Любовь по завещанию - читать онлайн книгу. Автор: Кристина Брук cтр.№ 35

Джейн твердо посмотрела в яркие зеленые глаза.

— Я высоко ценю, что вы не морочите мне голову россказнями о романтической симпатии и… тому подобное. — Она сцепила руки. — Я благодарна вам за предложение и уважаю вас за него.

— И каков ваш ответ? — спросил Константин.

Как это на него похоже — вести себя так, будто он не уверен в ответе, словно она не сделала ему крайне непристойное предложение в часовне несколько дней назад. Джейн закусила губы.

— Да. Мой ответ — «да».

Отсутствие у нее энтузиазма Константина, похоже, не огорчило. Возможно, он этого не заметил или очень хороший актер. А может быть, это просто его не слишком заботило.

— Спасибо. Вы оказали мне честь. — Он взял ее руку и наклонился поцеловать кончики пальцев.

От легкого прикосновения его горячих губ у нее побежали мурашки. О Господи!

Константин медлил и, все еще склоняясь над ее рукой, искоса посмотрел на нее. И увидел румянец на ее щеках и недовольство в глазах. Он улыбнулся, словно почувствовав, как ее глупое сердце быстрее застучало от его прикосновения.

Джейн подумала, что он может поцеловать ее, и ее отвага растаяла.

— У меня есть одна просьба, — торопливо заговорила она. — Можем мы сохранить наше соглашение в секрете, пока я не поговорю с герцогом?

— Он вам больше не опекун, — напомнил Константин. — И вам больше не нужно его позволение выйти замуж.

— Это так. Но чтобы облегчить себе путь, нам лучше заручиться его одобрением. С моей стороны было бы неучтиво поступить иначе.

Константин сжал губы.

— Хорошо. — Он помолчал. — Позволю себе предположить, что Монфор выскажется против этого брака.

— Он уже это сделал, — сказала Джейн.

— Да? И привел причину?

Джейн вскользь взглянула на него:

— Полагаю, вы догадываетесь. Ваша репутация.

Константин тихо зашипел сквозь зубы.

Они пошли дальше, направляясь к гравийной дорожке. Константин молчал так долго, что Джейн уже и не надеялась получить ответ.

— Монфору следовало хорошо подумать, прежде чем настраивать вас против меня. По моему опыту, ничто так не делает мужчину интересным для слабого пола, как грешное прошлое.

— Признаюсь, я нахожу ваше грешное прошлое… интригующим.

— Интригующим? — Константин только головой покачал. — Моя дорогая Джейн, совсем наоборот. Мне нечем потешить ваше любопытство.

— Уверена, что вы не сказали бы так, будь я мужчиной, — возразила она.

— А-а-а… так вы хотите услышать ту историю. — Его губы дрогнули в веселой улыбке. — А я считал вас пуританкой.

— Да, полагаю, я именно такая по сравнению со шлюхами, с которыми вы обычно водите компанию, — отрезала Джейн.

— Так этот брак станет для вас своего рода жертвой?

Джейн внимательно посмотрела на него. Константин все еще улыбался, но глаза выдавали гнев.

— Я бы не стала так это называть. — После паузы она добавила: — Я уверена, вы будете приемлемым мужем… судя по вашим суждениям.

Джейн с интересом наблюдала, как по его скулам заходили желваки.

— Польщен вашим доверием, мэм, — поклонился Константин.

Он прошелся по ее телу дерзким взглядом, цель которого — она это знала — спровоцировать ее.

— А вы, Джейн? — Его голос показался скрипучим, как гравий у них под ногами. — Вы будете приемлемой женой?

Джейн решительно проигнорировала жар, разливавшийся внизу живота, и заставила себя беззаботно пожать плечами:

— Я буду именно такой женой, какую вы заслуживаете, Константин.

Опасный взгляд исчез, и он расхохотался:

— Господи, смилуйся надо мной!

— Вы берете Люка на рыбалку? — Джейн уставилась на Константина, потом взглянула в окно. — Но ведь снова собирается дождь.

Константин лихо водрузил на голову касторовую шляпу с круто загнутыми полями. Уголок его рта дрогнул.

— Мы не растаем.

Служанка из кухни принесла нагруженную корзину.

— Повариха сказала, что тут мясной пирог, эль и пирожные с джемом на сладкое. Все, как вы приказали, милорд. — Она присела в реверансе.

— Отлично. Спасибо. — Он забрал корзинку с такой улыбкой, что служанка взволнованно затрепетала.

Джейн закатила глаза. Нужно строго поговорить с горничными и поставить им на вид то, что они начинают глупо хихикать, завидев красавца хозяина. Константин явно не замечает их реакции, он не обращает внимания на женскую часть персонала за пределами их функций в доме. Однако в отличие от Фредерика, который отдавал приказы как армейский сержант, Константин был со слугами любезным и добрым. Причем достаточно одной его улыбки, чтобы обнадежить этих глупых девиц.

Действительно, улыбки Константина было достаточно, чтобы любая глупышка начинала грезить наяву. И положа руку на сердце Джейн не могла винить служанок.

Проверив содержимое корзинки, Константин подытожил их разговор:

— Что значит легкий дождь? Вы же хотели, чтобы я ближе познакомился с мальчиком.

— Я хотела, чтобы вы серьезно поговорили с ним о нашем браке, о вашем опекунстве над ним, а не тащили его в дождь на рыбалку.

— О, тогда вы плохо знаете мужчин, Джейн. Они не болтают. Они действуют. А разговор лишь сопутствует действию. Как по-вашему, почему я потрудился организовать эту вылазку на рыбалку? Мальчик скорее оставит свою настороженность и доверится мне, если будет чем-то занят. Он сказал мне, что рыбалка его любимое занятие.

— За исключением рисования.

— Да, но пока я не просил его нарисовать мой портрет, это дело требует уединения. — Константина явно поразила эта мысль. — Вы думаете, я должен заказать свой портрет? Придать длинной галерее немного привлекательности?

Он смеется над собой. А Джейн про себя подумала, что его портрет отодвинет в тень изображения всех его предков.

— Вам следует заказать портрет, — беззаботно согласилась она. — Портреты ведь часто бывают аллегорическими. И поскольку мы в Котсуолдсе, вы можете позировать с овцой.

— С черной овцой, — пробурчал Константин со смеющимися глазами.

— Именно, — рассмеялась Джейн.

— Я готов! — В комнату вбежал Люк. В одной руке он держал удочки, а в другой — альбом, коробку с рыболовными снастями и угольные карандаши.

— Давай, я тебе помогу. — Константин забрал у него удочки и приподнял бровь: — Альбом?

— Он никогда без него не выходит. — Смеясь, Джейн взъерошила волосы мальчика. — Правда, Люк?