Слезы луны - читать онлайн книгу. Автор: Нора Робертс cтр.№ 19

Как, черт побери, вернуться к прошлому, если он теперь знает ее вкус? Если он знает, как их губы сливаются друг с другом и сколько страсти в ее маленьком теле? И как, скажите на милость, избавиться от этого знания, обжигающего его изнутри, знания, на которое он никогда не напрашивался?

Она не в его вкусе, ну ни капельки. Ему нравятся нежные женщины, кокетливые, податливые. Женщины, которых выбирает он сам. Он ведь мужчина, не так ли? Подразумевается, что мужчина обхаживает женщину, чтобы заманить ее в постель, а не прыгает туда по приказу женщины, у которой возникло… как это она сказала? Неудержимое желание. Похоть.

Будь он проклят, если станет утолять чью-то похоть.

Шон решил, что разумнее некоторое время держаться подальше от Бренны О'Тул. И не будет он выскакивать в зал, чтобы увидеть ее нелепую кепку или услышать ее голос.

И все же, когда приходилось выносить посетителям заказы, он обводил взглядом зал, прислушивался к голосам. Но в тот воскресный вечер Бренна не пришла в «Паб Галлахеров».

Шон готовил еду, и те, кто ее пробовал, уходили домой сытые и довольные. Когда после закрытия паба Шон навел порядок на кухне и отправился домой, сам он не чувствовал ни сытости, ни довольства, хотя, кажется, ужинал.

Он попытался забыться в своей музыке и провел почти два часа за пианино. Однако звуки почему-то только раздражали его и не желали складываться в мелодии.

Пробежав пальцами по клавишам, он поморщился, покачал головой и вдруг почувствовал какое-то движение в воздухе. Легкое-легкое движение и еле слышный шепот. Но когда он поднял глаза, то увидел лишь свою гостиную и пустой проем, ведущий в прихожую.

— Я знаю, что вы здесь, — тихо произнес Шон и замер в ожидании. Но ответа не дождался. — Что вы хотите мне сказать?

Снова тишина. Шон поднялся, затушил огонь в камине, прислушиваясь к шуму ветра. Он не надеялся заснуть в эту ночь, но все же поднялся в спальню и расстелил постель.

И как только его голова коснулась подушки, он увидел сон. Красивая женщина в длинной ночной сорочке стояла в саду, ее светлые волосы сверкали в лунном свете. Белый крылатый конь спустился с неба и коснулся копытами земли. Всадник спрыгнул с коня, не сводя с женщины глаз. Его одежда и кошель на поясе отливали серебром.

Мужчина высыпал к ногам женщины жемчужины, белые и мерцающие, как лунный свет, однако она отвернулась от него и ушла, даже не взглянув на драгоценности. И жемчужины превратились в цветы, мерцающие в ночи, как бесплотные призраки.

Шон потянулся к женщине. Светлые волосы разгорелись огнем, и ясные глаза стали зелеными, как изумруды. В его объятиях оказалась Бренна.

И во сне, где нет места разуму и логике, он обнимал Бренну и чувствовал ее дурманящий вкус.

— Лапочка, подай-ка мне милого лгунишку.

Бренна нашла ватерпас — Мик обожал давать прозвища своим рабочим инструментам — и по заляпанной краской защитной пленке подошла к отцу.

В помещении уже угадывалась будущая детская, и Бренна перестала воспринимать его как старую комнату Шона. Не всякий представил бы себе конечный результат за горками древесных опилок и инструментов, но Бренна любила этот рабочий беспорядок не меньше идеального завершения.

Она обожала эти запахи и звуки, и трудовой пот, она любила стучать молотком, таскать доски, сколачивать мебель и красить стены. Она любила измерять и отпиливать, проверять и перепроверять все мелочи до тех пор, пока то, что она строит, не превратится в зеркальное отражение ее задумки.

— В самый раз! — воскликнул Мик, проверяя уровень полок ватерпасом. Неосознанно отец и дочь приняли одинаковые позы: подбоченились, чуть расставив ноги, словно вросли в пол.

— И если построено О'Тулами, построено на века.

— Да, только так. — Мик дружески хлопнул дочь по плечу. — Мы хорошо поработали, детка. Как насчет ланча? Сходим в паб, а днем закончим с полками.

— Пап, я не голодна. — Стараясь не встречаться с отцом взглядом, Бренна отошла к полкам. — Ты иди, а я поработаю.

Мик почесал затылок.

— Ты всю неделю не заглядывала к Галлахерам.

— Разве? — Она прекрасно знала, что не заходила в паб с прошлой субботы. И, пожалуй, понадобится еще день или два, чтобы справиться со стыдом и встретиться с Шоном.

— Ну, да. В понедельник ты сказала: «Я принесла сэндвич из дома», а во вторник: «Я поем позже». Вчера ты что-то хотела закончить и догнать меня, чего ты не сделала. — Мик напомнил себе, что Бренна — женщина, а женщину не всегда можно понять. — Ты поссорилась с Дарси?

— Нет. — Хорошо, что он назвал Дарси, и врать не пришлось. — Я виделась с ней вчера, когда она сюда заходила. Ты тогда был у Клуни, чинил сток. — Бренна отступила на шаг. — Мне не терпится увидеть, как все это будет выглядеть. И я плотно позавтракала, а ты иди, пап, пообедай. Если я вдруг проголодаюсь, то найду что-нибудь на кухне у Джуд.

— Ну, как хочешь. — Мик часто не понимал своих дочерей, благослови их всех Господь, и, хоть убей, не мог представить, что случилось с его Мэри Бренной. Он подмигнул ей, надевая куртку. — К вечеру закончим, что наметили, и с чистым сердцем выпьем по пинте пива.

— Хорошо, с удовольствием выпью кружечку. — «И обязательно найду какой-нибудь предлог, чтобы прямо отсюда уйти домой», — мысленно добавила Бренна.

Когда отец ушел, Бренна достала из рабочего пояса гвозди и молоток. Пообещала себе прогнать грусть и в череде привычных дел как-нибудь подавить чувства к Шону.

На свете столько всего желанного, но недоступного. Щедрое сердце, как у Эллис Мей, аккуратность, как у Морин, терпение, как у мамы. Подтаскивая стремянку к стене, Бренна добавила в список желаний еще несколько чертовых дюймов роста.

Она прекрасно жила без всего этого, проживет и без Шона Галлахера. И вообще без мужчин, коли на то пошло.

Наступит день, когда она своими руками построит себе дом и заживет в нем так, как захочет, и никто не станет донимать ее просьбами и жалобами, а баловать можно многочисленных племянников и племянниц. Разве этого мало для счастья?

Она не будет одинокой. За всю жизнь она ни дня не чувствовала себя одинокой. У нее есть работа, друзья, семья. Откуда же взяться одиночеству?

Но, черт побери, как же тоскливо без этого проклятого Галлахера.

За все двадцать четыре года ее жизни не было и дня, чтобы они не виделись. В пабе, в деревне, в ее доме, в его доме. Она скучала по их разговорам, добродушным подколкам, по его взглядам и музыке. Она должна как-то усмирить сжигающее ее желание и вернуться к прежним дружеским отношениям.

Она дала слабину, она сама виновата, ей и исправлять. Бренна вздохнула, прижалась щекой к гладкому дереву. Она все исправит, она умеет все исправлять. Это ее работа.

Заслышав на лестнице шаги, Бренна вздрогнула и снова деловито застучала молотком.