Черный пес. Черный пес… Это самые страшные сны
Анфисы в последнее время: как она наклоняется над бучилом, куда только что
отправила Надюшку, а когда поворачивает голову, видит, что на нее по
скользкому, иссеченному ливнем мосту летит огромный черный пес. Это Веселый
Роджер. Вот он прыгает на Анфису, упирается в ее грудь сильными лапами, тянет
оскаленную морду к лицу… И она понимает, что еще секунда – и пес укусит ее, как
укусил Алима. И тогда ничто, ничто не спасет ее, как не могло спасти Алима!
Анфиса кричит, взмахивает руками, пытаясь оттолкнуть Роджера, теряет
равновесие, заваливается на сломанные перила моста – и падает, медленно падает
в жадно и давно ждущее ее бучило…
В огороде бузина, а в Киеве дядька! Роджер,
Алим, Анфиса… Чепуха полная! Однако не потому ли Надежда всегда терпеть не
могла Веселого Роджера, что в тот вечер над бучилом ее напугала какая-то черная
собака, стоявшая на берегу?
Роджера больше нет, Надьки нет, Анфисы нет,
Алима нет. А кто остался?..
Держи себя в руках. Пора избавиться от этой
неконтролируемой болтливости, которая охватывает тебя при одном только
воспоминании о Роджере. Ты как бы беспрестанно оправдываешься за то, что
сделала. А что ты такого сделала? Спасала себя. Роджер не мучился, не бесился,
не грыз железо, не отказывался от воды – короче, не претерпел всех симптомов
своей страшной болезни. Он умер от укола, безболезненно. Алим, по большому
счету, сам виноват, что его укусил любимый пес. Знал же, что тот терпеть не
может пьяных, – зачем лез к нему целоваться? Ну а в том, что Роджер был
уже в это время заражен, больше совпадения, больше счастливой случайности, чем
стараний Надежды. И хватит, хватит об этом! Надо научиться держать себя в
руках. Иначе когда-нибудь сболтнешь лишнее, и тогда… А что тогда будет? Никому
и в голову не взбредет, что такое возможно! Ноу-хау в области убийства, ни в
одном детективе о таком не прочтешь.
Или все-таки взбредет? Вот ведь Васька начал
задавать ненужные вопросы, а потом появились те двое в Северо-Луцке… Или и
впрямь был прав Руслан, настаивавший, что ей не нужно ехать в Нижний одной?
– Извините, Катя, я немножко отвлеклась,
задумалась. Так что вы говорили? Ветврач? Интересно, очень интересно. Но как вы
попали сюда? Вот уж никогда не встречала ветврачей в гей-клубах!
– Я сама не пойму, как это вышло, –
удрученно пробормотала Катерина, рассеянно гоняя по столу полупустой бокал с
апельсиновым соком. – Думаю, она надо мной просто подшутила.
– Кто?
– Да одна моя подруга! – Катя с досадой
пристукнула бокалом. – Мы с ней вместе работаем. Я… ну, я одна живу.
Как-то не сложилось у меня… ну, вы понимаете. С мужем как-то не получилось.
«Еще бы получилось! С таким-то макияжем! Это ж
клоун из цирка, а не женщина!»
– Ну и вот, – продолжала бормотать
Катя. – Ну и вот, меня подруги пытались знакомить с разными мужчинами, но
тоже как-то… не складывалось.
«И этого надо было ожидать, если ты
притаскивалась на свиданки с таким бастионом на голове!»
– А у меня сегодня день рождения. И эта
подруга мне говорит: «Я тебе в подарок купила билет в первоклассный клуб. Тебе,
себе и еще одной даме, ее Галина зовут. Оторвемся как надо, может быть, с
интересными мужиками познакомимся». Дала мне билет, сказала, что встретимся уже
в клубе. Я пришла к одиннадцати, а Ольги нет. А Галину эту я в лицо не знаю.
Смотрела, смотрела, но тут все такие… такие… – Катя сделала огромные
глаза. – Потом увидела приличную женщину – думаю, это, наверное, Галина. А
вы не она.
– Ольга? – повторила Надежда, внезапно
охрипнув. – Вы сказали, вашу подругу зовут Ольга?
– Ну да, Ольга Еремеева. А что? Вы ее знаете?
– Она такая высокая, волосы рыжие, глаза
серо-зеленые, да?
– Точно! – обрадовалась Катя. – Ой,
Надя! Я думала, кого вы мне напоминаете? А вы с ней немножко похожи! По типу,
понимаете? Конечно, у вас и волосы другие, и выглядите вы гораздо шикарнее…
Как ни странно, этот невинный комплимент
взбодрил Надежду. Ольга, неужели это та самая Ольга? Об их сходстве говорила и
Роза. Значит, она появится здесь, и даже, может быть, очень скоро. А если не
появится, теперь у Надежды есть к ней прямая дорожка. Только надо не упустить
эту невинную дуреху, надо расположить к себе эту Катерину!
– Катя, да бог с ними, с этими вашими
подругами. Будем надеяться, они придут, а нет, так мы и с вами очень приятно
время проведем. Не самый плохой клуб, поверьте, пусть даже и странноватый
немного, зато забавный. Посидим, выпьем, поболтаем. («И ты мне подробнее
расскажешь про ту свою подружку, про Ольгу Еремееву, не отлучалась ли она
примерно неделю назад с работы, не ездила ли куда-нибудь и нет ли у нее
долговязого приятеля по имени Родион?..») Посмотрим шоу-балет. Вообще
расслабимся, потанцуем. Ну что вы так зажались? Знаете, есть такой анекдот
специально для женщин: если вас насилуют, перестаньте кричать и драться,
расслабьтесь и получите удовольствие.
Катя несмело хихикнула:
– Наверное… Расслабиться и получить
удовольствие. – Снова хихикнула. – Вы сказали, мы выпьем? Правда? А
что? Водку я как-то не очень и пива не пью…
Надежда вскинула брови: «Такое ощущение, что я
совращаю монашенку». Она махнула рукой пробегавшему мимо парнишке с карточкой
на кармане рубашки: «Петр».
– Петр, друг мой, нельзя ли по бокалу
какого-нибудь коктейля, который здесь обычно пьют дамы?
– Вообще-то у нас самообслуживание, напитки в
баре. Это гораздо дешевле и быстрее, чем ждать официанта. Но для вас, мадам,
что угодно, – смерил он Надежду наметанным взглядом.
И живо обернулся, принес на подносике два
высоких толстостенных стакана, в которые были воткнуты веселенькие цветочки.
Надежда положила на поднос сотенную:
– Довольно? Или еще?
– Это только за одну порцию, – вежливо
поклонился Петр. – Я же говорю, в баре дешевле.
Ну, большое дело – из-за какой-то сотни ноги
бить, в бар ходить! Однако для Кати, судя по всему, это была огромная сумма.
– Я даже не предполагала, что здесь так
дорого! – прошептала она со священным ужасом. – Кошмар!
– Расслабьтесь, – снова посоветовала ей
Надежда. – Это не такие уж большие деньги. Давайте лучше выпьем за
знакомство.
– Давайте!
Чокнулись, отпили по глоточку. Ага, это
мартини с шампанским. Мартини бьянко – сразу чувствуется: итальянское, не
молдавская дешевка. Шампанское, правда, похуже – полусладкое, определенно
местного производства. Но пить можно.
– Какая вкуснота! – пробормотала Катя,
лихо делая глоток за глотком. – И как хорошо пьется!