Как легко она освоила слово «папа», выходит, ей этого все же
не хватало, но какой из Марата папа для нее? Своим детям, насколько я знаю, он
был неплохим отцом, но для моей девочки… Где ему набраться храбрости?
– Дашенька, милая, понимаешь, Марат такой человек… Ему
сейчас кажется, что для него нет ничего важнее тебя, он не врет, он
действительно в это верит, но потом он вернется в Москву, к реальной жизни, в
которой для тебя нет места, да и быть не может. Он слишком слаб и уже стар,
чтобы что-то рушить. Он, конечно, помучается, поугрызается, потоскует, а потом
просто отсечет тебя, как в свое время отсек меня. Поверь, когда ты любишь, а
тебя отсекают, – боль невыносимая. Мне просто хотелось бы уберечь тебя от
этой боли.
Дашка глубоко задумалась.
– Знаешь, мама, он сказал, что встреча с тобой в
Иерусалиме буквально перевернула его, и он понял, как бездарно прожил жизнь, а
уж когда узнал обо мне, то просто переродился, он теперь на все готов, и одно
твое слово…
– Ну, это чистой воды бред! Он много выпил?
– Да вроде нет. И еще он сказал, что ты – лучшее, что
было в его жизни.
– Мне он это тоже говорил… Что ж, несчастный человек, его
можно только пожалеть – от слабости и трусости отказался от единственной любви,
выпавшей ему в жизни. Да и любви той – всего два дня было.
– Но ведь и у тебя той любви было два дня.
– Нет, у меня было несравненно больше – два дня, девять
месяцев и двадцать лет. Есть разница? Когда я иной раз думаю обо всем этом,
особенно в день рождения, я всегда говорю себе: все-таки самый лучший подарок
на день рождения мне сделал Марат.
– А еще он сказал, что если бы ты от него не скрыла…
– Девочка моя, милая, ну прости ты меня, что росла без
отца, но если бы я тогда ему об этом сказала, он в лучшем случае предложил бы
мне оплатить аборт. Вот если бы я лет восемнадцать назад встретила такого
человека, как Котя, вся наша с тобой жизнь пошла бы по-другому… Да что там, я
уверена, что и сейчас Котя будет тебе лучшим отцом, чем Марат. Котя уже любит
тебя, хотя бы потому, что ты моя дочь. А Марат просто увлекся моментом.
– Что это вы тут полуночничаете? – заглянул в
кухню Даня. – Э, да вы тут пируете вдвоем! А можно мне к вам? Я тоже
что-то проголодался!
Очень вовремя, а то еще немного – и мы уже лили бы слезы над
горестной судьбой Марата.
– Ничего себе традиции у вас в семье, – с полным
ртом проговорил Даня, – вы себе дочку ко дню рождения родили, а она в день
рождения папочку надыбала!
Действительно, забавно!
– Дарья, пойдешь утром купаться?
– Ой нет, я лучше высплюсь!
– Ну как хочешь. Ладно, детки, я пошла спать!
– Мамуля, завтра в четыре папа заедет за нами и повезет
обедать. Не забудь!
…До утра я уже не заснула, слишком долго спала вечером, да и
мысли одолевали. В начале девятого я отправилась купаться. Как хорошо в воде,
все куда-то отступает и остается лишь блаженно-восторженное чувство – Я!
Купаюсь! В Средиземном море! Привыкнуть к этому невозможно. И вдруг я увидела,
что по пляжу идет Котя. Что-то в его походке меня насторожило. Так не идут,
чтобы искупаться с любимой женщиной. Я поплыла к берегу. Да, он не раздевается,
а стоит и ждет меня. Доплыв до мелководья, я побежала к нему.
– Котя, что случилось?
– Девочка моя, я должен сегодня уехать! У Нади
несчастье – ее муж попал в аварию и здорово разбился. Я должен поехать, она же
одна с двумя детьми, вконец растерянная, как ей без меня…
– Конечно, конечно, ты должен лететь, тут даже и думать
нечего! А он серьезно пострадал? Жить будет?
– Ну, жить, наверное, будет, но оправится ли, не
останется ли калекой…
– Боже мой. Боже мой!
– Понимаешь, я уже узнал, самолет в шесть часов, но мне
еще надо обменять билет…
– Вот что: сейчас идем к нам, будим ребят, они все
устроят.
– Не зря я первым делом помчался к моей девочке!
Он помог мне переодеться, мы бегом побежали к автобусу и
через десять минут уже входили в квартиру. Дети, конечно, спали мертвым сном. Я
постучалась. Никто не отозвался. Тогда я решительно вошла и стала трясти Дашку.
– А? Что? Мама, что случилось?
– Дашенька, срочно нужна ваша помощь, у Коти зять попал
в аварию, и ему необходимо как можно скорее улететь в Москву!
Дашу как ветром сдуло с постели.
– Данька! Вставай, дело есть!
Уже через десять минут Даша на кухне заваривала кофе, а Даня
дозванивался в аэропорт.
– Кент, позвоните в Москву и узнайте, может, нужно
что-то привезти отсюда, какие-нибудь лекарства или что-нибудь для ухода за
больными, сами знаете, как в Москве с этим.
– Да, Дашенька, вы правы! Я позвоню попозже, из дома.
– Что за ерунда, звоните отсюда! Звоните, не теряйте
время.
Котя позвонил дочери, она сказала, что пока не знает, что
нужно, но позвонит врачу и потом перезвонит нам.
– Вот, а теперь спокойно выпейте кофе, поешьте и ждите
звонка, – распоряжалась Даша. Взрослая, умная, решительная. Моя дочка.
Даня тем временем все выяснил – он уже отлично говорил на
иврите – и сказал:
– Дашка, я сейчас еду насчет билета, а ты жди звонка из
Москвы. Если что-то понадобится, сразу звони Файнзильбергу, он знает, где что
найти. Викентий Болеславович, давайте ваш билет и паспорт. Не волнуйтесь, не
потеряю.
Через полчаса раздался звонок. Надя сообщила, что если
удастся достать одно лекарство и какой-то особый бандаж, то это сильно облегчит
положение ее мужа. Дашка тут же позвонила Файнзильбергу и передала слова Нади.
Неведомый Файнзильберг велел ей немедленно ехать в какой-то госпиталь, где ей
выпишут рецепты и на лекарства, и на бандаж. Но стоить это будет пятьсот
шекелей.
– Вполне по-божески, – сказал Котя и тут же выдал
Дашке деньги.
Она унеслась. Мы остались вдвоем.
– Котенька, все обойдется, вот увидишь! Он поправится,
твой зять, хорошо, Дашка сообразила насчет лекарств. Если еще что-то
понадобится, ты только позвони…
– Я как-то вдруг растерялся… У меня же племянник врач,
он, правда, по другой специальности, он отоларинголог… А растерялся я из-за
тебя, моя хорошая…
– Из-за меня?
– Ну да, я был так счастлив, так хотел поездить тут с
тобой, не расставаться… И вдруг это…
– Котенька, не огорчайся, никуда я не денусь, приеду в
Москву, а на будущий год или даже осенью, если получится, можем опять сюда
приехать, все в наших силах!
– Ты и вправду думаешь, все обойдется?