Они ведь едят щенков, правда? - читать онлайн книгу. Автор: Кристофер Бакли cтр.№ 29

Винни Чан грустно покачала головой и улыбнулась.

— Вот видите, Крис? Вы задали мисс Темплтон вопрос о доказательствах — а в ответ она сыплет опрометчивыми обвинениями. И поэтому мне хочется сказать ей начистоту: милая дама, ваши слова просто лишены смысла. Может быть, вам стоит обратиться за помощью к профессионалам?

Энджел рассмеялась.

— Значит, я — сумасшедшая, да? Господи, как мне это нравится. — Она повернулась к Мэтьюзу, который в этот момент думал: Какое отличное шоу получается. — Как вам известно, Крис, еще одна характерная особенность тоталитарных режимов — это обвинение несогласных в том, что они — душевнобольные. Это дает им основание бросать всех несогласных в так называемые психиатрические больницы и пичкать их там психотропными препаратами до тех пор, пока те сами не выбрасываются из окон. Кстати говоря, вчера в Гуандуне с крыши фабрики бросилась очередная несчастная труженица. Каковы, интересно, показатели смертности на том предприятии? Думаю, счет идет на десятки.

— Постойте, постойте, — вмешался Мэтьюз. — Мы отклонились от темы.

— Нисколько, — улыбнулась Винни. — Мне кажется, мы очень даже близки к теме — а именно, к злополучному умственному расстройству мисс Темплтон.

— Благодарю вас, мадам Чан, но, мне кажется, я не обязана выслушивать подобный вздор от особы, состоящей в услужении у режима, который занимается уборкой улиц, давя студентов танками.

Улыбка Винни стала чуть менее лучезарной, но она и не думала сдавать позиции.

— Да, Крис, теперь последовало почти непременное упоминание о событиях на площади Тяньаньмэнь. Когда же это было? О боже. Так давно, что я уже не могу точно вспомнить. В тысяча девятьсот восемьдесят девятом? Похоже, мисс Темплтон даже не отдает себе отчет в том, что сейчас страной не правит ни один из тех, кто стоял у кормила власти тогда. Но для мисс Темплтон, разумеется, мой довод — это так называемая неудобная истина.

Энджел снова рассмеялась.

— О, до меня наконец-то дошло. Это — древняя история! Как и Великий скачок, когда Мао уморил голодом… Крис, вы ведь изучали историю, подскажите мне — сколько именно миллионов людей? Двадцать? Тридцать?

— Подождите обе — минуточку, минуточку, — сказал Мэтьюз. — Мы не обсуждаем сейчас председателя Мао. Мы сейчас говорим о Далай-ламе.

— Вы правы, Крис, — сказала Винни. — Поэтому я даже не стану вспоминать о побоище в Кентском университете [30] .

— В Кентском университете! — повторила Энджел. — В Кентском университете! Боже мой, Крис, — вы слышали это? Она сравнивает Кентский инцидент с площадью Тяньаньмэнь! Замрите все, запомните этот момент. Америка, такое ты услышала впервые!

— Хорошо, позвольте задать вам один вопрос, — обратился Мэтьюз к Энджел. — Признайтесь: вы ведь очень не любите Китай?

— Я не испытываю ненависти к Китаю, — фыркнула Энджел. — Просто мне не по душе коммунистические диктатуры.

— Сейчас я зачитаю отрывок из вашей статьи, которую вы написали два месяца назад для «Нэшнл ревью». Цитата: «Сегодня существует одна целая три десятых миллиарда причин бояться — всерьез бояться — Китая. Там самые высокие в мире показатели вынесения смертных приговоров. Китай — источник самого мощного промышленного загрязнения среды на планете. Китайцы расправляются с диссидентами, бросая их в лагеря, давят студентов танками, заигрывают с такими отвратительными режимами, как Северная Корея, Иран, Венесуэла, Зимбабве. Они укрепляют свой военный флот, навязывают свой контроль мировым рыночным ценам на основное минеральное сырье. Они устроили мировую эпидемию атипичной пневмонии, а потом — ай-ай-ай! — забыли известить об этом Всемирную организацию здравоохранения. Ну, а если всего это мало, чтобы потерять сон, — то не забывайте: они ведь едят щенков, правда?»

Мэтьюз, смеясь, покачал головой.

— «Одна целая три десятых миллиарда причин? Они ведь едят щенков, правда?» И вы еще говорите, что не испытываете ненависти к Китаю? Неужели? Ну, лично я тут не вижу особой любви к Китаю.

Энджел пожала плечами.

— Ну, я не знаю, есть ли у них, на китайском телевидении, свои кулинарные шоу. Но если есть, то ставлю женьминьби — не знаю уж, сколько это в реальных деньгах, — что шеф-повар дает там мастер-класс: как правильно изрубить щенка пекинеса для жаркого. Кстати, собачье мясо — какое оно на вкус, мисс Чан? Попробую угадать — похоже на курицу?

— Понятия не имею.

— Оставайтесь с нами, — сказал Крис Мэтьюз. — Вы смотрите программу «Бомбовый удар».

— Ну, как? — спросила Энджел Жука.

Они оба сидели в «Военной комнате».

— Отличный стервозный поединок, — отозвался Жук. — Думаю, можно смело утверждать, что в обозримом будущем вы не получите визу для визита в КНР. А если они и впустят вас, то я бы на вашем месте не приближался к краю Великой стены.

Телевизор показывал канал Си-эн-эн.

— Про Шафранового Человека — пока ничего? — спросила Энджел. — Почему они так долго с этим возятся?

— Ожидается сообщение. «С минуты на минуту». Это означает, что если вы отлучитесь в уборную, то рискуете пропустить сообщение.

Энджел глотнула кофе.

— Они говорят так уже несколько дней. Я понимаю, британская медицина — безнадежная, национализированная, но должен же там быть хоть один врач, который разбирается в магнитно-резонансной томографии? У них там вообще есть МРТ, в этой Англии?

Жук зевнул.

— А может, окружение Далай-ламы не торопится разглашать информацию. Может быть, у буддистов немножко другое отношение к времени — они не так спешат, как все остальные.

Энджел взглянула на него.

— Какой-то у вас усталый вид. Вы что — ночью не спали?

Жук снова зевнул.

— Я так возбудился от вашего выступления в «Бомбовом ударе», что не мог уснуть. — На самом деле Жук просидел до четырех утра, работая над своим романом. — Может, Барри одолжит мне половинку валиума?

— Очень смешно, — парировала Энджел.

На телеэкране появилась строка: прямое включение: сообщение о состоянии здоровья далай-ламы.

— Ну вот, — сказал Жук. — Ставлю десять долларов, что у него барахлит сердце.

— Мозг. Пятьдесят долларов.

— Ставка принята. — Жук умолк. — Послушал бы нас сейчас кто-нибудь. Интересно, мы уже перешли на Темную сторону?

— Мы никогда ее не покидали.

— Можно задать вам личный вопрос?

— Какой?