Хозяйка Дома Риверсов - читать онлайн книгу. Автор: Филиппа Грегори cтр.№ 85

— Да, и теперь я леди Грей из Гроуби, — промолвила она с тихим удовлетворением.

По спине у меня вдруг пробежал озноб, словно сзади шеи моей коснулась чья-то холодная рука. И мне стало совершенно ясно, что в этом доме моя дочь никогда не обретет никакого богатства, ничего не унаследует и вряд ли вообще будет здесь счастлива.

— Да, — отозвалась я, гоня подобные мысли, — теперь ты леди Грей из Гроуби и скоро станешь матерью чудесных детишек. — Именно это ей полагалось слышать в свою первую брачную ночь перед тем, как возлечь на супружеское ложе. — Благослови тебя Господь, родная моя, и будь счастлива.

За дверями раздалось какое-то царапанье, и в комнату с шумом вошли девушки и девочки, неся розовые лепестки для брачной постели, кувшин свадебного эля, чашу с душистой водой, чтобы невесте с женихом было чем умыться, а также красивую льняную сорочку для новобрачной. Я помогла Элизабет приготовиться, и, когда в спальне появились мужчины, уже изрядно подвыпившие, она находилась в постели, прекрасная, как непорочный ангелок. Мой муж и лорд Грей помогли Джону улечься рядом с молодой женой, и он ужасно покраснел, точно мальчишка, хотя ему уже исполнился двадцать один год. И я улыбнулась радостной улыбкой, но сердце мое почему-то замирало от страха за эту пару.

Через два дня мы вернулись к себе в Графтон, и я так никогда и не призналась ни Элизабет, ни кому бы то ни было, что действительно гадала по картам, гадала в тот самый день, когда получила письмо от леди Грей, спрашивавшей, какое приданое Элизабет может принести в семью. Я тогда села за стол, посмотрела вдаль, на заливной луг, на наш молочный сарай и, совершенно уверенная в счастливом браке дочери, взяла в руки карты. Я наугад выбрала три карты, и все три оказались пустыми.

Изготовитель карт вложил в колоду три запасные карты; эти три карты были точно такими же, как и все остальные, с такими же яркими рубашками, но на них не было ни картинок, ни символов, ни цифр — ими можно было воспользоваться в том случае, если какая-то из настоящих карт потеряется. Именно эти три пустые карты я и вытащила, и они ничего не могли мне сообщить именно в тот момент, когда я решила заглянуть в будущее Элизабет и Джона Грея. А я-то надеялась увидеть ее процветание, ее детей и моих внуков; увидеть, как она возвысится в свете, но, увы, карты были пусты, на них не было ничего. Никакого будущего у Элизабет и Джона Грея не было, совсем никакого.

Дворец Плацентия, Гринвич, Лондон, Рождество 1452 года

На Рождество мы с Ричардом прибыли в Гринвич и обнаружили, что всем — и празднествами, и охотой, и музыкой, и танцами, — командует Эдмунд Бофор, являющий собой как бы эпицентр придворного веселья и чувствующий себя почти королем. Теперь именно он, герцог Сомерсет, всячески превозносил моего мужа в присутствии короля, утверждая, что только Ричард способен удержать для нас крепость Кале. Герцог часто отводил моего мужа в сторону, пытаясь обсудить с ним план того, какую экспедицию лучше послать, чтобы пробиться с территории Кале дальше, в Нормандию. Ричард следовал своему обычному правилу: хранить верность своему командиру и не перечить ему. Я пока помалкивала, замечая, что глаза королевы постоянно следуют за Бофором и моим мужем, когда они беседуют тет-а-тет, но мне было ясно: с ней придется снова серьезно поговорить.

В первую очередь меня побуждало сделать это чувство долга. Я едва сдерживала улыбку, понимая, что это влияние моего первого мужа, герцога Джона Бедфорда. Он никогда в жизни не манкировал своими обязанностями, даже самыми сложными, и чувство долга было для него превыше всего. У меня было такое ощущение, будто это он обязал меня служить английской королеве, даже если мне придется высказывать ей свое порицание, недовольство ее поведением и требовать от нее большей ответственности.

Наконец я выбрала подходящий момент. Мы как раз готовились к маскараду, задуманному Эдмундом Бофором. Он приказал сшить для королевы белоснежное платье, высоко зашнурованное на талии плетеным золотым шнуром. Распустив волосы, она должна была изображать в этом платье некую богиню, но на самом деле выглядела как невеста. Герцог даже новый фасон рукавов придумал для этого белого наряда: рукава были обрезаны так коротко и были такими широкими, что руки Маргариты открывались почти до локтей.

— Вам придется надеть другие рукава, [52] — напрямик заявила я. — Эти совершенно неприличные.

Она погладила себя по внутренней стороне руки и ответила:

— Но ощущение такое приятное. И кожа у меня гладкая, как шелк. И это так чудесно, быть настолько…

— Обнаженной, — закончила я за нее.

Не проронив больше ни слова, я подыскала другую пару рукавов в ее комоде и пришнуровала их к платью. Маргарита без жалоб и возражений позволила мне сменить рукава, затем уселась перед зеркалом, а я, махнув рукой, отпустила служанку и взяла щетку для волос, чтобы разгладить и распутать массу медно-золотистых кудрей, которые ниспадали ей на спину почти до пояса.

— Благородный герцог Сомерсет обращает на вас слишком много внимания, — сказала я. — Это всем заметно, ваша милость.

Она засияла от удовольствия.

— Ах, вы повторяетесь, Жакетта. Это все старые песни. Ведь Эдмунд смотрит на меня как истинный придворный, как рыцарь на свою королеву.

— Скорее, как на даму сердца, — возразила я. — Он смотрит на вас как влюбленный мужчина.

Я ожидала, что она смутится, и с ужасом наблюдала, как королева, напротив, пришла в полный восторг, ее щеки вспыхнули еще более ярким румянцем.

— Ах, неужели? — воскликнула она. — И он действительно именно так на меня смотрит?

— Ваша милость… что происходит? Вы же знаете, вам и думать нельзя о настоящей любви. Немного поэзии, немного флирта — это одно. Но вам, королеве, замужней женщине, даже страстных мыслей о нем нельзя допускать.

— Когда мы беседуем с ним, я вся оживаю.

Маргарита обращалась к моему отражению в зеркале, и в блестящей серебряной поверхности мне было отлично видно, как сияет ее лицо. Возникало странное ощущение, будто мы с нею вдруг оказались в ином мире, в некоем волшебном зазеркалье, где можно обсудить друг с другом любые вещи.

— С королем я вынуждена вести себя точно с любимым ребенком. Я должна соглашаться, что он прав, убеждать его выехать во главе войска, как и подобает королю и мужчине, просить, чтобы он стал настоящим правителем своей страны; я должна каждый раз хвалить его за проявленную мудрость и утешать, когда он чем-то огорчен. Я для него скорее мать, чем возлюбленная. А Эдмунд…

Она судорожно вздохнула, потупилась, потом снова посмотрела на меня в зеркало и беспомощно пожала плечами: мол, я ничего не могу с этим поделать.

— Вы должны прекратить ваши свидания с этим человеком, — поспешно произнесла я. — Вы должны видеться с ним только в присутствии других придворных. Вам вообще следует держаться от него подальше.