Страшная сказка - читать онлайн книгу. Автор: Елена Арсеньева cтр.№ 36

Старенький, такое впечатление, что лежавший с дореволюционных времен в холодильнике, прокурор каркал на суде по поводу неправедно нажитого добра и неминуемой расплаты, но Гоша точно знал, что дело было не в чем ином, как в судьбе. То есть судьба на Гошу за что-то обиделась и захотела своего любимчика испытать. Что она его, как всякая женщина, любит (а женщины любили Гошу, сильно любили!), он понял чуть ли не на второй день после прибытия в часть, когда срочно потребовался художник для клуба, а художников не было. Гоша рисовать тоже практически не умел, но его мама работала маляром. Вот он и набрался наглости, и сделал шаг вперед, и тогда впервые увидел поощрительную улыбку этой прожженной бабы, любительницы молодых и дерзких, – улыбку судьбы. А потом он до того поднаторел в своем ремесле, а может, и талант у него открылся, что писал плакаты, оформлял стенды, рисовал портреты великих полководцев, а заодно – порнографические картинки похлеще иных-прочих профессионалов. То есть Гоша рисовал, а служба шла, нимало его не обременяя. Клуб был фактически в его полном распоряжении, он там и жил, там хранил вещички, добытые разбоем на большой дороге. Там же был штаб разбойничков, ведь не один Гоша шарил по карманам, и даже не только со Славкой и Сережкой, – тем же промышляли офицерские балованные сынки, девяти– и десятиклассники, причем молодежь была хитра: идя на дело, они надевали солдатскую одежку, и потом ограбленные ими безуспешно искали таких-то и таких-то солдатиков, ну а когда шли «работать» Гоша с приятелями, они, как уже было сказано, облачались в цивильное, путая таким образом следы.

Путали-путали – и запутали. Самих себя.

Ого, какой был процесс! Какой шум поднялся! Гоша потом думал, что это ведь сущее чудо, что ему дали только четыре года, до такой степени все жаждали его крови: пострадавшие граждане, родители малолеток, вовлеченных им в преступное сообщество, именуемое в народе бандой, командование части, которую всеми любимый Егор Царев опозорил, прокурор, сама фемида, в конце концов… Одна только Люба-Любушка его жалела и проливала такие потоки слез на суде, не стыдясь никого, не боясь даже своего благоверного, с каменной мордой сидевшего рядом, что уплакала-таки ревнивую соперницу-судьбу: Гоша получил четыре года вместо семи, о которых просил прокурор. И полетел соколик в места не столь отдаленные, и больше он с Любушкой не виделся, но долго еще стояло перед глазами ее распаренное от слез лицо, и постепенно он понял, что жалела Люба не только и не столько его, сколько себя, изломавшую жизнь ради непутевого чемпиона мира по траханью чужих жен. То, что теперь двурогий супруг со свету сживет изменщицу, было ясно как день. И ничем, ничем Гоша не мог любимой помочь, только и оставалось ему есть себя поедом. Он ел, ел… целый год, наверное, только этим и питался. А потом все постепенно прошло. Изболелось, избылось. Забылось! Не забылось только ощущение позорного бессилия перед судьбой-стихией, перед этим валом неконтролируемых событий, который накатывается на тебя и подминает. В точности как морская болезнь.

– Валентина, здравствуйте! – воскликнул Родион, но тут же и осекся, почти с испугом вглядываясь в ее лицо, по которому расплывался изрядный синяк. Правая щека распухла так, что глаз утонул между рассеченной бровью и щекой. Левый глаз был тоже заплывшим и покрасневшим, как это бывает у женщин, которые много и долго плакали. Простенькое пальто Валентины было в кирпичной пыли, берет чудом держался на всклокоченных волосах. Эта женщина, которая осталась в памяти Родиона великой аккуратисткой, сейчас более напоминала бомжиху с трехлетним стажем, и не удивительно, что молоденький, а оттого очень ретивый сержант милиции вдруг направился к ней с хищным видом.

Начиная с сегодняшнего дня у Родиона имелись свои счеты к работникам правопорядка, а потому он вздернул подбородок и заступил сержанту дорогу. Милиционер попытался обойти Родиона сначала слева, потом справа, но это ему не удалось ни в первом, ни во втором случае. Правая рука сержанта привычно стиснула резиновую «демократку»…

– Извините, – промолвил Родион с самым неприятным выражением лица, на какое только был способен. – В чем дело? Я хочу доставить домой эту женщину. Она моя соседка. Вы что-то имеете против?

– Соседка? В таком виде соседки разве ходят? – хмыкнул сержант. – Документики ваши попрошу.

– А что? – задиристо спросил Родион, протягивая паспорт. – Вам не нравится покрой ее пальто или цвет волос? О вкусах, знаете ли, не спорят!

– Мне не нравится цвет ее лица, – буркнул сержант, придирчиво сличая Родиона с его фотографией, наклеенной в паспорте. Сходство было налицо, и парень слегка ослабил накал правоохранительных чувств. – Соседка, говорите, ваша? А как ее зовут? И какой ее адрес?

Родион на миг облился холодным потом: адреса Валентины он знать не знал, она жила где-то на улице Надежды Сусловой, в Четвертом микрорайоне, словом. И тут же до него дошло, что он едва не погорел на самой примитивной уловке. Если соседка, значит, номер дома у них точно один! Вот так и сыпались разведчики…

– То есть как какой адрес? – спросил он с хорошо разыгранным недоумением. – Звездинка, 7, естественно. А квартира у меня 158, а у нее 157. Двери рядом, у нас даже тамбур общий. А зовут ее Валентина Алексеевна Абдрашитова, тридцать пять лет, двое детей, муж недавно умер.

– Да-а? – недоверчиво разглядывая отекшее от слез лицо женщины, протянул сержант, а Родион облился холодным потом вторично, представив, что произойдет, если парень теперь попросит паспорт у Валентины. Вряд ли у нее, в таком-то состоянии, хватит соображения сказать, что паспорт забыт дома! Право слово, вид у нее был такой, что Родиону порой казалось, будто он ошибся и принял за Валентину какую-то незнакомую бродяжку. И если бы не это поношенное пальто, которое он все пять лет существования издательства «Славяне» наблюдал на вешалке в углу… Нет, пальто определенно Валентинино, а значит, эта женщина именно она и есть.

Как бы отвязаться от этого мальчишки в форме, который почему-то ни в упор, ни боковым зрением не видит двух не в меру перебравших дяденек, которые путаются под ногами пассажиров, выбирающихся из подземного перехода на свет божий. Как бы отвязаться? Да самым простым способом!

– На такси поедем? – безнадежно пробубнил «зазывала» и даже отпрянул, когда Родион вдруг радостно воскликнул:

– Поехали! Звездинка, 7! – И, рванув дверцу, затолкал Валентину в желтую «волжанку» с надписью «Нижегородец» на дверце.

Сержант сделал было чисто профессиональное, рефлекторно-хватательное движение рукой, но тотчас понял, что охотится, красиво говоря, за призраками, поскучнел лицом и направился к двум пьянчужкам, которые, на свою беду, решили немножко полежать под расписанием пригородных поездов.

Такси осторожно выруливало с заполненной машинами стоянки.