— А… если он будет напирать?
— Тебе известен Устав. Ничего, что могло бы привести к преждевременному, незапланированному контакту. Если Ансард начнет шуровать на Фембре…
— Думаешь… они наблюдают за тем, что тут происходит?
— А ты?
— Не знаю, — медленно сказал Леон, — не знаю. Но… да, наверное, ты прав. Черт, мы здорово влипли — кто ж думал, что местный князек способен с такой легкостью поверить в наши необыкновенные возможности — и при этом не испытывать никакого почтения к нам самим. Таких прецедентов еще не было.
—Он нам поверил, поскольку аборигенам наши возможности вовсе не кажутся необыкновенными. Им есть с чем сравнивать.
— Быть может… Вот и Айльф явно знает больше, чем говорит.
— Они все знают больше, чем говорят, — устало заметил Берг. — Кстати, где этот паршивец?
— Смылся. У него нюх на опасность просто фантастический. Надеюсь, ты не думаешь, что это он предал нас?
Берг покачал головой.
— Нет, — тускло ответил он, — нет. Леон неловко сказал:
— Это она… Сорейль. Потому и исчезла тогда… Она слышала, как я говорил с Варреном…
Берг сидел сгорбившись, на него было жалко смотреть.
— Не понимаю, почему…
— Она была при Герсенде, а Герсенда положила глаз на Ансарда… но дело не в этом. Потому что она вовсе не человек Ансарда и не человек Герсенды. Она вообще не человек. Так, нечто…
— Это уж полный бред!
— Айльф видел, как она ходила туда, вниз.
— Айльф тоже бредит.
«Да, — думал Леон, — так легче всего… Не видеть… Айльф… что-то он говорил про тех, кто попадает к коррам взрослыми… что-то с ними происходит. Непонятно, что ей на самом деле нужно, Сорейль, или что нужно тем, другим… Если вообще им что-то нужно…»
— Я все же вот чего не понимаю, — сказал он Бергу, — с одной стороны, похоже, им и впрямь все равно, что происходит наверху. Захоти они остановить этот кошмар, они бы это сделали с легкостью. С другой… похоже, в какие-то отношения с аборигенами они вступают. Беда в том, что мы не знаем — в какие.
— Нет, — упрямо сказал Берг, — нет никаких отношений. Легенды, порожденные невежеством, вот и все. Бессмысленные ритуалы, которые выполняются из страха перед неведомыми силами… Может, когда-то давно они и проявили себя — да так, что оставили об этом ужасную память. Но это было, должно быть, очень давно. Леон, если бы они сейчас как-то выходили в этот мир, они давно бы уже обратили на нас внимание. А пока еще этого, благодарение богу, не произошло.
— Ты думаешь? — Леон покачал головой. Бесполезно, Берг будет отрицать все, что угодно, если это касается Сорейль.
Берг устало откинулся в кресле, закинув руки за голову.
— Тут и понимать нечего, — сказал он, — до аборигенов доходят какие-то внешние следы деятельности лепреконов. Как все, что лежит за пределами понимания, это порождает ужас. А как следствие — сложную систему охранительных ритуалов. Для местных жителей корры — старые боги, мстительные и злопамятные, но уж никак не соседи по планете.
— Если они и вправду соседи по планете.
— Как это понимать?
— Нет никаких полых холмов, никакого подземного царства. Есть некое пространство со своими свойствами, связанное с нашим каким-то подобием межпространственных тоннелей, которыми пользуются наши корабли.
— На планете? Наука утверждает, что это невозможно. Точки перехода способны существовать лишь в зоне мощных, стабильных полей.
— Да. И это о чем-то говорит, согласись? Им доступно то, что выходит за рамки и нашего понимания… И все же, если это так, понятны те приключения в подземном царстве. Ведь такое пространство должно обладать очень своеобразными физическими характеристиками. Там и время может течь по-другому.
— Да, — сказал Берг, — если допустить, что ты прав… Ладно, — он с силой потер глаза, — что толку; от нас все равно ничего не зависит. Нам бы с Ансардом управиться. — Как?
— Попробуем еще поторговаться. Не думаю, чтобы он пошел на крайние меры. Он, может, и не испытывает перед нами особого трепета, но портить отношения с Террой не станет. Потому что…
Берг вдруг подобрался и настороженно повернулся к двери.
— Кто-то идет, — шепотом сказал он.
* * *
— Сперва я боялся, что мне не удастся найти ни соответствующих инструментов, ни соответствующих людей, — сказал Ансард, — с помещением было проще, поскольку в любом замке, как вам известно, достаточно подвалов. Но потом, представьте себе, господа амбассадоры, все довольно удачно разрешилось. Оказывается, никаких специальных инструментов не нужно. Шило, пара иголок, каминные щипцы, жаровня и немножко воображения. И желающий все это опробовать тоже нашелся довольно быстро — чего только не сделают люди, если найти к ним правильный подход.
«Не может быть, — подумал Леон, — они же не практикуют пытки. Никогда не практиковали — это было особо отмечено в докладах Первой Комплексной. У них даже показательные казни — и то редкость. Были», — уныло одернул он себя, вспомнив расклеванные воронами тела, болтающиеся у стен города.
Но инструменты, разложенные на подносе, выглядели весьма недвусмысленно. Да и само помещение — угрюмый, темный подвал с низкими сводами — должно быть, здесь раньше располагался винный погреб. Теперь тут было пусто — лишь в сырой камень одной из стен были вделаны четыре железных кольца, совсем новеньких, поскольку металл даже не успел потускнеть, не то что заржаветь.
— Потом я подумал, — продолжал лорд Ансард, — у меня могут возникнуть совершенно непредвиденные трудности. Потому что, вы понимаете, разные существа обладают разной чувствительностью к физической боли. Есть люди, которые орут, порезав палец, а есть — которые умирают с улыбкой на устах. Вы, конечно, не рыцари — это сразу видно, но не думаю, чтобы амбассадорами в дальние земли назначали трусов. А это значит — вас будет очень трудно убедить. Может, проще было бы воззвать к вашему состраданию — этот юноша-еретик наверняка быстрее сломался бы, чем любой из вас, но вот беда, он скрылся и найти его пока не могут. Хотя ищут, уверяю вас.
«Почему он ничего не говорит о Сорейль? — подумал Леон. — Берг сломался бы тут же, им даже пальцем шевелить бы не пришлось. Или приберегают под конец, как последнее верное средство?»
— Ну, эту задачу можно решить и по-другому, — продолжал Ансард.
— Вы делаете большую ошибку, ваша светлость, — медленно произнес Берг.
Ансард чуть заметно кивнул, и человек, стоящий за спиной у Берга, рывком потянул короткую цепь, которой были связаны руки пленника, вверх и вбок. Берг зашипел сквозь стиснутые зубы и умолк.
— Не люблю, когда меня прерывают, — мягко сказал Ансард. — Да, я понял, о чем вы — мол, если я прижму вас, Терра будет недовольна. Уверяю вас, когда мы по-настоящему войдем в силу, Терра будет рада по-прежнему ладить с нами. Уж как-нибудь она простит нам то, что мы немножко сурово обошлись с двумя паршивыми амбассадорами. У терранцев нет чести; вы сами мне дали это понять, Берг, — вы ведь вроде бы были другом покойного маркграфа, да еще усомнились в том, что его смерть была так уж естественна, но это не помешало вам без колебаний признать во мне полномочного владетеля. И обещать мне всяческую поддержку — разве нет? Но вернемся к насущным вопросам. Как я сказал, эту задачу можно решить и по-другому. Я тут подумал — интересно, кто из вас не выдержит раньше: тот, кого пытают, или тот, кто за этим наблюдает. Приступайте.