– Неужели я способен на такое? – рассеянно осведомился
Джордан, только сейчас заметивший высокие, красиво вылепленные скулы и нежные
губы. Глядя на это необычайно притягательное точеное лицо с разлетающимися,
словно крылья птицы, бровями и длинными черными мохнатыми ресницами, он был не
в силах поверить, что когда-то принимал ее за мальчика.
– Вы пытаетесь стать моим Пигмалионом
[4]
, и мне это не
нравится.
– Кем? – встрепенулся Джордан, мгновенно вернувшись к
действительности.
– Это из греческой мифологии. Пигмалион был…
– Я знаю, кем он был; просто удивлен, что женщина может
увлекаться классической литературой.
– Наверное, у вас просто мало опыта в общении с
противоположным полом, – удивилась Александра. – Мой дедушка утверждал, что
женщины по большей части так же умны, как и мужчины.
И, заметив, как смешливо блеснули глаза герцога, ошибочно
предположила, что его позабавило суждение о женском уме, а не замечание насчет
неопытности в общении с дамами.
– Пожалуйста, прекратите обращаться со мной как с
пустоголовой куклой! Все в вашем доме, кажется, именно так и считают – даже
слуги едва цедят слова сквозь зубы!
– Я велю дворецкому заткнуть уши ватой и притвориться
глухим, – насмешливо пробормотал Джордан, – и прикажу лакеям надеть шоры.
Надеюсь, тогда вы почувствуете себя как дома?
– Может быть, вы все-таки попробуете принять меня всерьез?!
– повелительно потребовала девушка.
Джордан мгновенно нахмурился.
– Я собираюсь жениться на вас, – холодно заметил он. – Что
может быть серьезнее?
Теперь, когда Александра объявила о том, что не желает
выходить замуж, острая боль в сердце, вызванная принятым решением, немного
смягчилась от сознания, что она больше не чувствует себя запуганной и неловкой
в его присутствии.
– Вы сами, – произнесла она с обворожительной улыбкой, –
тотчас мрачнеете, стоит мне лишь произнести слово «женитьба».
Джордан ничего не ответил, и девушка дружески коснулась его
рукава, пристально глядя в непроницаемые серые глаза, и впервые заметила
цинизм, таившийся в их глубине.
– Я не хочу вмешиваться в чужие дела, ваша светлость, но вы
счастливы… я имею в виду, довольны жизнью?
– Не особенно, – раздраженно поморщился Джордан.
– Вот видите! Между нами не может быть ничего общего! Вы
разочарованы в жизни, а я нет.
Спокойная внутренняя убежденность, неукротимая воля, которые
распознал Джордан в ночь их первой встречи, сейчас звенели в мелодичном голосе.
Александра подняла глаза к голубому небу, всем своим существом излучая
оптимизм, невинность и надежду.
– Я люблю жизнь и, даже когда случается беда, все равно не
унываю.
Джордан зачарованно воззрился на девушку, словно сошедшую с
картины и стоявшую на фоне переливающихся всеми красками роз и отдаленных
зеленых холмов, – языческую принцессу, самозабвенно обращавшуюся к небесам.
– Каждое время года таит обещание чего-то неведомого,
необыкновенного, чудесного, что обязательно должно произойти со мной в один
прекрасный день. Это чувство все крепнет, с тех пор как умер дедушка… Будто он
просит меня ждать и верить. Зимой это обещание сбывается с первым снегом, летом
я слышу его в раскатах грома и вижу в разрядах молний, пронизывающих тучи. Но
яснее всего я ощущаю это предвестие счастья весной, когда все вокруг черное и
зеленое…
Ее голос замер, и Джордан непонимающе повторил:
– Черное?
– Да, черное, как, например, мокрые стволы деревьев, только
что вспаханные поля, пахнущие… – Она вдохнула, пытаясь припомнить, чем пахнут
поля.
– Грязью, – прозаически подсказал Джордан. Алекс тяжело
вздохнула:
– Все-таки вы считаете меня глупенькой. – Резко выпрямившись
и презрев мучительное желание снова прикоснуться к нему, девушка со спокойным
достоинством добавила:
– Вероятно, мы не можем пожениться.
Темные брови Джордана недоверчиво сошлись.
– Вы утверждаете это лишь потому, что я не думаю, будто
мокрая грязь благоухает, как духи?
– Вы так ничего и не поняли! – с отчаянием воскликнула
Александра. – Беда в том, что, если я стану вашей женой, вы сделаете меня такой
же несчастной, как сами, а я в ответ постараюсь отомстить, превратив вашу жизнь
в ад, и через несколько лет мы оба превратимся в подобие вашей бабушки.
Попробуйте только рассмеяться, – предостерегла она, видя, что губы герцога
подозрительно дернулись.
Взяв девушку за руку, Джордан направился с ней по выложенной
камнями дорожке, разделявшей клумбы с розами и ведущей к беседке, окруженной
деревьями, на которых уже распустилась весенняя листва.
– Вы забыли принять в расчет один весьма важный факт: с той
минуты, как я внес вас в гостиницу, наша жизнь необратимо изменилась. Даже если
бы ваша мать никогда не посмела привести угрозу в исполнение и нам не пришлось
пройти через мерзость публичного процесса, ваша репутация навсегда уничтожена.
Остановившись у входа в беседку, он прислонился к стволу
дуба и бесстрастно, почти безразлично заметил:
– Боюсь, что у вас нет иного выбора, кроме как оказать мне
честь стать моей женой.
Александра хмыкнула, забавляясь его неизменно вежливыми
официальными манерами, даже сейчас, когда она категорически отказывалась выйти
за него замуж.
– Женитьба на простой девушке из Моршема вряд ли может
считаться честью для герцога, – напомнила она ему с безыскусной прямотой. –
Почему вы вечно говорите подобные вещи?
Джордан невольно улыбнулся искрящейся заразительным весельем
Алекс.
– Привычка, – признался он.
Александра склонила голову набок – очаровательная живая
девушка, обладающая немалым умом и мужеством, чтобы не побояться вступить с ним
в спор.
– Неужели вы никогда не бываете искренни, не высказываете
все, что чувствуете на самом деле?
– Редко.
Алекс проницательно кивнула:
– Очевидно, искренность – неотъемлемая привилегия тех, кого
ваша бабушка презрительно именует «низшим классом». Господи, ну почему у вас
вечно такой вид, словно вы вот-вот рассмеетесь надо мной?
– По какой-то совершенно непонятной причине, – весело протянул
Джордан, – вы мне нравитесь.