Про Иону - читать онлайн книгу. Автор: Маргарита Хемлин cтр.№ 33

Но я не имею привычки (и никогда ее не имела) настаивать на собственной правоте. Я просто поговорила с Эллочкой откровенно, как мать с дочерью и как женщина с будущей женщиной. Есть такой известный педагогический прием.

— Эллочка, твой папа тебя очень любит. Даже больше, чем меня, и больше своей жизни. Ты ни за что не должна его расстраивать. Делай все, как он говорит. Помогай ему во всем. Но знай навсегда: самый близкий тебе человек — твоя мама, то есть я. Мне ты можешь доверять все свои тайны, какие есть и какие будут. Вместе мы обязательно найдем безошибочное решение. Мужчины часто ошибаются в отношениях с женщинами. Позже я объясню тебе некоторые подробности. Женщина обязана понимать женщину, как саму себя, а мужчина не обязан. Запомни все это пока без вопросов.

Элла очень серьезно отнеслась к моим словам, но я получила самую незапланированную реакцию.

Она пересказала наш разговор Марику. В его обратном пересказе получилось, что я заставляю Эллу делать вид, будто она любит папу, а она его на самом деле любит, и потому отказывается делать вид.

Марик особенно зацепился за «делать вид» и допытывался, зачем я подошла к ребенку с таким предательским предложением.

Что я могла ответить? Элла перекрутила то, что я сказала. Это была детская провокация, что неоднократно описано в методической литературе. После объяснения недоразумение вроде рассеялось, но в результате у меня буквально опустились руки.

Непонимание — вот в каком состоянии я очутилась. В своем собственном доме, который достался мне так тяжело.

Но дело не в этом.

И тут произошла случайная счастливая встреча. Я зашла в новый магазин польских товаров «Ванда» на Полянке, неподалеку от моего дома и к тому же напротив Дворца пионеров и школьников, где когда-то занимался шашками Мишенька. Этот факт всплыл в памяти внезапно и вновь напомнил мне о неприятном. Я в отчаянии искала, чем бы поднять себе упадническое настроение в преддверии Нового, 1969 года.

И вот — продавали польские духи «Быть может». У них был легкий, травяной запах.

Так я познакомилась с интереснейшим человеком — Александром Владимировичем Репковым.

Александр Владимирович хотел приобрести подарок сестре ко дню рождения. Я заняла очередь за ним и попросила предупредить следующего, кто подойдет. Когда я вернулась, некая женщина уже впритык стояла за Александром Владимировичем и отказывалась меня пустить. Он настаивал, что я занимала и что он предупреждал женщину заранее. Та ни в какую. Я чуть не плакала. Ведь за женщиной уже выстроился хвост метра три длиной. Идти в конец?! Александр Владимирович шепнул, чтобы я не спорила, так как было бесполезно, и что он купит два флакончика — себе и на мою долю. Мы договорились встретиться через полчаса у входа в магазин, на улице, чтобы не раздражать очередь.

Я почему-то сразу ему поверила, стояла на ветру и ждала с замиранием.

Да. В возрасте, когда уже нет секретов в отношениях мужчины и женщины, мне показалось, что в судьбе зажегся луч неведомого света.

Александр Владимирович отказался взять у меня деньги. Как сейчас помню, два рубля пятьдесят копеек, но дело не в деньгах.

— Какое счастье сделать подарок прекрасной даме! Вы не женщина — вы прекрасная незнакомка. Впервые вижу воочию такую красоту.

Я сдержанно его поблагодарила. Он проводил меня до дома. Я честно сказала, что замужем и что у меня есть дочь. Он ответил, что тоже женат, имеет детей, попросил разрешения позвонить мне в грустную минуту, чтобы набраться от меня сил. Я не дала номера своего телефона. Он записал на бумажке свой — рабочий — и вручил мне. На прощание поцеловал руку через перчатку. Я смутилась, но Александр Владимирович объяснил, что так тоже можно.

Я не собиралась звонить. И позвонила примерно через неделю.

Честно признаюсь, что о любви речи не стояло. У меня была необходимость в искреннем друге. Дома я не могла говорить с Мариком на отвлеченные темы. Он не слушал, улыбался и сводил все на материальное: здоровье и успехи Эллочки. Здоровье у нее было хорошее, а успехи — нет. И каждый наш разговор оставлял осадок у нас обоих.

С Александром Владимировичем по-другому. Так как он работал в Министерстве нефтяной и газовой промышленности в отделе добычи, ему приходилось много ездить по нашей необъятной стране. Впечатлений у него накопилось много, даже не по работе, а просто от встреч с людьми, с разнообразной природой. Он был поклонник красоты во всем.

Мы успели встретиться четыре раза — рядом с его работой, на набережной Мориса Тореза, которую он называл по старой памяти Софийской. Когда я его поправила — насчет Мориса Тореза, — он спросил:

— Вы не москвичка? Впрочем, я сразу это понял по разговору. Вы с Украины. Правильно?

Меня уязвило его замечание. Я тщательно следила за языком, и какая разница: москвичка — не москвичка.

— Для вас это важно? — спросила я.

— Конечно. Не обижайтесь. Даже хорошо. Я люблю разных людей.

— Я — разная?

— Именно.

Мы встречались в его обеденный перерыв. Мне это удобно, и ему тоже. «После работы надо являться домой вовремя, — Александр Владимирович сразу предупредил меня и добавил с мягкой, присущей ему улыбкой: — Как удачно сложилось, вы живете рядом».

Я слушала его рассказы и откладывала свои размышления на потом. Мне хотелось больше узнать человека, а не сразу открывать ему душу.

Мы стояли над Москвой-рекой, декабрь был морозный, как январь. Наблюдали за льдом, гадали, сколько он сантиметров и какой крепости.

Как-то во время нашего свидания на набережной рыбаки внизу, видимо, метра четыре от берега, при нас топором рубили прорубь, сразу понятно, что пьяные. Только расковыряли лед и бросили.

— Бурильщики! Их бы ко мне. Я бы научил! — рассмеялся Александр Владимирович.

Мужики в тяжелых тулупах, валенках, солдатских ушанках уселись на маленькие скамеечки пить водку. Один нечаянно двинулся на разворошенное место. Лед, наверное, там уже был тонкий-тонкий, и рыбак провалился. Его собутыльники бегали вокруг с криками и ничем не помогали. Я от ужаса закрыла глаза руками.

Александр Владимирович сказал:

— Пойдемте скорее. Если сейчас он утонет — приедет милиция. А у меня обед заканчивается.

На прощание он поцеловал мне руку.

Да, если не можешь помочь, делай свое дело, будь порядочным человеком.

Я в тот момент почему-то подумала о Мишеньке, о его тяжелой флотской службе. И черная дыра на белом льду представилась мне черной шашечкой. Словом, получилось, что в моей голове возник образ Мишеньки. Но непонятно какой.

Я уже купила билет в Киев, чтобы явиться в Остер для документального вступления в наследство. Сказала Александру Владимировичу про отъезд. На немой вопрос: увидимся — не увидимся? — ответила молчанием.