Крыши Тегерана - читать онлайн книгу. Автор: Махбод Сераджи cтр.№ 48

Некоторые продавцы рекламируют свои фирменные товары:

— Лучший в городе кебаб, спешите, пока не остыл!

— Настоящая английская ткань всего по десять туманов за метр. Подходите и берите, пока не кончилась.

— Билеты, билеты на величайшее представление во Вселенной с участием Джибелли, прекраснейшей певицы нашего времени.

— Мне нравится это место, — говорит Зари. — Здесь вовсю кипит жизнь.

В магазине она примеряет чадру и спрашивает меня, как она выглядит в ней. Я говорю, что она похожа на ангела. Она смеется и покупает чадру.

Мы идем в кафе и заказываем две вазочки мороженого «Акбар Машди», которое приготовляется по особому рецепту, включающему в себя шафран, нежареные соленые фисташки и розовую воду.

— Ты знал, что Фахимех убила бы себя, если бы ее принудили выйти замуж за соседа? — спрашивает Зари, пока мы едим.

Мысль о Фахимех, совершающей самоубийство, лишает меня аппетита.

— Самоубийство ничего не решает, — говорю я. — И наверняка усложняет жизнь для тех, кто остался. Не могу даже представить, что стало бы с Ахмедом!

— В прошлом году я читала книгу о Сократе, — уставившись в вазочку с мороженым, тихо произносит Зари. — Меня очень удивило, что он предпочел остаться в тюрьме и умереть, хотя у него был шанс бежать. Был ли он не прав?

Я понимаю, куда она клонит, поэтому не отвечаю.

— А Голесорхи? — спрашивает она, глядя прямо мне в глаза. — По-моему, оба, Голесорхи и Сократ, совершили самоубийство. Ты согласен?

Я молчу.

— Ты думаешь, Доктор…

Она обрывает фразу на полуслове.

Я в отчаянии качаю головой.

— Думаю, жизнь — слишком ценная вещь, чтобы тратить ее впустую, в особенности если у человека есть стоящая цель, за которую надо бороться.

Зари наблюдает за мной несколько мгновений.

— Ты на меня сердишься? — осторожно спрашивает она.

Я качаю головой. Она помешивает ложечкой мороженое.

— Давай сменим тему на какую-нибудь более приятную, — предлагаю я.

— Ладно, давай, — говорит она. — Ты по-прежнему собираешься ехать в Америку?

— Я сказал, что-то более приятное, — поддразниваю я.

Она смеется.

— Я хочу, чтобы ты поехал. Надеюсь, ты станешь знаменитым режиссером. Напиши сценарий и расскажи всем историю нашего переулка. Но обещай, что пригласишь на роль меня какую-нибудь знаменитость. Кто твоя любимая актриса? Ингрид Бергман?

— Да, но она старовата, чтобы играть тебя. Придется найти кого-нибудь помоложе. Самую хорошенькую из ныне живущих актрис.

Покраснев, она пристально смотрит мне в глаза, словно старается разгадать, как сложить кусочки головоломки. Потом съедает ложечку мороженого.

— Так что же случилось в школе? — спрашивает она.

— Откуда ты узнала?

— От Фахимех.

— У нее болтливый язык, — говорю я, и мы оба смеемся. — Ты расстроилась?

— Ну, когда узнаешь о таких происшествиях, то начинаешь представлять себе другого человека. Мне бы хотелось, чтобы ты никогда больше этого не делал.

Приятно, что она обо мне беспокоится.

— Он напрашивался на это, — говорю я, чтобы продлить момент.

— Обещай мне, что никогда больше не сделаешь ничего подобного, — говорит она грозно.

Я со смехом поднимаю правую руку, а левую прикладываю к сердцу.

— Хороший мальчик, — говорит Зари.

Потом добавляет:

— Знаешь, я чувствую себя виноватой в том, что ты уделяешь мало внимания школе.

— Ты — лучшее, чему я мог бы сейчас уделять внимание.

Зари снова вспыхивает.

Перед расставанием она заставляет меня пообещать усердно заниматься. Она хочет проверять мое домашнее задание каждый раз, когда мы встречаемся на крыше. Она уходит, и я жалею, что день прошел так быстро.

Вечером ко мне поднимается Ахмед и садится рядом.

— Ты подсчитывал, сколько раз в этом году слетал с катушек? — спрашивает он.

Мы смотрим друг на друга несколько мгновений, а потом начинаем хохотать. Я неловко обнимаю его.

— Прости меня, — говорю я. — Никогда не буду больше на тебя орать.

Он машет рукой в знак того, что не сердится. Я в подробностях рассказываю ему о поездке с Зари. Он радуется, что у меня наконец появился шанс проводить с ней время. Ахмед говорит, что они с Фахимех тоже пойдут смотреть на автоколонну шаха.

— Я делаю это, только чтобы быть с Зари, — говорю я. — А иначе я предпочел бы свалиться с крыши и сломать шею, чем глазеть на человека, виновного в гибели Доктора.

— Я чувствую то же самое.

Срок временного исключения из школы у меня окончился, через два дня — экзамен по математике. Я готовлюсь изо всех сил. Для меня важно выполнить обещание, данное Зари. Когда я возвращаюсь в школу, ученики и даже наш сторож приветствуют меня с распростертыми объятиями.

— Ты показал, что этой старой гиене не позволено так вот обращаться с умными ребятами, — говорит он. — Много лет подряд я видел, как он обижал хороших парнишек. Ты — единственный, кто оказал ему сопротивление. Молодец — да, ты молодец.

Ахмед говорит, что школьники проявили творческое воображение, пересказывая мою ссору с господином Кермани. Он слышал, как один парень излагал другому, что я приподнял господина Кермани, собираясь выбросить его в окно, но меня остановил господин Язди. В некоторых версиях утверждается, что господин Язди пытался ударить меня по лицу, но я парировал его удар с помощью боксерского приема. Потом я повалил его на землю и мог бы задушить насмерть, если бы меня не оттащил господин Моради.

— Зачем они сочиняют эти истории? — спрашиваю я.

— Потому что им нужен герой, — ни на секунду не задумавшись, говорит Ахмед. — А ты, мой друг, затмеваешь всех остальных.

Мы с Зари встречаемся на крыше и наконец-то по одну сторону низкой стенки, разделявшей нас все предыдущие вечера. Она спрашивает, сделал ли я домашнее задание. Я показываю ей тетрадь, и она внимательно проверяет каждое упражнение. Я смотрю, как длинные тонкие пальцы переворачивают страницы, и, клянусь, чувствую тепло, исходящее от ее тела. Между нами установилась тесная связь, и я так счастлив, что ее родители не запрещают ей видеться со мной.

Листая мою тетрадь, она дрожит. Набравшись смелости, я обнимаю ее за плечи. Она поворачивает голову и смотрит на меня, не зная, наверное, как реагировать. Потом, поерзав, устраивается поудобнее в моих объятиях и произносит:

— Вот как доисторические люди согревались в пещерах.

Я припоминаю рисунки Дарвина на тему доисторического человека.