Стрела в сердце - читать онлайн книгу. Автор: Дженнифер Блейк cтр.№ 49

— Понимаю. Брак священен. Как и кладбище.

Рован покачнулся. Сказалось все: и напряженные споры, и подавленное желание, и несколько бокалов вина и бренди, и то, что он был почти весь день без еды.

Ему хотелось еще налить бренди столько, сколько он сможет проглотить, чтобы впасть в забвение. Не часто он доходил до такого состояния. Но когда он направился к двери, то шел довольно уверенно.

— Куда вы? — Она поднялась и пошла за ним.

— В Эден, мой теплый и сырой рай. Туда. Вниз. Вы будете скучать по мне?

— Останьтесь. Я не хочу быть одна.

Она подошла к нему совсем близко, положила руку на грудь. Он почувствовал на коже каждый ее пальчик, и конечно же, как шторм, на него обрушилось желание. Сбитый с толку, он все же спросил:

— Опять искушаешь?

— Ты против? — Она приблизилась к нему.

Он отдал должное тем усилиям, которые привели ее к нему. Но он не сделает ошибки.

— Господи, конечно же нет, если в результате моя кровь не смешается с твоей.

— Ты сделал свой выбор. — Она приподнялась на мысочки и прижалась к нему губами.

Он обнял ее, хотя в руке была бутылка бренди. Ее рот был сродни нектару и так много обещал… Руки были холодными, а грудь, прижатая к его груди, сводила с ума. Он страстно желал и отказаться от нее, и уступить ей. Сдаться и полностью отдаться всепоглощающему чувству, пока вдруг Рован не вспомнил, что не его она так сильно хотела, а ребенка, появление которого зависело от него.

И руки сами собой опустились, а губы стали неподвижными. Когда она, в свою очередь, медленно и нехотя сняла руки с его шеи, он произнес:

— Вообще-то я против.

Кэтрин полными от слез глазами спросила:

— Почему?

— Фамильная гордость, упрямство, эгоизм. Если ты захочешь просто меня, я — твой. Но только не оправдания, не одиночество, не бессмысленные мечтания о материнстве. Только без всего этого я дам тебе то, что ты хочешь. Правда, я боюсь твоих слез, не надо плакать.

Она инстинктивно дотронулась до него, глядя, как он поклонился и повернулся, чтобы уйти. А Кэтрин стояла, обхватив себя руками, уставившись в никуда, когда он оглянулся…

Он поступил правильно, но почему же тогда чувствует себя таким болваном?

«Никогда, — думал Рован несколько часов спустя, — он не видел такой луны». — Она была круглая, как беременная королева, и яркая, как предрассветное небо. Луна освещала деревья, траву, и свет ее серебряным лезвием сабли проскальзывал сквозь узкие окна башни. Попадая в башню сквозь стеклянный купол, лунный свет делал полумрак янтарным и резко вычерчивал тени пальмовых и папоротниковых листьев, похожих на зубья дракона, на мраморном полу.

Рован был пьян и очень этим доволен. Он переходил от одного окна кабинета к другому, бродил по лестницам вверх-вниз, кружил по оранжерее, наклоняясь под листьями пальмы и осторожно дотрагиваясь до мокрых грудей нимф. Разве можно было их сравнивать с грудью Кэтрин. Вздохнув, он от них отвернулся и сел под огромной пальмой, прислонившись спиной к гигантскому китайскому кувшину, и уже здесь допил остатки бренди.

Он все еще сидел там с пустым стаканом в руке, когда Кэтрин спустилась в оранжерею. Чтобы не разбить хрустальный стакан, он осторожно и бесшумно поставил его на пол и устроился в своей темной засаде.

Волосы Кэтрин под лунным светом отливали золотом, а тонкая материя сорочки — серебром. Она была похожа на богиню, безмолвно спустившуюся с Олимпа. Ее лицо, грудь, нежные изгибы рук, стройные ноги — все до боли в глазах блестело в лунном свете. Через плечо было перекинуто полотенце. Он, конечно, мог бы подняться и заявить о своем присутствии, оставив ее одну, если бы она захотела. Но это было выше его сил — никакие слуги дьявола ни за что не смогли бы вытащить его оттуда.

Кэтрин прошла мимо и подставила руку под струи воды, лившиеся из кувшинов в руках нимф и из клювов двух лебедей. Рован затаил дыхание, когда увидел, с каким восторгом она смотрела, как бесчисленные капли-жемчужины, отскакивая от руки, били по лицу и плечам. Она провела рукой по лицу, откинула волосы назад и начала расстегивать пуговицы. Оголив плечи, она медленно спускала вниз сорочку, которая скользила по груди, талии, нежным бедрам и очутилась на полу.

Рован боялся дышать. Он знал: она была прекрасна. Его руки, рот, каждая клетка его тела говорили ему об этом и раньше. Но все это было несравнимо с тем, какой она предстала перед ним в лунном свете. Когда он состарится и придет время закрыть глаза, то и тогда у него перед глазами будет стоять ее точеная фигура.

Кэтрин переступила через сорочку и вошла в фонтан, выпрямилась и стала одной из нимф, только живой. Двигаясь по колено в воде, она встала под струи в том месте, где они встречались. Вода каскадом полилась по ее телу. Она закрыла глаза, раскрыла ладони и ловила теплый поток дождя.

Когда она открыла, наконец, глаза, то, потянувшись за полотенцем, нашла кусок мыла, оставленного Рованом. Сначала было удивилась, потом стала медленно намыливать руки, грудь, живот, ноги. Пена полосками серебрилась на теле, спускаясь вниз и прячась уже в самых сокрованных изгибах. Оглянувшись назад, она нашла глазами сатира и села ему на колени, подняла одну за другой ноги, чтобы намылить их. Пена была уже повсюду, даже у нее на волосах и покрывала поверхность воды. Закончив, она отступила назад, подождала, пока стечет мыльная вода, потом снова встала под своеобразный душ.

Потом она заметила смеющегося сатира, всего в пене. Наклонившись к нему, она рукой начала сбивать пену и плескать на него воду: сначала на грудь, потом на живот, а потом, поколебавшись, рукой провела по мокрой, заляпанной пеной плоти.

Ррван со свистом выпустил из легких воздух и вдруг вспомнил, как Кэтрин тоже стояла и наблюдала за ним. А ведь он сказал ей, что будет внизу, в оранжерее. Она знала, что он следит за ней. Знала и хотела, чтобы он видел. А он очень хорошо видел, даже слишком хорошо. Она выиграла в их битве.

Но самому крупному сражению еще только предстоит состояться.

Он встал и вышел на свет. Кэтрин вздрогнула. Какая же она еще неопытная искусительница! Может, это и к лучшему.

Она не сделала ни единого движения, чтобы прикрыться, но напряглась, как струна. Он бы похвалил ее не только за храбрость, но и за то, что она разрешила ему рассмотреть себя всю. Что он и делал, одновременно вытаскивая рубашку из бриджей.

— Что вы делаете? — не совсем уверенно спросила она, заметив некоторое беспутство в его глазах и улыбке.

— Так удобнее. Немного сыро, но думаю, буду вознагражден.

— Если вы хотите…

— Хочу, — перебил он ее, — а вы хотите сказать, что я здесь незваный гость?

Потемневшими от волнения глазами она следила за его движениями: как он расстегивал бриджи, как они спустились по ногам, и как он переступил через них. Отбросив рубашку в сторону, он шагнул вперед.