Стрела в сердце - читать онлайн книгу. Автор: Дженнифер Блейк cтр.№ 47

— Буду, — задумчиво произнес он, — если не узнаю, что вы еще кое-что скрываете от меня.

— Предположим… — начала она, но он так прижал ее к себе, что она почувствовала, как каждая клеточка ее тела страстно желает его.

— И что же? — спросил он.

Ей было бы легче бороться с ним, если бы он был груб и более ожесточен. Боль преодолевается сопротивлением со стиснутыми зубами. Но его дьявольский контроль и неустанное внимание к откликам ее тела раздирали душу. Ей хотелось плакать. С трудом преодолев слезы, она продолжала:

— Предположим, я расскажу вам что-то о вашем брате, что вы вовсе не хотели бы слышать?

— Сомневаюсь. Теренс был молод, ему были присущи и великолепные манеры, и в какой-то мере донкихотство, но он никогда не был подлым. Не такой, как его брат.

Он снова разжег ее и знал об этом. Она хотела бы притушить в себе страсть, но не могла. Пока разум еще хотел избавиться от него, то тело требовало иного. Конечно, она могла бы сопротивляться, закричать и заставить его подчиниться. Но разницы-то не было бы никакой, кончилось бы тем же, судя по тому, что она была зажата в его руках, как в тисках. Нет, в ее неподвижности больше достоинства, пусть он делает свое неблаговидное дело, а она оставит свои тайны при себе.

А настоящим триумфом для нее будет тот миг, когда она сможет заставить его наслаждаться и следовать в экстазе за ней, а не наоборот.

— Ваш брат, — мягко сказала Кэтрин, а сама откинула голову назад, на его плечо, чтобы заглянуть ему в лицо, — был несравненным юношей, таким привлекательным, с чувством юмора и немного диким. Все леди были влюблены в него. Но его нельзя сравнить со старшим братом.

Рован застыл и склонил голову, чтобы видеть ее глаза. Она выдержала его взгляд. Он был так близко от нее, что Кэтрин могла разглядеть его брови, наметившуюся щетину на щеках, видела, как начали расширяться его зрачки и губы прикоснулись к ее губам. Новая волна желания вспыхнула в ней, да и он не мог не поддаться искушению. Да, она поистине могла соблазнить его.

Теперь его губы были напряжены и властны, а он не разомкнул своих рук. Кэтрин, чувствуя, что он хочет доминировать, смягчила поцелуй, потом ощутила твердость его губ языком и продвигала его все глубже, как бы искушая и приглашая присоединиться к ней, что он и сделал. Выдержав его натиск, она так тесно прижалась к нему спиной, что чувствовала стук сердца и мускулы живота. Он хотел ее, она не могла ошибиться, ощущая, как напряглось его тело, стало твердым, как и ее грудь под его руками.

Он еще раз сжал ее запястья и вдруг резко отпустил ее, оторвав губы, и Кэтрин упала бы, если бы он не подхватил ее. Он еще раз скользнул по ней взглядом, по ее вздымающейся груди, влажному рту, повернулся и быстро вышел, хлопнув дверью.

Она выиграла. Хоть и немного, но поколебала его самоуверенность. Даже не верилось. Но она не совсем чувствовала себя победительницей.

Она заставила его прекратить силой вырывать у нее ответы на вопросы. Довела до такого состояния, при котором можно было или овладеть ею, или броситься от нее прочь. Он выбрал второе. Но что же означал его уход? Он уже не доверял себе и не мог любить ее с прежним самообладанием и своеобразной отчужденностью? Или убежал, чтобы не вырывать ответы таким образом?

Кэтрин била дрожь. Она обхватила себя руками и придвинулась поближе к огню. Она еще помнила тепло тела Рована, и в душе поселилось какое-то опустошение.

Страсть, вот что она разбудила в нем, это все, что он

чувствовал к ней. Нельзя его винить за это, по крайней мере, он был хоть честен с ней, разве он не говорил ей о причинах своего согласия на эту аферу? Поэтому она не имеет права ожидать от него большего.

Она надежно защищена замужеством, связана традициями и собственными принципами. И даже если бы он и предложил ей быть вместе, она никак не смогла бы с честью выйти из этой ситуации.

А хотела бы она получить от него предложение? Сама не знает. Он ошеломил ее и заставил многое воспринимать по-новому.

Наверное, то чувство, когда при прикосновении закипает кровь, нельзя назвать любовью? Или можно? Можно ли назвать любовью смятение, овладевшее ее душой? Любовь ли это, когда испытываешь восторг, глядя на него, прикасаясь к нему.

Могут ли все перечисленные чувства, соединиться вместе, назваться обыкновенным желанием? Может ли высшая страсть к одному человеку или к его телу быть формой любви?

Жаль, что она не знает этого, она очень хотела бы знать…

Он был трижды проклятым, безнадежным идиотом.

Рован стоял в кабинете, уставившись на серое небо и видневшиеся из окна-щели деревья. Он вел себя подобно глупому цыпленку, метавшемуся по гнезду при виде приближающейся змеи. И самое худшее — ему некого, кроме себя, винить. Не нужно было вырывать из нее объяснения насильно. Он просчитался, хотя до этого подобных ошибок почти не делал. Причиной всему была ревность, и к кому? К умершему брату. Можно ли придумать больший грех? И кто бы мог догадаться, что у нее окажется такое стойкое сердце? Он ожидал оправданий, слез перед неизбежной капитуляцией. Но вместо этого Кэтрин поступила по-своему.

Он не был готов к этому. До сих пор ничто не лишало его присутствия духа. Но то, что он увидел в ее глазах! Обвинение и стойкая готовность себя защищать. Он сразу почувствовал себя подлецом из подлецов, и какое в тот момент у него появилось желание бросить к ее ногам свое окровавленное, но все еще бьющееся сердце в качестве хоть какой-то награды за проявленное хамство!

А самое худшее: он разрушил то, что уже крепко соединяло их, и выкинул себя из ее кровати. Теперь ему нет туда возврата.

До этого момента Рован не ощущал себя заключенным в тюрьму, сейчас же ему казалось, что он чувствует на себе тяжесть камня, видит, как на нем смыкаются стены, и если он сию минуту не вырвется отсюда, то взорвется вместе с этим домом, словно тот был начинен порохом. А в то же время он не хотел, чтобы дни, отведенные им с Кэтрин, заканчивались.

Сначала он пытался не попадаться ей на глаза, но в то же время страстно желал остаться с ней в одной комнате, если бы смог найти предлог. Часами сидел и пытался решить, чего же он хотел больше: лежать рядом с обнаженной и сгоравшей от желания Кэтрин или просто взять ее полностью тут же около камина, на мраморном полу под пальмами или на ступеньках широкой лестницы.

Он начинал понимать, каким наваждением она была для Теренса. Он сам становился ею одержим. Ни одна женщина так не завладевала его мыслями и мечтами и не рушила его собственные планы, ни одна не заставляла его так сгорать, как эта, которая, словно наваждение, была у него в мыслях, душе, каждой клетке тела.

С какой храбростью она сегодня боролась с ним! Теренс, конечно, не смог преодолеть ее силу духа. Спасти женщину в беде считается достойным поступком, но сделать это без надежды на вознаграждение — шаг еще более великодушный.