Рыцарь света - читать онлайн книгу. Автор: Симона Вилар cтр.№ 29

Геривей проглотил ком в горле. То, что предлагал принц, было недопустимо. И все же он сказал:

— Я все сделаю, мой принц.

Подумаешь, еще одно убийство. Ни принца, ни его верного приспешника подобное не смущало. Смерть — прекрасный способ избавиться от неугодных людей. И Геривей не видел ничего особенного в том, что Юстас замыслил избавиться от мешавшего ему сакса, сразив того в схватке. Если, конечно, справится с ним. Ибо хоть сын короля и отменный боец, но и Эдмунд Этелинг показал, на что он способен.

Принц поднялся, запахнулся в свой длинный плащ. И, уже уходя, указал Геривею на пару молодых рыцарей. Пусть Геривей с ними переговорит и предложит службу.

Юстас сел на коня и медленным шагом поехал от ристалища. На некотором расстоянии за ним двигались трое вооруженных до зубов телохранителей. Принц, оставив позади Смитфилдское поле, ехал по проезду, который назывался Старый Вал и огибал стены Сити. Некогда тут, возле укреплений, и впрямь были вал и ров, но с тех пор как город разросся вокруг старого Сити, ров давно обмелел, покрылся растительностью, а на его склонах под стеной горожанки выращивали травы. Выходящие к проезду Старого Вала улочки так и назывались: Полынный выезд, Ромашковый выезд. Когда-то давно тут, за стенами Сити, располагался район, где исстари селились саксы. Здесь они расчищали леса для своих построек, и именно тут был тогда Лондон, или Люндевик, Лондонское Поселение, как его называли в старину. Сам же Сити тогда был мало обитаем, ибо дикие саксы недолюбливали оставшиеся после римлян каменные жилища. Это позже, когда викинги стали завоевывать Англию, саксонское население вновь предпочло селиться за укреплениями, где не единожды выдерживало осады завоевателей с Севера. Но особенно разросся, похорошел и стал признанной столицей Лондон уже при королях-норманнах. Здесь стали венчаться на царство правители, здесь заседал королевский суд, ну и сам Лондон продолжал расти и богатеть.

Юстас подумал об этом, когда выехал на широкую Стренд. Некогда это была простая проселочная дорога, ведущая в Вестминстер. Ныне же вдоль нее высились замки знати, окруженные высокими оградами, а густые ухоженные сады спускались к самым причалам, ведь каждый особняк имел собственную пристань у реки.

Юстас еще издали увидел зубчатые парапеты особняка Монтфичер. Да уж, Генри Винчестерский постарался оградить прекрасную саксонку от племянника. Но и без этого Юстас не имел возможности предъявить права на столь знатную леди. И вот что странно: как оказалось, Милдрэд скрыла от родителей, какую роль в прошлом сыграл в ее судьбе сын короля. Юстас понял это, когда общался с ними на пиру в Вестминстере. Вряд ли такой человек, как Эдгар Гронвудский, был бы столь учтив с принцем, если бы знал, что тот посягал на честь его дочери. Почему же Милдрэд промолчала? Не желает ссоры родных с королевской семьей? Или… Юстас надеялся, что Милдрэд просто поняла, насколько сильно любит ее принц, и не захотела ставить его в неловкое положение. О, она была удивительная, эта веселая, светлая девушка, разбудившая в нем столь сильное чувство. Ранее Юстас и не предполагал, что может испытывать что-то подобное. Прежде в нем постоянно жили иные чувства: пустота, зависть и скука. Это было тяжело и беспросветно — знать, что ты вечный изгой, что, кроме страха и пренебрежения, ничего не вызываешь, что собственные родители скорее смирились с сыном, нежели привязаны к нему, что рядом нет никого, кто бы внес в жизнь радость. И вдруг она — Милдрэд. Изумительная красавица, которая однажды улыбнулась ему без страха и заискивания. И если бы он тогда сдержался, если бы не поддался этой вечно сосущей его изнутри черной бездне, которая требовала хватать все, что не хотят отдать добровольно…

И все-таки он не виноват, что он мужчина, а она красавица, манящая, как спелый плод, который так хочется попробовать. И пусть Юстас не имеет на нее прав, пусть не может предложить все, что хотел бы… Да и ничего достойного он бы не смог предложить этой солнечной девушке. Ибо он женат. Женат на высокородной Констанции, французской принцессе, которую запугал настолько, что она стала сумасшедшей. Милдрэд же достанется другому. Нет, не достанется! Потому что Юстас уничтожит, убьет, затравит любого, кто вознамерится хотя бы прикоснуться к его прекрасной, такой желанной леди.

Едва он подумал об этом, как увидел жениха своей избранницы. Тот стоял у приоткрытой калитки в Монтфичер и разговаривал с какими-то женщинами. Юстас остановил коня немного в стороне, за свешивающей длинные ветви ивой, и, чуть раздвинув их, стал наблюдать. Увы, Милдрэд он не увидел, зато стал свидетелем, как ее мать Гита Гронвудская премило беседовала с Эдмундом. Это была моложавая, довольно привлекательная женщина, имевшая привычку носить шаль на саксонский манер: легкая ткань покрывала ее голову и плечи, а спереди, на уровне ключиц, была собрана изящными драпировками с помощью сверкающих заколок в форме снежинок. Такими же ажурными снежинками был украшен и обруч, походивший на корону, который удерживал ткань на голове. Сама шаль была из серебристо-серого газа, в тон светло-серым глазам баронессы. Милдрэд мало походила на мать, но обеих женщин отличали непередаваемая грация и изящество. И с годами Милдрэд будет так же хороша, как и баронесса Гита. Недаром верный Юстасу тан Хорса и по сей день вздыхает по ней. Говорят, когда-то он неоднократно сватался к леди Гите, но она предпочла ему Эдгара Гронвудского. И Хорса настолько возненавидел Эдгара, что из мести готов был поспособствовать тому, чтобы Юстас заполучил его дочь. Что это и дочь Гиты, Хорса не думал. К тому же леди Милдрэд была очень похожа на отца.

Сейчас леди Гита мило улыбалась Эдмунду. Видимо, она куда-то собралась, за ней стояли несколько ее женщин и пара охранников. А вот Эдмунд, похоже, только приехал; он был в нарядном плаще и удерживал под уздцы лошадь в богатой наборной сбруе. И когда леди Гита отошла, жестом указав Эдмунду на открытую калитку, Юстас даже нервно дернул повод своего коня. К невесте приехал женишок, разрази его гром!

От резкого рывка гнедой принца вскинул голову, попятился и заржал. Леди Гита повернулась, и Юстасу ничего не оставалось, как выехать и продолжить свой путь по Стренду. Баронесса низко присела, кланяясь королевскому сыну, и он, проезжая мимо нее, милостиво кивнул. Но когда он уже миновал ее, одна из сопровождавших леди Гиту женщин сказала, осеняя себя крестным знамением:

— Точно демон. Всегда в черном и так зыркает своим недобрым глазом. Миледи, поговаривают, что встреча с Юстасом Блуаским сулит беду.

— Что за глупости, Клер! Это наш будущий король, и подобные речи можно приравнять к измене.

Она двинулась дальше, так как хотела успеть к началу вечерней мессы в церковь Святого Клемента Датского. Баронесса была очень набожной женщиной и старалась не пропускать богослужений, а вот дочери велела остаться и принять жениха. Ибо леди Гите казалось, что чем ближе становится срок свадьбы, тем старательнее Милдрэд избегает Эдмунда. Даже то, что Эдмунд отличился на турнире, не произвело на нее никакого впечатления. Зато как она восхищалась победой госпитальера! Она только и говорила о нем, расспрашивала отца об ордене Святого Иоанна, вызнавая, насколько его рыцари свободны общаться с женщинами, даже интересовалась, могут ли госпитальеры оставить свое братство, если захотят вступить в брак. Но едва Гита или Эдгар попытались выяснить, что означают эти вопросы, как девушка тут же начала отшучиваться; она говорила всякие нелепицы и все время смеялась. Милдрэд вообще в последние дни была необыкновенно весела, но и необыкновенно задумчива. Зато когда сегодня мать приказала ей отправиться на прогулку с женихом, у Милдрэд сделалось такое лицо, как будто ее хотели напоить горьким отваром из трав.