Безнадежно одинокий король. Генрих VIII и шесть его жен - читать онлайн книгу. Автор: Маргарет Джордж cтр.№ 39

Я с удовольствием раздавал монастырские владения. Кромвелю я отписал приорат Святой Оситы, Лондеское аббатство и Грейфрайерс в Ярмуте. Сэр Энтони Браун получил обширные земли, принадлежавшие аббатству Чертси и обителям Мертона, Святой Марии Овери и Гилфорда. Эвешемский монастырь перешел к сэру Филипу Хоби, камергеру моих покоев, а аббатство Тьюксбери — к его напарнику, Эдварду Харману.

Столь отвратительные деяния приводили меня в дикий восторг. Однако, несмотря на все учиненные мною мерзости, ничто не могло уронить величие Господа. Я не мог осквернить ничего, что принадлежало только Ему.

* * *

Выполнив мое задание, с Континента вернулся Гольбейн с портретом Кристины Датской. Но еще до того, как я увидел его, Уилл сообщил мне о ее высказывании: «Если бы я имела две головы, то одну из них предоставила бы в распоряжение короля Англии».

Итак, ложь уже расцвела махровым цветом… Теперь мне приписывали убийство жен? Я не виновен в смерти Екатерины и Джейн. Для начала я обвинил ведьму, а потом уж и самого Господа — милосердного и любящего! Но разве сумеет понять это недоумок из обывателей, которого ноги ведут туда, куда катится его тележка? Гораздо легче обвинить короля Генриха в кровожадности.

А жестоким является как раз Бог.

И сотворил Он людей по своему образу и подобию.

Убийца, губящий ради забавы. Ты преуспел, о могущественный! Ты обрек на муки даже Твоего родного Сына. Как жалки людишки — они стремятся раздавить лишь своих врагов, сочиняют законы для оправдания казни отъявленных злодеев. Скоро ли достигнут «совершенной праведности» наши души и мы будем соответствовать Твоему замыслу? Скоро ли станем мы богоподобными?

Я стараюсь, Господи, я стараюсь.

Я испытывал влечение к пище. Голод и желание порадовать себя чем-нибудь лакомым — это разные понятия. Я заказывал по шесть сладких пирогов и, когда мне приносили по паре яблочных и клубничных, один сливовый и один малиновый, жадно поглощал их один за другим, смакуя разные вкусы. Я больше не находил удовольствия ни в чем, кроме чрезмерности… Именно излишества доставляли мне неисчерпаемое порочное наслаждение.

* * *

Пламя мятежа, полыхнувшее так жарко и зримо в «Благодатном паломничестве», вскоре затухло и сменилось тайным гибельным тлением. Я создал Северный совет во главе с епископом Тансталлом из Дарема. Никогда больше я не допущу самоуправства в северных графствах. Мне необходимо поближе познакомиться с подданными Северной Англии, так же как и им со мной.

Но оставались еще недовольные, которых не устраивало ровным счетом ничего. Семейство Поль во главе с престарелой Маргаритой Плантагенет (дочерью герцога Кларенса и прапраправнучкой Эдуарда III) и три отпрыска Белой розы — Генри, лорд Монтегю; Джеффри; несносный Реджинальд, изменник и папский прихвостень, — надеялись восстановить почти вымершую династию. Северяне сохраняли связи с домом Йорков и приятные воспоминания о Ричарде III. Белесые хилые бутоны йоркского стебля — Поль и Генри Куртене, маркиз Эксетер, — вынашивали планы бурного расцвета их династического куста, «если что-нибудь случится с королем»… если будет на то Божья воля.

Я могу пересказать по пунктам их предательские деяния. Но это скучно. Генри Куртене и его жена Элизабет поддержали вялый заговор Шапюи, предназначенный для спасения Екатерины и Марии. В Корнуолле Куртене собрал последователей, тайно желавших провозгласить его королем.

Лорд Монтегю с нетерпением ждал того дня, когда «больная нога прикончит короля и мы наконец от души повеселимся». (Какой шпион выдал ему мою тайну? Какой предатель выведал и разгласил ее?) Реджинальд Поль действовал согласно порученной ему Папой миссии, дабы помочь «паломникам» лишить меня трона. В сущности, Папа «вверил» ему Англию. В этих изменах сознался их братец, сэр Джеффри.

Еще одна печальная новость: Николас Карью, мой давний приятель, зная о планах изменников, утаил их от меня. Эдвард Невилл (спутник моих юношеских турниров, позже сопровождавший меня перед коронацией в Белую башню Тауэра) тоже хранил тайну заговорщиков.

Сбылось отцовское предсказание.

В день их казни я отправился в Вестминстерское аббатство к усыпальнице отца. Мне еще не приходилось заходить в бронзовый склеп, сооруженный под кружевным каменным сводом часовни, которую построили по заказу Генриха VII. Народ расхваливал ее красоту, но я прежде не испытывал желания почтить прах отца. Это явилось бы в некотором роде признанием его достижений. Но сегодня я понял, что готов к этому. Мне попросту некуда было больше пойти.

Внутри царил холод. Во дворе и то казалось теплее. Крыша местами протекала, а под окнами кое-где белели матовые островки толстого льда. Обширный неф выглядел пустынным. После отмены папистских заблуждений относительно чистилища прекратились заупокойные службы поминовения душ усопших. Не заходили сюда помолиться и монахи.

Я прошел через главный клирос, за которым теснились усыпальницы королевы Мод, Эдгиты, Генриха III, Генриха V — великого воина и праведного христианина — и его супруги Екатерины Валуа. Последняя всегда оставалась для меня лишь знаменитым именем, неким связующим звеном между Генрихом V и моим предком Оуэном Тюдором. Увидев ее мраморный гроб, я мысленно приветствовал ее, размышляя, не от нее ли передалась мне страсть и склонность к не слишком высокородным особам. Наверняка она поняла бы желания и предпочтения своего праправнука.

Придел моего отца отделялся от общего нефа лестничным маршем. Поднявшись по нему, вы как бы занимали более высокое положение в общественной иерархии. Передо мной предстало величественное каменное сооружение, описанное как «шедевр красоты христианского мира». Покрытая морозным налетом часовня напоминала в тот день корабельную рощу, подвергшуюся обстрелу ледяного града: изящно вытесанные стволы колонн и их раскинутые ветви-капители ощетинились иголками мерцающего и ломкого белого инея.

Генрих VII покоился за резной оградой, выкованной из железа и бронзы, напоминавшей миниатюрный собор. Дверца была заперта, но я захватил ключ. Отворив ее, я вступил в потаенный бронзово-золотой сад. И, оказавшись там, вдруг почувствовал, что попал в другой мир — приятное и надежное безвременье.

Огромный, вырезанный из черного мрамора саркофаг охраняли по углам золотые ангелы. На крышке лежало позолоченное изваяние короля с набожно сложенными руками, ноги опирались на фигурку льва. Рядом с ним захоронили и мою мать, ее также увековечили в молитвенной позе.

Останки моего отца находились внутри гроба. Но трудно было обращаться не к статуе, которой скульптор придал такое сходство с оригиналом, а к бренному праху, гниющему под гробовой крышкой. Неудивительно, что столь тяжело было искоренить поклонение идолам и истуканам.

Я обошел вокруг родительской усыпальницы. Внезапно мне пришло в голову: а ведь отец видит меня, чудовищно жирного, еле ковыляющего на больных ногах. В какую бесформенную развалину превратился его атлетически сложенный, высокомерный сын!

— Но теперь я король, отец, — озвучил я свои мысли. — И вероятно, я поступаю ныне согласно вашим желаниям.