Знак ведьмы - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Пономаренко cтр.№ 7

«Неправильно ты поступил с моим «паспортом», к тому же отправил меня на мороз, так что теперь ты у меня должник. А я должников не люблю, страсть как не люблю! – размышлял Семен, сжимая и разжимая с силой кулак, разглядывая, словно увидел в первый раз, свои пальцы, украшенные татуировками в виде перстней. – Ты думаешь, что я шваль, козявка и со мной можно поступить, как с «мужиком» или политическим сявкой? Ошибаешься – теперь я решаю твою судьбу, и ты у меня – вот здесь!» – И он снова сжал увесистый кулак, приняв решение, и его глаза превратились в льдинки.

Шанс вырваться из лагеря на волю у Семена появился, хоть и совсем маленький. Шиха [8] Чирик подслушал ночью, о чем тишком базарили двое «мужиков», и доложил ему. На следующий день Семен после вечерней поверки вызвал для разговора одного из них и, прежде чем начать беседу, внимательно рассмотрел того.

«Захар Кузьмич» [9] был мужчиной высоким, костистым, в его изможденном теле еще чувствовалась сила, и, несмотря на рабскую лагерную жизнь, у него была заметна военная выправка. Взгляд твердый и прямой, в нем отсутствовал страх, а ведь должен был быть! Иногда после подобных разговоров надзиратели утром находили на нарах мертвое тело с пробитым заточкой сердцем. Ненужного шума не поднимали, определяли как самоубийство. В остальном зэк ничем не отличался от других работяг – лицо темное, обветрившееся, с заострившимися чертами. Нос с перебитой переносицей, слегка свернут в сторону, белки глаз в красных прожилках.

– Тебя как звать? – дружелюбно поинтересовался Сеня, потягивая темно-коричневый чифир в алюминиевой кружке, но не предлагая присесть.

– Панкратов, – хмуро ответил зэк.

– Выходит, Панкрат. – Сеня хитро прищурился и жестко спросил: – По-настоящему как звать? Только не юли – я человека насквозь вижу! Ты же бывший офицер, беляк, контра?

– Так и звать. – Ни один мускул не дрогнул на лице зэка.

– Мне твое имя до одного места, но, если бы оно было настоящее, ты бы здесь не находился, а сгинул в чекистских подвалах. Мне известно, о чем вы с корешком шептались прошлой ночью, а все подробности твой кореш уже выложил. – Он торжествующе усмехнулся.

– Понимаю теперь, почему у Степана после работы нос распух. – Усмешка промелькнула только в глазах зэка, сам же он сохранял спокойствие. – Мне сказал, что упал, расшибся.

– Витек взял его на калган [10] . Если ты готов базарить без выкрутасов, то швартуйся на шконку. Если будешь ехать на небо тайгой [11] , то мы тебе бестолковку живо отремонтируем!

Панкратов на мгновение задумался, а затем сел, но не на краешек нар, как обычно здесь бывало, а основательно и удобно. Сеня сделал вывод, что он человек решительный и умеет держать себя в руках.

– Пугать не надо – следователи меня не по головке гладили и не словами уговаривали. А поговорить можно. Так что тебя интересует?

– Фраера берут на понт! – Семен зло сплюнул на землю. – На батарее играть [12] мои горелики умеют лучше мусоров. Ты, говорят, кентовался с Сатуниным и знаешь, куда тот подевал серебряную казну. – Семен не отводил от работяги тяжелый взгляд. Он не особенно верил рассказам о серебряном кладе капитана Сатунина, колчаковского офицера, партизанившего со своим отрядом в этих краях, но чем черт не шутит, когда Бог спит?

– Скрывать не буду – служил у него в разведке. Лихой он был командир, только по-глупому погиб – слишком доверчив был. Эти места я знаю как свои пять пальцев, не ожидал, что буду здесь тянуть срок. Перед самым приходом красных Сатунин реквизировал в казначействе Временного Сибирского правительства, находящегося в Бийске, шесть тонн серебра.

– Сколько? – переспросил Сеня, непроизвольно понизив голос.

– Шесть тонн, и не все успел он потратить на войну. Относительно того, знаю ли я местоположение его клада, отвечу так: даже если бы и знал, что это меняет? Я здесь и уже вряд ли выйду. Был бы на воле, может, и придумал бы, как клад отыскать. Без меня искать его бесполезно – места там дикие, почти неотличимые, можно запросто заблудиться даже в трех березах.

– Чего ты такой откровенный, фраерок? – недоверчиво спросил Сеня: не будучи пугливым, Панкратов почему-то сразу признался, что знает, где спрятан клад.

– Снится мне воля ночами. Ради нее я готов на все, и у меня есть что предложить. Я как раз купец, имеющий товар, да покупателя не найти. Может, ты захочешь стать тем покупателем?

– Воля дорогого стоит, – согласился Сеня.

Призрак свободы и богатства замаячил перед ним. Он почувствовал, что Панкратов не врет. Ценный он человек, не только из-за того, что, возможно, знает, где схоронили серебро, но и потому, что сможет быть проводником. Места здесь и в самом деле дикие, есть где спрятаться, раз многочисленный отряд Сатунина, а затем его преемника Кайгородова длительное время не могли обнаружить красные. Граница с Монголией и Тувой недалеко, а потом можно податься в Китай, причем не с пустыми руками. Пожалуй, с этим фраерком можно щипануть ноги [13] .

В ту ночь Сене снилось, как он на повозке везет серебро Сатунина, отбиваясь палкой от крикливых узкоглазых китайцев. Проснувшись, он сразу решил, что на одной повозке столько серебра не увезешь, потом рассмеялся этим мыслям, но приказал «шестеркам» за Панкратовым наблюдать и в обиду не давать.

Сеня переговорил по-свойски с Фадеевым, и тот стал использовать Панкратова только на хозработах и в качестве шныря [14] . Сеня еще несколько раз беседовал с Панкратовым, расспрашивал того о прошлом, о жизни в горах зимой, выведывал, есть ли возможность уйти потайными тропами от преследования, сложно ли перейти границу с Монголией. Полученная информация убедила его, что побег зимой возможен и нужно бежать из «командировки» – отсюда это сделать проще, чем из большого лагеря, более тщательно охраняемого. Он наметил план, в который пока никого не посвящал, опасаясь предательства.

Сеня Паровоз угодил на зону за разбой и убийство, и по всему выходило, что сидеть ему очень долго, а сорокасемилетнему Сене это крайне не нравилось. С возрастом, втайне от кентов, он стал мечтать о спокойствии и достатке, поэтому и пошел на «мокруху», рассчитывая сорвать солидный куш, найти нору и маруху, чтобы пожить в свое удовольствие. Дело не сладилось, а от «вышки» его спасло то, что позарился он не на государственное добро, а на золотишко стоматолога, приобретенное незаконным путем для тайной частной практики. По всему выходило, что сделал он для государства доброе дело, убрав барыгу-спекулянта, вот только непонятно, почему ему влепили «чирик» [15] куковать в лагере?