Соблазнительница - читать онлайн книгу. Автор: Стефани Лоуренс cтр.№ 39

Через час после ленча Люк остановился у подножия главной лестницы и яростно выругался про себя. Где она, черт побери? Он обошел весь дом, проверил каждую гостиную, удивив несколько парочек; потом он провел полчаса, возбужденно прочесывая все подходящие места в саду. Безрезультатно.

Глубоко вздохнув, чтобы подавить раздражение, заглушая его, чтобы обрести способность думать, он возвратился в дом. Она была на ленче, пришла поздно, после того как сменила помятое платье для прогулок на свежее и прохладное из муслина яблочного цвета. Увидев это, он пожалел, что не пошел за ней — не последовал за ней с террасы и не сорвал прогулочное платье с ее влажного тела, — вместо того чтобы угощаться холодным мясом и клубникой, он мог бы угощаться плодами, которые гораздо больше ему по вкусу…

Подавив разгулявшееся воображение, он усилием воли вернулся назад, к реальности, к ленчу под деревьями. Он смотрел на Амелию издалека и, учитывая свое нынешнее настроение — а также и ее, — не решался подойти ближе. Одному только Богу известно, что она может вынудить его сказать. Или, что еще хуже, сделать. А когда общество начало расходиться, его поймала леди Макинтош. Она во что бы то ни стало пожелала представить его своей племяннице — вульгарной, самоуверенной молодой леди, прекрасно сознающей свои чары. Чары, которые она явно вознамерилась пустить в ход, чтобы его пленить.

Его так и подмывало сообщить ей, что у нее нет никаких шансов, его никогда не привлекали женщины, лишенные утонченности.

Эта мысль заставила его оглядеться — и он обнаружил, что Амелия исчезла. Он откланялся, соблюдая любезный вид, и отправился на охоту.

И вот он здесь, час спустя, и ничто не изменилось. Она ведь знает, что он хочет с ней поговорить, и обещала ему не исчезать. Он подумал, не нарочно ли она это делает, чтобы посмеяться над ним, — и неохотно отогнал эту мысль. Она ведь не дура.

Значит… если она терпеливо ждет его где-нибудь… Он закрыл глаза и тихо застонал. Конечно же, нет! Туда он — да еще в открытую — и не подумает сунуться. Но, учитывая направление, в каком ее голова работает с таким постоянством…

Побывать в ее спальне прошлой ночью, по его мнению, было слишком опасно. Его мучило не только неприятное удивление, как это ей с такой легкостью удалось соблазнить его и как легко его стремление к ней возобладало над его волей, но и то, что она спланировала и совершила это и глазом не моргнув, против его явно выраженного нежелания, и еще он был захвачен неожиданными и тревожными чувствами, которые она пробудила в нем.

Сама мысль о том, чтобы уютно поговорить в ее комнате, не прикасаясь к ней и чтобы она не прикасалась к нему, была смехотворна. И вот целая ночь размышлений завела его в тупик.

А сегодня утром все изменилось за пять минут — за те пять минут после завтрака, которые потребовались ему, чтобы понять, а потом убедиться, что ее нет в доме.

И даже то, как он узнал позже, — что она отправилась в качестве сопровождающей дамы для его сестры, — не исправило его настроения.

Настроение, обсуждать которое у него не было совершенно никакого желания. Особенно с ней.

Одному Богу известно, что будет дальше.

Открыв глаза, он испустил тяжкий вздох и пошел из дома.

Спускаясь по парадной лестнице, он свернул на дорожку, которая вела вокруг западного крыла, — слишком много леди, молодых и старых, блуждали по коридорам, чтобы попытаться подойти к ее комнате. Удача сопутствовала ему: в маленькой прихожей у начала черной лестницы, когда он туда вошел через садовую дверь, не оказалось никого. Он стал быстро подниматься, шагая через ступеньку. Наверху остановился и старательно оглядел из-за угла верхний коридор. Коридор тоже был пока пуст. Он подошел к ее двери, легко открыл ее, вошел и тихонько закрыл за собой.

Она была здесь, на кровати, — зелень ее платья, золото ее локонов подтверждали это.

Тихо закрыв дверь, он повернулся, с трудом сдерживая раздражение…

Она спала.

Он понял это, не успев сделать и шага: одна рука ее лежала на покрывале, уже другом, не вчерашнем, — пальцы, слегка согнутые, в луче солнечного света. Совершенно расслабленная рука — такое полное расслабление бывает только во сне.

Он оказался у самой кровати, стоял и смотрел на нее через прозрачный полог.

Она лежала на боку, щека на руке, как на подушке. Ее локоны — чистое золото — обрамляли лицо, тонкое, нежное, утонувшее в алебастровом шелке. Длинные ресницы, светло-коричневые, а на щеках легкий румянец, результат утренней экскурсии. Мягкие и беззащитные губы, слегка раскрытые, мучили и соблазняли…

Как она отреагирует, если он ее поцелует? Вызовет ее из дремоты, но не даст открыть глаза? Перенесет ее из одного сна в другой, а оттуда в экстаз?

Он оторвал от нее взгляд.

Медленно вздохнул. Подъем и опадание ее груди, мягкие холмы, выступающие над круглым вырезом, подтверждали, как глубок ее сон. Его взгляд переместился дальше, к ее талии, к выпуклости бедер.

Туфли она сбросила. Ее голые ступни высовывались из-под подола платья. Он рассматривал их — изящный изгиб, жемчужные ноготки… он уже протянул руку, чтобы коснуться их, но передумал.

Если он разбудит ее — что тогда?

Они не будут разговаривать, хотя только разговор и был целью его визита. Он знал себя очень хорошо. А она — она, которая знала его слишком хорошо, — не удивится ли перемене в его поведении?

Оглядевшись, он увидел табурет перед туалетным столиком. Он сел, прислонился к столику и позволил своему взгляду покоиться на ней, одновременно размышляя над вопросами, которые терзали его со вчерашнего вечера, с тех пор как он вышел из этой комнаты.

С тех пор как он овладел ею и обнаружил, что его жажда — это не просто похоть. Это нечто большее, чем вожделение, большее, чем даже страсть.

Он не знал, что это за чувство, такое неуловимое и такое сильное, что, нитью прошив его жажду, оно, как лоза, оплело его. Быть может, его кузен Мартин мог бы назвать его, но не он — это было сверх его сил, потому что он никогда не верил, что это чувство — то самое, которое прославляют поэты, — существует, по крайней мере для него. Он никогда не испытывал его раньше.

А теперь им завладело оно или что-то на него похожее — ощущение было тревожное и смущающее. Если бы у него был выбор, он избежал бы его — отверг саму возможность испытать подобное. Зачем здравомыслящему человеку добровольно и без борьбы принимать то, что — он это предвидел — обязательно разрастется? Вот она, вечная тайна.

Когда она поймет… если она предположит, что на самом деле он искал ее, и вовсе не для того, чтобы поговорить, — это был всего лишь повод, оправдывающий его реакцию на ее исчезновение, на то, что ее внимание не сосредоточено неотрывно на нем, в то время как он стремится только к ней, — что тогда? Она все поймет?

Он перевел взгляд на ее лицо, на нежные черты, спокойные и мирные. А может быть, она уже поняла?