– А может, вы еще заедете к нам? Посмотрите его?
– Я через два дня дежурю, если будет время, загляну,
почему не заглянуть к хорошим людям?
Когда я вернулась в дом, Никита уже спал. И цвет лица у него
был ближе к норме. Неужели обошлось? Но я так испугалась! Спать, конечно, не
могла. Села в соломенную качалку. Надо бы с утра поехать в Москву за
лекарствами, но как я его оставлю? Я вспомнила, что у Алины Петровны мать
работает в аптечном управлении.
Кинусь ей в ножки, потому что Никита терпеть не может
кого-то о чем-то просить. А ему сейчас нельзя нервничать. Но когда ж я смогу
поехать? Хотя зачем мне сразу ехать? Я позвоню со станции Алине Петровне и
попрошу достать лекарства. А поеду уже ближе к вечеру.
У меня все заняло минут двадцать, я туда и обратно бежала
как сумасшедшая, и когда на цыпочках вошла в комнату, Никита сразу открыл
глаза.
– Ты почему в пальто? Где была?
Я объяснила.
– Бедная девочка, ты хоть поспала?
– Нет, но это неважно, отосплюсь. Мне обещали достать
лекарства. Ты есть хочешь?
– Нет. Меня тошнит еще… Но все-таки мне лучше…
– Хочешь мандарин?
– Пожалуй.
В результате я скормила ему целых три мандарина, вкладывая
по долечке в рот. Как я любила его в эти минуты…
– Вот теперь мы уж точно встретим Новый год
вдвоем, – грустно улыбнулся он.
– Очень хорошо, и шампанское доставать не нужно!
– Это почему?
– А тебе нельзя! Тебе теперь вообще ничего
нельзя, – Танька, ты правда под машину кидалась?
– Правда!
– И на коленях стояла?
– Стояла, ну и что? Подумаешь, большое дело! А ты для
меня не кинулся бы, не встал бы на колени?
– Для тебя? Кинулся бы, даже и не задумался, а вот на
колени бы не встал… Я бы сразу морду набил…
– Ну я ж не могла одна набить морду двум мужикам!
– Ты? Могла бы, просто не сообразила! – засмеялся
он. – Вот я тебе еще и жизнью обязан…
– Ты меня любишь?
– Надо отвечать, так не ясно?
– И ты можешь сделать для меня кое-что?
– Вот чувствую, что ты сейчас сдерешь с меня
какую-нибудь мерзкую клятву, бросить курить, например…
– Точно!
– Танюха, это бесчеловечно!
– Ну, пожалуйста!
– Танька!
– Никита, пообещай мне… Это же ради тебя…
– Ради себя не согласен, а вот ради тебя… ради тебя я
готов, тем более что сейчас мне даже думать о сигарете противно.
Постепенно он поправлялся, хотя иногда еще чувствовал
слабость и дурноту, но доктор сказал, что это естественно, у сосудов долгая
память. Новый год мы встречали вдвоем, тихо, уютно, я испекла пирог с капустой,
хотя мука была отвратительная и тесто получилось некрасивое, темное, оно
рвалось на куски, но все же пирог получился вкусный. В заказе дали баночку
красной икры, я не хотела ее открывать, Никите ведь нельзя соленое, но он
настоял.
– Танюха, от нескольких икринок на бутерброде ничего со
мной не будет! А праздник у нас с тобой в духе времени – безалкогольный!
А вот потом начались сложности. Он чувствовал себя нормально
и не желал соблюдать диету и режим.
Правда, не курил, во всяком случае, я не замечала. Но он
совершенно не мог работать без сигарет! Стал раздражительным, злым, срывал это
зло на мне, но я все терпела ради его здоровья. Ничего, привыкнет.
Однажды в магазине возле курсов выбросили стиральный порошок
«Диксан» в трехкилограммовых пачках! Порошок хороший, с приятным запахом!
Очередь была большая, но двигалась довольно быстро, и мне удалось купить две
пачки! Тащить такую тяжесть на дачу я не хотела, тем более что у меня были еще
продукты, и я решила отвезти порошок домой. Потом Никита на машине заберет. :
В почтовом ящике лежало несколько новогодних открыток и
письмо в длинном заграничном конверте.
Оказалось, что открытки были не мне, а соседке с восьмого
этажа. Я бросила их в ее ящик. А вот письмо пришло мне. От Райки! Я жутко
обрадовалась и прямо на лестнице распечатала конверт. Письмо было написано на
красивой голубой бумаге.
«Татьянка, привет! Как поживаешь? Не сбежала еще от своего
Никиты? Наверняка нет! Я живу клево, но тяжело. Работаю, как ишачиха! Каждый
день занимаюсь языками: итальянским и английским, в голове каша, но итальянский
мне легче дается. А еще занятия вокалом!
Иногда я летаю как на крыльях, а иногда чувствую себя полной
бездарью, все зависит от настроения моего педагога, маэстро Туччи. Он потрясный
старикан и считает, что у меня может быть большое будущее, если я не буду
лениться. Можно подумать, у меня есть такая возможность, но просто я не всегда
его понимаю, и он уже два раза треснул меня нотами по башке. Но я не обиделась,
а он потом извинялся и угощал кофе с пирожным. И все-таки Гленчик успел свозить
меня в Рим и в Неаполь!
Красота обалденная! Ну, про Париж я вообще не говорю!
Конец света! Гленчика вижу мало, он все разъезжает по делам.
А теперь, Татьянка, самое главное! В начале апреля маэстро Туччи на три недели
уедет в Швейцарию лечиться, и мне придется заниматься самой. Глен в это время
будет в Америке, у его подопечного там какое-то турне.
Я думала, он возьмет меня с собой, но он не хочет. Тогда я
сказала: ах так, тогда я хочу пригласить в гости подружку.
И он согласился, даже обрадовался, ты ему понравилась!
Татьянка, если ты согласна, позвони мне и скажи, я вышлю
тебе приглашение! Только не тяни, а то эти в ОВИРе душу вынут, поэтому надо
спешить! Я и письмо тебе послала с оказией, и приглашение так же пошлю, а то
может пропасть, такое часто бывает. Танька, приезжай!
Оторвемся! Я, конечно, все равно буду заниматься, но все же!
Сходим в Ла Скала! Это дикий кайф! Я даже не знала, что такое бывает! Все.
Целую, привет Никите!»
Господи, неужели такое возможно? Поехать к Райке в Милан!
Увидеть своими глазами Италию! В душе поднимался восторг, но я тут же сказала
себе: погоди, надо же еще поговорить с Никитой, это, наверное, очень дорого, и
потом, как он останется один на три недели?
А вдруг он обидится, что его не пригласили? Лучше не
настраиваться! К тому же меня запросто могут не выпустить! Надо поскорее
показать ему письмо, интересно, что он скажет?
А он улыбнулся:
– Танюха, надо срочно жениться!
– Почему? – удивилась я.
– А тебя незамужнюю не выпустят! А еще могут не
впустить в Италию. Так что теперь не отвертишься!