– Вот именно! Так зачем давать им еще один повод для противостояния, разве мало народу полегло в этих битвах? К чему еще одно кровопролитие?
– Мне не по силам и дальше удерживать его в плену, – неожиданно призналась Элора.
Ее изможденный вид говорил красноречивее любых слов. Королева явно находилась на пределе сил.
– Меры, которыми я препятствую его побегу, изматывают меня.
– Мне очень жаль, – пробормотала я, не зная, как реагировать на признание королевы в слабости.
– Но могу порадовать ваше юное высочество тем, что именно сейчас я занимаюсь поиском решения этой проблемы.
– И что вы собираетесь сделать?
– Я просматриваю наши предыдущие соглашения, – Элора постучала пальцами по кипе бумаг, – хочу составить договор обмена, чтобы и маркиса вернуть, и добиться для нас покоя хотя бы ненадолго. Я не уверена, что Орен способен навсегда отказаться от идеи заполучить тебя, но нам жизненно необходима передышка перед его следующей атакой.
Я была обезоружена, потому что никак не ожидала, что королева проявит сочувствие к судьбе Локи.
– А почему вы думаете, что Орен готов к новой атаке? Ведь витра тоже нужно восстановить силы, во время последнего набега они понесли серьезные потери.
– Ты плохо знаешь витра и уж совсем не знаешь своего отца.
– Два месяца назад я вообще ничего ни о ком из вас не знала. И если я до сих пор чего-то не понимаю или кого-то не знаю, так только потому, что это вы не составили себе труда просветить меня. Скажите, как я смогу править народом, о котором имею довольно поверхностное представление?
– Принцесса, у меня нет времени! – Элора резко оборвала меня. Мне почудилось, что в глазах у нее блеснули слезы. – Поверь, я очень хочу тебе все рассказать, но на меня слишком многое навалилось. Ты могла бы и сама разобраться с основными вещами. Ничего не поделаешь, так складываются обстоятельства.
– Но что на вас навалилось? И почему у вас нет на меня времени?
– И на эти вопросы у меня тоже времени нет. – Элора взмахнула рукой, давая понять, что аудиенция окончена. – Через несколько минут очередной королевский совет. Займись своими делами, а мне позволь заняться моими, если ты, конечно, хочешь, чтобы твой бесценный маркис остался жив.
Я потопталась перед столом еще несколько томительных мгновений, но поняла, что настаивать на продолжении разговора бесполезно. Главное я уяснила: Элора была на моей стороне и Локи казнить не намерена. А потому лучше убраться поскорее, пока не ляпнула чего-нибудь, что заставит королеву сменить милость на гнев.
Я полагала, что Финн проводит меня в мою комнату. Однако у дверей кабинета стоял, рассеянно перекатывая в ладонях апельсин, Туве.
– А ты что здесь делаешь?
– Я тоже рад тебя видеть, – обиделся он.
– Просто не ожидала, что ты здесь.
– Мне нужно было повидаться с тобой, так что я отпустил Финна.
– У нас что, и сегодня уроки? – Я ничего не имела против наших тренировок, мне они даже нравились, но Туве сам дал мне день отдыха, чтобы я не сгорела от перенапряжения.
– Нет. – Туве пошел по коридору, на ходу подбрасывая апельсин. – Но поскольку теперь я живу во дворце, то решил, что надо бы присмотреть за тобой.
– Ах вот оно что… И к чему за мной присматривать?
– Ну, ты…
– Что, моя аура снова плохо себя ведет? – ехидно спросила я.
– В общем, да. В последнее время у твоей ауры противный коричневый цвет, почти что грязно-желтый, как у серы.
– Понятия не имею, какого цвета сера, но даже если бы и знала, мне это ни о чем не говорит. Ты постоянно твердишь про ауру, но ни разу не объяснил, что означают все эти цвета.
– Цвет твоей ауры – оранжевый. – Для наглядности Туве раскрыл ладонь и показал апельсин. – Это вдохновение и сочувствие. Когда ты находишься рядом с теми, кто тебе дорог, у тебя появляется фиолетовый ореол. Это аура любви и защиты.
Мне стало интересно.
– Продолжай…
– А вчера на совете, когда ты вскочила и отстаивала свои идеи, твоя аура пылала, как золото на солнце. Я чуть не ослеп.
– И что означает золотое сияние?
– Точно не знаю. Я такое первый раз видел. У твоей матери аура обычно серая с красными разводами, и только когда она в своем императорском настроении – повелевает и властвует, – в ее ореоле появляются золотые искры.
– Так что, золотое сияние означает, что я властная? – Мне вдруг стало смешно.
– Может быть.
Туве снова двинулся вперед. Я поспешила следом, хотя еще пару минут назад хотела остаться одна. Он продолжил рассказывать о цветах ауры, но смысл этой штуки от меня по-прежнему ускользал. Туве объяснял, что по ауре он определяет характер и намерения. А в некоторых случаях, если аура особенно сильная, он ее не только видит, но и чувствует. Вот, например, моя аура на собрании была теплой, как прогретый летний воздух.
Туве завернул в одну из гостиных, плюхнулся в кресло перед камином и начал чистить апельсин, бросая кожуру в незажженный очаг. Я села на кушетку и отвернулась к окну. Там осень явно отступала под напором зимы, если еще недавно моросил противный дождичек, то сейчас ветер гнал крупные мокрые хлопья снега.
– А что ты знаешь о витра? – спросила я, резко разворачиваясь к Туве.
Он едва не подавился апельсином, вытер сок с подбородка и растерянно глянул на меня.
– Хочешь? – Он протянул мне ломтик апельсина. – Немного…
– Сколько – немного?
– Ну, я почти все съел, вот долька осталась.
– Да нет же, Туве, я тебя спрашиваю, сколько тебе про витра известно?! Выкладывай!
– О, это темная история…
Он выглядел даже рассеянней обычного, наверное, из-за того, что во дворце чувствовал себя неуютно. Слишком много людей и слишком много чужих мыслей.
– Почему витра и трилле враждуют?
– Думаю, что из-за женщины.
– Правда?
– А что, разве бывают другие причины? – Туве вздохнул и поднялся. Он подошел к каминной полке и начал передвигать то пальцем, то усилием мысли статуэтки из кости и дерева. – Я даже слышал, что Елена Прекрасная тоже была трилле.
– А я думала, что Елена Троянская – это мифический персонаж.
– Конечно, как и все тролли. – Туве очень осторожно взял в руки изящную фигурку лебедя, обвитого плющом. – Кто вообще знает, что правда, а что вымысел?
– Так что? Троя и витра – одно и то же? Что ты имеешь в виду?
– Не знаю, – Туве поставил безделушку на полку, – я не особо доверяю греческой мифологии.
– Так что ты все-таки знаешь?