Foxy. Год лисицы - читать онлайн книгу. Автор: Анна Михальская cтр.№ 30

Она все время слала кому-то эсэмэски. Связь то появлялась, то пропадала, но она упорно выпаливала свои витиеватые, неумело рифмованные графоманские тексты залпами, как зенитная артиллерия. Вспомни лучше, как ты испугался – впервые в жизни по-настоящему испугался. Вышел под вечер из избы, отошел к вольеру, оглянулся – и замер. На крыше плясала ведьма. Космы длинных волос развевались, и на фоне огненного закатного неба ее черный силуэт изгибался, корчился, подпрыгивал, тянулся к красному шару солнца, будто пытаясь схватить его то одной рукой, то другой.

Митя выронил тогда пустое ведро, оно со звоном покатилось по льду, и Митя пришел в себя.

Просто Алиса ловила связь. Просто поднимала повыше мобильник. И хохотала, хрипло, заливисто хохотала. Ей было весело, что она в такой глуши, что нужно прыгать на крыше, чтоб эсэмэски все-таки улетали. И прилетали.

Звук этого странного хохота снова заставил Митю зажать уши, обхватить голову. Не звук – всего только память о звуке…

«Да, – подумал он. – Вот влип. Хорошо, жив остался. Ох, если б не Волчек…»

И вспомнил о Лизе. Впервые за… он не знал, когда он в последний раз думал о Лизе. Да, она попадалась ему на глаза, ведь временами они даже жили вместе – то в Москве, то на даче. Но он не видел ее. И не думал о ней. А теперь вот вспомнил по-настоящему обоих – и Лизу, и Сашку. Вспомнил, потому что пришел в себя. И себя вспомнил.

И ему стало так легко, как давно не было. Может, никогда. Легко и не страшно.

Не страшно. Теперь ничего не страшно. Не страшно и не стыдно. И играть не надо. Просто жить. Съездить к своим – к жене и сыну. Быть собой – немолодым слабым мужиком. Не супергением науки. Не самцом. Не суперменом. Не секс-гигантом. Куда мне! Да и к чему? Мне хорошо здесь. Хорошо чувствовать под ногами скрипучий снежок, радостно видеть милые деревья. Счастливо, благоговейно созерцать вселенскую красоту – красоту неба, теплую, родную, добрую красоту зверей, тихую, тайную красу леса…

«Мне хорошо с собой, – сказал себе Митя. – Наконец-то исполнилось: мне с самим собой хорошо. Вот я один – и не один. Со мной – все. Все, что живет, растет, ждет весны. Все, что пережило эту страшную морозную зиму. И я ее пережил. И мне хорошо. Полно. Покойно. Радостно. Любовно.

Вот она, моя настоящая любовь. Не женщина – нет». Душа его, уставшая и покинутая, поникшая его душа взволновалась и запела. И внезапно сложились вместе слова:

Стоят влюбленные березы,

Лежат влюбленные снега…

Но тут слова кончились. Потому что кончилась и дорога к дому. В лунном свете чернела его изба. Прижавшись к сетке вольера, радостно смотрели на него волчата. Взвизгивая, подпрыгивая, вставали на задние ноги, приветствовали. Дождались!

* * *

Саша сидел за ноутбуком, второпях оставленным отцом. Так всегда. Только успел войти в дверь, смыть в теплой ванной запах зверинца и печного дыма – и унесся куда-то.

Студент распространил свою научную активность не только по всем университетам Старого и Нового Света, но и постоянно засорял своими файлами все компьютеры в доме – не только материнский, даже отцовский, хотя родитель появлялся в Москве нечасто и ненадолго. Саша любил отца. За доверчивость, детскую незащищенность, открытость. Все чаще сыну казалось, что это он – отец, и на попечении у него трудный ребенок. Подросток.

Сейчас нужно было посмотреть, не затесался ли нужный текст среди отцовских файлов… Чем черт не шутит: вдруг да найдется давно утраченный фрагмент статьи! Может, не стер? Сохранил? Отцовская безалаберность вполне это допускала.

Так, пароль пользователя. У отца пароль не перепутаешь: ноль. Да, просто ноль. 0. Наверное, так именно отец себя и ощущает. Нулем. Сашу кольнула жалость.

Посмотрим сначала рабочий стол. На нем, помнится, и было последнее сохранение искомого перевода – небольшого отрывка стихов Марии Французской. Саша не помнил, как вжился в роль трубадура прекрасной – в этом не было сомнений – и отважной дамы. Благородной дамы бретонской крови, преданной любви и красоте жизни, дамы Марии, перебравшейся через пролив к королевскому двору на Альбионе и прозванной там, на чужом берегу, Французской: Marie de France. И теперь у Саши была особая причина ждать весны. Ведь к концу мая расцветет жимолость – медовые облака поплывут в воздухе, раскаленном солнечными лучами. Рассказ о страстной и роковой любви Тристана и Изольды, переданный Марией, – древнейшая запись легенды. Дама назвала свое лэ «О жимолости». Да не она ли сама все и придумала? Уж слишком скромно начинает куртуазная поэтесса свое повествование:

Мне лэ понравилось одно —

Зовется «Жимолость» оно.

Правдиво расскажу я всем,

Как создано оно и кем.

Его я слышала не раз,

Нашла записанный рассказ…

Испытанный, древний прием. Вот бы доказать, что она, прелестная дама, не придумала, нет – и впрямь записала. Но вовсе не то, что слышала, и не то, что прочла, а подлинную историю своей собственной любви. Ведь по одной из версий Мария – сводная сестра английского короля Генриха II. Впрочем, имя ее неведомо: так она сама называет себя, и лишь однажды, в одной только строчке увидевших свет стихов: «Marie ai num, si sui de France» [10] .

Изольду, жену свою, король по легенде прощает, Тристрама же обрекает на изгнание. А вдруг все было наоборот? Достоверно известно, что записывать свои лэ дама стала только затворившись в монастыре… а может, будучи насильно удаленной от королевского двора? Изгнанной? До той поры Мария и не думала писать, ведь она просто жила и любила, любила… Кого же она любила, эта неизвестная, эта незнакомка? И кем она была на самом деле? Кем приходилась Генриху – сестрой ли? Отчего в монастыре она оказалась в самом высоком сане – аббатисы? Одно ее лэ посвящено «благородному королю», другое – его старшему сыну, «графу Вильяму». Но и посвящение «благородный король» может относиться к нему же – ведь Вильяма, старшего сына Генриха, называли и так: «Генрих – Молодой король». Генрих-старший взял в жены Элеонору Аквитанскую…

Сесть под кустом жимолости на зеленую майскую траву, вдохнуть медовый запах розово-белых цветков, рогатых, как козочки – Chievrefueil, закрыть глаза – и узнать. Узнать любовь. Понять и ощутить ее… Увидеть даму – и услышать из розовых уст ее подлинное имя. Мария?.. Анна?.. Елизавета?.. Юноша грезил наяву, и образ дамы постепенно принимал черты матери – темно-золотые волны волос, узкие зеленоватые глаза, длинный прямой нос на продолговатом лице, белая кожа и нежный румянец рыжеволосой женщины…

Ничего, ничего не известно. Одних только монастырей, где Мария могла быть аббатисой, называют несколько: Шэфтсбери, Ридинг, Баркинг… И Мари де Мелан, кажется, ее же, иные источники упоминают уже как жену Хью Тэлбота, высокородного аристократа…

Ничего не известно, многое возможно. Как же хочется знать…