Аквамариновое танго - читать онлайн книгу. Автор: Валерия Вербинина cтр.№ 12

– А, Анри! Заходи, заходи! Что это ты чернее тучи, дружок?

Анри слегка поморщился от фамильярности комиссара и сказал, что ему нужен ордер на арест.

– Кого именно?

– Учителя Феррана.

– Хочешь его прищучить? У него же стопроцентное алиби, разве нет?

– Нет у него никакого алиби, – мрачно ответил Анри. – Это он убил жену.

– Но он после нее ничего не наследует, – возразил практичный комиссар. – А мужчина в сорок четыре года не станет убивать из-за какой-то там страсти. Только из-за денег, да, из-за денег!

– Да неважно, из-за чего все случилось, – возразил упрямый Анри. – Это точно он.

Комиссар сдался. По прошлым делам он уже понял, что логика у инспектора Лемье, может быть, и хромает, однако если он счел кого-то виновным, так оно в конце концов и окажется.

– Будет тебе ордер, – объявил Оливьери. – А нож ты еще не нашел?

– Нет, но наши люди его ищут. Хотя Ферран далеко не глуп и наверняка уже успел от него избавиться.

– Но ты уверен, что это учитель?

– Он, даже не сомневайтесь. С ножом или без, я все равно его прижму.

– Как?

– Еще не знаю, но прижму.

Он вернулся к себе, позвонил Габриэлю, объяснил, что поход к баронессе Корф придется отложить на вечер, поставил локти на стол и, соединив ладони, мрачно задумался. Жильбер Ферран – тип на редкость хладнокровный. Чем же его пронять? Как заставить сознаться в содеянном?

Он все еще думал об этом, уже когда получал бумагу, позволявшую ему взяться за Феррана всерьез. На лестнице, ведущей на второй этаж, Анри машинально ответил на приветствие машинистки, мадемуазель Грёз. Ей сравнялось двадцать два, и у нее были темные локоны и рот сердечком. Ей нравился инспектор Лемье, потому что он единственный из всего управления не пытался завести с ней легковесные отношения, а когда она дала ему понять, что вообще-то не имеет ничего против, объяснил, что сначала хотел бы стать на ноги, а потом – жениться на какой-нибудь славной женщине, с которой у него будут общие взгляды и стремления. Поскольку, рассуждая о славной женщине, он посмотрел на ее вздернутый носик, мадемуазель Грёз решила, что он имеет в виду именно ее, и преисполнилась к нему такого уважения, что разорвала отношения со вторым инспектором, Птимоном. Анри спустился еще на несколько ступенек, но затем, очевидно, что-то сообразил и, вернувшись, догнал машинистку.

– Мадемуазель Грёз! Я хотел бы попросить вас об одном очень большом одолжении. Скажу сразу же, что вы имеете полное право мне отказать.

Мадемуазель Грёз приосанилась и, прижимая к груди папки, которые она несла, не без некоторого трепета спросила, что именно инспектор имеет в виду.

– В сущности, это маленький эксперимент, – сказал Лемье. – Суть дела вот в чем: сейчас мы доставим подозреваемого. Я поведу его в мой кабинет. Просьба моя заключается вот в чем: вы сядете в коридоре шагах в десяти от моего кабинета. Будет лучше, если вы наденете темное платье, чтобы не выделяться, и шляпку с вуалеткой, чтобы он не видел вашего лица. Я под каким-нибудь предлогом остановлю Феррана недалеко от вас и затем подойду к вам. Вы должны несколько раз кивнуть, словно узнали его, и указать в его сторону. Нужно, чтобы он это увидел и подумал, что вы его изобличили. Я задам вам шепотом пару вопросов, вы на них ответите, и я уведу Феррана. Вот и все.

Предложение Анри было куда заманчивее перспективы перепечатывать очередные занудные протоколы о находящихся в Ницце нелегалах, и легко понять, что мадемуазель Грёз согласилась, не раздумывая…

– Очень странно, что вам понадобилось меня задерживать, – сказал Ферран, спокойно улыбаясь в лицо инспектору. – Конечно, я самый удобный для вас подозреваемый. Я понимаю, что я муж жертвы, и вам не надо напрягать фантазию…

– Речь идет вовсе не о моих фантазиях, месье, – возразил Лемье, борясь с сильнейшим желанием без всяких околичностей схватить этого самоуверенного интеллигентного червяка за воротник и трясти его, пока он не сознается. – У следствия возникли кое-какие вопросы, и необходимо выполнить определенные формальности.

И, когда они ехали в управление, он был чрезвычайно вежлив, говорил только о погоде и постоянно улыбался к месту и не к месту, так что поневоле у Феррана, внимательно наблюдавшего за полицейским, создалось впечатление, что перед ним самый никчемный сыщик на свете.

– Сюда, месье…

Они поднялись по лестнице и свернули в коридор. Завидев мадемуазель Грёз, Анри неожиданно придержал своего спутника за рукав.

– Стойте. Кажется, я не взял ключ…

Учитель нахмурился, а Анри, не скрываясь, подошел к мадемуазель Грёз и наклонился к ней.

– Это он? – шепнул инспектор.

Добросовестно исполняя свою роль, переодетая машинистка несколько раз энергично кивнула и вдобавок указала на Феррана пальцем (хотя еще мать внушала ей, что тыкать пальцем неприлично и на таких девушках мужчины не женятся). Инспектор наклонился еще ниже.

– Мадемуазель Грёз, знаете что?

– Да, инспектор?

– Вам известно, что вы до неприличия хороши?

Мадемуазель Грёз очаровательно покраснела, и Анри устыдился своего ребячества. Боже мой, как она может быть такой наивной, по несколько часов на дню перепечатывая бумаги об убийствах, насилиях и ограблениях?

– Скажите мне что-нибудь, – попросил Анри.

– Вы очень-очень славный, – шепнула мадемуазель Грёз.

– Благодарю вас, – громко сказал Лемье, распрямляясь. – Конечно, ваши показания будут приобщены к делу, мадемуазель.

Он вернулся к Феррану и, согнав с лица всякое подобие улыбки, повел его в свой кабинет.

Они сели по обе стороны старого канцелярского стола, который был тут, вероятно, еще во времена императора Наполеона, а то и тогда, когда Ницца была частью Пьемонтского королевства. Теперь инспектор Лемье был холоден, непроницаем и сосредоточен. Учитель заметил перемену поведения в своем спутнике и встревожился. Анри вел себя так, словно он знал. «Но что он может знать? – ломал себе голову Ферран. – Боже мой, что? В чем моя ошибка? Где я мог ее допустить?»

Он беспокоился все сильнее и сильнее, несколько раз нервным движением поправил очки, которые почему-то вдруг стали давить на переносицу, а Анри, покачивая в пальцах карандаш, равнодушно смотрел в окно. Он не говорил ни слова, молчал и Ферран, но это странное безмолвие вскоре начало давить учителю на нервы. Он вспомнил, что у французской полиции свои методы, что там не бьют, как в Америке, но могут допрашивать по шестнадцати часов кряду, а если понадобится – и дольше. И даже то, что Анри вовсе не походил на громилу, а скорее уж на прилежного студента, теперь казалось ему подозрительным. Убийства не дают расследовать кому попало, вяло помыслил учитель, они как десерт, достающийся лучшим ученикам. И он вздрогнул, когда услышал тихий, равнодушный голос инспектора.