно получиться? Брак с человеком, который ее не любит, для которого она никогда не станет желанной? С человеком, который только из чувства долга, только ради возможности быть рядом со своими детьми будет спать с ней в одной постели и во время близости видеть перед глазами ее покойную сестру? Невозможно. Да, она влюблена, теперь уже нет смысла скрывать от себя самой сей прискорбный факт, но это абсолютно не означает, что она может растоптать собственное достоинство. Нет, нет и нет.

И снова Любе показалось, что она совершенно успокоилась и внутренне подготовилась к разговору с Юрцевичем. Теперь уж точно не может случиться ничего такого, что выбьет ее из колеи и заставит вести себя глупо. Она все предусмотрела, все продумала.

Он пришел с цветами. Огромный букет роз. И где только он их раздобыл?

Цветы оказались первым, чего Люба не предусмотрела и к чему оказалась не готова. Никогда в жизни ни один мужчина не дарил ей цветов, букеты она получала только от школьников 1 сентября, в День учителя и на 8 Марта. Как и в прошлый раз, она начала разговор первой. И снова начала с отказа, высказанного теми же самыми словами:

– То, о чем вы просите, совершенно невозможно. Я не могу выйти замуж за человека, который меня не любит.

В речи, которую она приготовила заранее, фраза была длиннее и заканчивалась словами: «и которого не люблю я». Но почему-то произнести это вслух Люба не смогла.

– Речь не идет о моей любви к вам, – голос Юрцевича звучал слегка удивленно. – Я был уверен, что вы это понимаете. Речь идет о стабильных отношениях, о создании полноценной семьи, в которой дети будут расти рядом с двумя любящими их взрослыми. С вами и со мной. Если вы боитесь, что я начну претендовать на интимные отношения, то я вам обещаю, что этого никогда не будет. Вы получите статус замужней женщины и существенное облегчение во всем, что касается детей. У вас появится свободное время на то, чтобы заниматься тем, чем вам захочется. Вы будете строить собственную карьеру. Разве то, что я вам предлагаю, плохо?

День был теплым, уже наступил май, но Любе показалось, что она вся заиндевела. Он не собирается быть ее мужем в полном смысле слова. Он и не думал о том, чтобы спать с ней в одной постели. Господи, какая она дура! Размечталась…

– Брак без любви невозможен, – упрямо повторила она, стараясь не смотреть на Юрцевича.

– Это не так, – он покачал головой и улыбнулся. – Брак без любви возможен, более того, брак без любви намного лучше, крепче и перспективнее брака с так называемой любовью. Конечно, при одном условии: если в основе этого брака лежит взаимное уважение и дружба. Я прожил в браке много лет, и поверьте моему опыту, Люба, сексуальная составляющая брака ничтожна, и ею вполне можно пренебречь. Если людям нравится спать друг с другом, это совершенно не означает, что им есть о чем поговорить и что они друг другу доверяют. В конце концов, интимные отношения занимают не более часа в сутки, а остальные двадцать три часа совместной жизни? Чем их заполнить, если между людьми нет дружбы, уважения и доверия? А вот если двадцать три часа заполнены душевной близостью и общностью интересов, то и двадцать четвертый час не окажется пустым. У нас с вами двое детей, которых мы любим и которые будут скреплять наш брак и придавать ему смысл.

Люба даже не заметила, что они уже не стоят возле школы, а медленно идут по направлению к ее дому. Она, Люба Филановская, тридцати трех лет от роду, идет с огромным букетом роз, под руку с красивым хорошо одетым мужчиной, который встретил ее после работы, провожает домой и уговаривает выйти за него замуж. Боже мой, могла ли она мечтать о таком счастье? Неужели это происходит с ней?

Она опомнилась.

– Как я понимаю, в вашем браке сексуальная составляющая вообще отсутствовала, коль вы спали с моей сестрой, – сухо произнесла она. – Вы что же, предполагаете жениться на мне, а сексуальную, так сказать, нужду справлять на стороне?

– Зачем вы так, Люба? – с упреком сказал Юрцевич. – Я не собираюсь делать ничего подобного.

– Откуда такая уверенность?

– Для меня не существует никаких других женщин, кроме Нади. Я любил ее и буду любить, пока жив. Но это не имеет никакого значения. Я буду для вас хорошим мужем, внимательным, заботливым, я буду хорошим отцом моим сыновьям. Я буду с уважением и любовью относиться к вашим родителям хотя бы потому, что они – родители Нади, бабушка и дедушка моих сыновей. И я буду приносить в дом отнюдь не маленькую зарплату, потому что зарабатываю я много и при этом не пью.

Люба была достаточно умна, чтобы понимать, что в этой жизни не должно быть окончательного «нет», ибо то, что сегодня кажется хорошим, завтра, может статься, будет выглядеть сомнительным или совсем уж плохим. И наоборот, плохое может начать выглядеть допустимым и вполне приемлемым, а потом, глядишь, и хорошим. Пусть сегодня Юрцевич утверждает, что для него не существует других женщин, кроме Нади, но ведь он уверен, что между ним и Любой могут сложиться уважительные, доверительные и даже дружеские отношения, а от них, как она полагала, до постели – меньше одного шага. И у нее будет семья, нормальная полноценная семья, с мужем и двумя детишками. И рядом будет мужчина, который ей так нравится, и даже больше чем просто нравится. А там, бог даст, все сложится, и она даже родит ему ребенка, их общего ребенка…