Невеста без фаты - читать онлайн книгу. Автор: Джиллиан Хантер cтр.№ 53

Франческа убедила Дельфину, что хочет одолжить у Вайолет ее шаль. Франческе нелегко далось решение вторгнуться на личную территорию своей племянницы. Она никогда прежде так не поступала, хотя искушение было. К несчастью, останавливали ее отнюдь не соображения морали. Останавливал ее исключительно страх.

Франческа всегда боялась того, что могла бы обнаружить, стоило ей копнуть чуть глубже, проявить чуть больше любопытства к личной жизни Вайолет. Даже сейчас ей пришлось напрячь волю, чтобы заставить себя войти к ней в спальню. Словно это было вчера, видела она свою сестру, лежащую на кровати в луже крови. И младенца в руках повитухи. Крохотное живое создание с лицом, как у обезьянки, безгрешное существо, зачатое в грехе.

И в этот момент Франческа почувствовала, что главное предназначение ее жизни состоит в том, чтобы защитить это крошечное создание, уберечь от беды, которая нависла над девочкой с момента ее рождения.

Франческа всеми силами старалась устроить жизнь Вайолет так, чтобы удалить из нее всяческие соблазны. И она думала, что ей это удалось. Племянница обручилась с респектабельным джентльменом, и Франческа должна была бы радоваться тому, что скоро будет присутствовать на их свадьбе. Но интуиция подсказывала ей иное. Франческа подошла к окну и украдкой принялась наблюдать за Вайолет и Элдбертом. Вайолет реагировала на то, что говорил ей Элдберт, живо и эмоционально, точно так же, как реагировала она на то, что происходило во время этого шутовского поединка на шпагах в парке.

Но каким образом тот поединок мог сделать ее счастливой?

Как могло статься, что неуклюжие потуги Годфри, казавшиеся еще более нелепыми в сравнении с элегантными маневрами того фехтовальщика, не вызвали в ней ни стыда за своего жениха и за себя заодно, ни даже неловкости? Как могло статься, что она не чувствовала себя несчастной и обиженной судьбой, выходя замуж за неуклюжего олуха, когда вот он, рядом — красавец принц? Неужели ей, Франческе, и вправду удалось внушить ей, что респектабельность важнее, чем любовь? Возможно, Франческа больше и сама в это не верила.

Она сможет умереть, зная, что долг ее исполнен, когда убедится в том, что Вайолет нашла себе защитника и покровителя, какого заслуживает. Но вначале она должна выяснить, почему ее не покидает ощущение, что она уже встречала этого молодого шпажиста раньше. Или по крайней мере выяснить, кого он ей напоминает.

И она должна узнать, почему он делает Вайолет счастливой, такой счастливой, какой она никогда не была за все десять лет, прошедшие с того памятного лета в Манкс-Хантли, когда она чуть не умерла от кори?

И ответ на этот вопрос Франческа увидела сразу же, как только отвернулась от окна. Ей не пришлось долго его искать. Ей вообще не пришлось его искать. Ответ был на письменном столе Вайолет, он смотрел на нее с рисунка десятилетней давности, который лежал поверх стопки писем.

Вайолет не обладала выдающимися художественными талантами, но ей удалось уловить главное и передать портретное сходство. Так думала Франческа, глядя на рисунок горделивого юноши. Франческа протянула руку к рисунку и тут же убрала ее. Что толку, если она порвет этот лист на мелкие кусочки? Что это изменит? Вайолет пошла в мать, Анну Марию, для которой любовь была важнее соображений здравого смысла. Никакие старания Франчески не смогли изменить того, что составляло суть души этой девочки. Ничто не смогло разрушить страстность ее натуры.

И неожиданно осознание этого факта принесло Франческе громадное облегчение.

Эмброуз, третий виконт Чарнвуд, внимательно изучал свое чисто выбритое лицо в зеркале, пытаясь понять, так ли сильно бросаются в глаза тяжелые брыли, которые он унаследовал заодно с титулом и солидностью. Несмотря на то что его жена Кларинда клялась и божилась, что не видит никаких признаков досадного недостатка, уродовавшего лица предков Эмброуза по мужской линии, сам Эмброуз замечал отвисающую складку кожи под подбородком. Кларинда не замечала никаких недостатков ни в целой своре ее любимчиков мопсов, ни в двух сыновьях, которых она родила Эмброузу и целиком передала заботам их замотанной гувернантки.

Бестолковые псы. Шумливые отпрыски. Кто из них сделал лужу на кашемировых брюках, которые Эмброуз обнаружил под кроватью этим утром? Глаза у него слезились от едкой вони. Он боялся, что запах въелся в обои. Как мог он явиться в клуб, воняя, словно ночной горшок? Или по крайней мере думая, что воняет. Горничная поленилась как следует все вымыть. Эмброуз прижал к носу надушенный платок.

Он слышал, как его сыновья — старшему семь, младшему шесть — резвились на террасе под окнами его спальни. Господи, как же они шумят! Эмброуз подошел к окну. Все, что попадалось его сыновьям под руку, будь то сук или кухонный нож, они превращали в оружие. Неужели и он предавался в детстве таким диким играм? Эмброуз предпочитал думать, что это не так. Если он позволял себе какие-то странные выходки, то лишь потому, что его к этому принуждали.

Как ни старался, он не мог забыть своего детства. Воспоминания о Манкс-Хантли возвращались к Эмброузу в самый неподходящий момент. Когда он мошенничал, играя с мальчишками в карты, например, он вдруг слышал укоризненный голос Элдберта. Когда он показывал сыновьям, как правильно держать клинок, он слышал презрительный смех Кита, когда тот учил его, Эмброуза, фехтовать.

Эмброуз помрачнел. Как давно это было, а обида осталась. Какая наглость. Нищий подкидыш смеет смеяться над виконтом Чарнвудом. Голодранец из приюта прикасался к его чистым перчаткам, когда одному небу известно, что за заразу, помимо кори, он мог ему передать. Возможно, Кит действительно научил Эмброуза кое-чему полезному, что ему в дальнейшем пригодилось в жизни. Учитель фехтования в школе дважды отмечал, что у Эмброуза есть талант.

А ведь раньше этого таланта у него не было. Кит научил его некоторым трюкам со шпагой, и Эмброуз быстро смекнул, как применить полученные знания на практике. Однако по его мнению, шпага скорее являлась оружием пытки. Взять, к примеру, его собственных отпрысков. Шрамы, ссадины на коленях, обезглавленный бюст в фойе. Мальчикам следует научиться стрелять мелкую дичь на охоте — вот это спорт для джентльменов. Весь этот шум, столько тренировок — и ради чего? Чтобы заработать очки в фехтовальном салоне? Элегантность давно вышла из моды.

— Шпага продолжает восхищать истинного джентльмена, — сказал Элдберт, когда они встречались в последний раз.

Он сказал это не просто так, а с намерением оскорбить, пусть и не явно. Словно Элдберт хотел подчеркнуть, что участие в военных действиях наделило его правом считаться настоящим мужчиной, в то время как Эмброуз, с сознанием долга занимавшийся поместьем, утратил из-за этого черты, свойственные его полу.

О да! Эмброуз благосклонно относился к тем, кто сражался за Англию. Но как бы Англия смогла продолжать завоевывать мир, если бы в этой стране не было принято с почтением относиться к сильным мира сего — то есть к таким, как он, титулованным особам? Правила пишутся не для тех, кто правит. Аристократы это понимают, не видя беды в существовании двойных стандартов. Сильные мира сего пишут законы для тех, кому на роду написано им подчиняться. Таков порядок вещей, и, если его не соблюдать, мир рухнет.