– Но тем не менее надеюсь, что вы послушаетесь меня.
Александра открыла было рот, собираясь сказать, что не
желает подчиняться каким-то глупым правилам, но Джордан с широкой улыбкой
прижал палец к губам.
– Пари, Александра, – ты обещала быть моей покорной женой.
Надеюсь, не хочешь сразу сдаться?
Александра бросила на него красноречиво-презрительный
взгляд:
– Мне не грозит опасность проиграть, милорд. Скорее, вам.
Могу сказать, что вы уже проиграли. – Подняв бокал, она подошла к камину и
притворилась, что рассматривает изящную вазу девятнадцатого века.
– Что это означает? – осведомился Джордан, бес-, шумно
подходя сзади.
Александра провела пальцем по основанию бесценной вазы.
– Вы, со своей стороны, обязались попробовать стать
настолько приемлемым мужем, что я не захочу покидать вас.
– И?
– И, – сухо сообщила она, оглянувшись, – боюсь, вам это пока
не удается.
Она думала, что Джордан высокомерно отвернется и не захочет
слушать. Вместо этого он положил руки ей на плечи и повернул лицом к себе.
– В таком случае, – прошептал он улыбаясь, – придется мне
постараться, не так ли?
Застигнутая врасплох необычайной нежностью, светившейся в
его глазах, и неожиданным признанием вины, Александра позволила Джордану
целовать себя, из последних сил цепляясь за остатки здравого смысла. Сильные
руки обвили ее и привлекли к широкой груди, горячие губы прижались к губам. Он
целовал ее долго, томительно, словно наслаждаясь вкусом ее губ и каждым мигом
близости.
Когда Джордан наконец разжал объятия, Александра с
безмолвным изумлением взглянула на него. Как может он быть таким нежным в один
момент, а в следующий – обдавать холодом, обращаться с ней как с ничтожеством,
не стоящим внимания, как с глупой, непослушной девчонкой?! – гадала она, глядя
в завораживающие, полуприкрытые тяжелыми веками серые глаза.
– Я очень хотела бы когда-нибудь понять вас, – едва слышно
выговорила она наконец.
– Чего же ты не понимаешь? – осведомился Джордан, хотя уже
предчувствовал ответ.
– Мне бы хотелось знать истинную причину, почему вы сегодня
так набросились на меня у конюшни.
Александра ожидала, что он отделается шуткой или попытается
перевести разговор на другую тему, но Джордан снова удивил ее, честно
признавшись:
– Говоря по правде, я уже открыл тебе истинную причину,
только оставил ее напоследок.
– Какую?!
– Моя гордость была задета тем, что ты оставила меня одного
посреди ночи.
– Вот оно что, – охнула Александра, – и потому вы назвали
меня шлю… так некрасиво выразились?
Она не заметила веселых искорок в его глазах и не сразу
догадалась, что он смеется не над ней, а над собой.
– Верно, – мрачно вздохнул Джордан. – Конечно, трудно
ожидать, что неглупый взрослый человек, сражавшийся с армиями Наполеона, не
способен набраться мужества взглянуть женщине в глаза и просто спросить ее
спокойным, негромким голосом, почему она не захотела провести с ним ночь.
– Отчего же? – пробормотала она, но тут же рассмеялась,
поняв, что он имеет в виду.
– Мужское самомнение, – пояснил Джордан, криво улыбнувшись.
– Боюсь, мы на все готовы ради него.
– Спасибо, – мягко шепнула Александра, – за то, что сказали
правду.
– Это основная причина, почему я был так непростительно
груб. Но должен признать, в этом доме есть что-то такое, нагнетающее на меня
тоску.
– Но вы здесь выросли!
– И возможно, – почти небрежно бросил он, беря ее под руку,
– именно поэтому я так не люблю его.
– О чем вы? – удивилась она.
Джордан снова улыбнулся, но покачал головой:
– Давным-давно, в Роузмиде, ты попросила всегда открывать
все, что у меня в мыслях и сердце, вот я и стараюсь делать именно это. Однако я
привык сдерживать свои чувства, и мне трудно сразу обнажить душу. Не торопи
меня. Когда-нибудь я отвечу на твой вопрос.
Джордан действительно постарался стать «приемлемым» мужем и
добился за ужином ошеломляющего успеха, чем полностью лишил покоя Александру.
Когда они только поженились, ей казалось, что он пытался
быть снисходительным к ней, но все его тогдашние усилия были ничто по сравнению
с теперешними. Пока они ужинали, он обратил на нее всю силу своего непобедимого
обаяния, поддразнивал сверкающей белозубой улыбкой и развлекал скандальными и
уморительными историями о лондонских знакомых.
А потом отнес ее в спальню и осыпал нежными, бурными,
страстными и исступленными ласками всю ночь напролет. Только на рассвете оба
заснули, но и во сне он прижимал ее к сердцу, не выпуская из объятий.
Подняв корзинку со сладостями, которые повар приготовил по
ее просьбе, Александра уселась в фаэтон, намереваясь, с полнейшим
пренебрежением к приказам Джордана, навестить Тони. Она убеждала себя, что не
собирается вновь влюбляться в мужа, что просто очень хочет узнать о его
родителях, но в глубине души знала: это не совсем так. Она опасно близка к
тому, чтобы вновь отдать свое сердце Джордану, и отчаянно старается понять
неотразимо-загадочного человека, женой которого стала. Тони – единственный, кто
может дать ответы на все тревожащие вопросы.
Сообщив Олсену, своему личному груму, что собирается
навестить Уилкинсонов и его помощь не требуется, Александра направилась к
маленькому коттеджу Уилкинсонов. После короткого визита она повернула лошадь к
дому Тони, не подозревая, что Олсен последовал за ней и, хотя старался
держаться в тени деревьев, все-таки сумел проводить ее светлость до конца пути.
– Александра! – воскликнул Тони, широко улыбаясь и
протягивая руки. Он уже успел выбежать на крыльцо и спуститься к узкой,
обсаженной деревьями аллее. – Насколько я понял из записки Джордана, он
намеревается ни с кем не делить тебя следующие несколько недель!
– Он не знает, что я здесь, – сообщила Александра, тепло
обнимая его. – Клянешься не выдать меня? – Даю слово! – объявил Тони,
прикладывая руку к сердцу. – Пойдем, поздороваешься с мамой и Берти, они будут
рады видеть тебя. И словом не обмолвятся о твоем визите, – заверил он, видя,
что Алекс колеблется.
– После того как я поздороваюсь с ними, не могли бы мы
немного погулять? Мне нужно спросить тебя кое о чем.
– Конечно, – с готовностью согласился Тони. Взяв его под
руку, Александра направилась к двери.