Дневники Клеопатры. Книга 2. Царица поверженная - читать онлайн книгу. Автор: Маргарет Джордж cтр.№ 72

— Благодарю тебя за скорую доставку этих известий, — сказала я.

Антоний наверняка распорядился о посылке самого быстрого корабля для сообщения о своих делах. Но не учел, что новости имеют странное свойство: они распространяются неофициальными путями, прежде чем их приносят самые лучшие курьеры.

— Ты можешь передать триумвиру Марку Антонию, что я получила послание и поздравляю его с брачным союзом. Можешь сказать ему также, что я только что родила ему двух детей — сына и дочь.

Я развела руки и показала малюток: пусть посмотрит как следует.

И тут римлянин растерянно заморгал. Это был вышколенный солдат, но ни устав, ни этикет ничего не говорили насчет того, как вести себя в подобной ситуации.

Наконец он сказал:

— Может быть, ты хочешь отправить письмо? Я могу подождать, сколько потребуется.

Я встала.

— Нет. Никакого письма не будет. Ты все передашь на словах. Это лишь две фразы, запомнить их не трудно.

Уже перед самым наступлением сезона штормов и зимним закрытием навигации, в один из последних безопасных дней, к нам успел прорваться корабль из Рима. С ним пришло письмо от Антония, и на сей раз я прочитала его приватно. Послание было сумбурным, с расплывчатыми следами слез. Я представила себе, как он сидит поздно ночью и пишет, мешая вино с воспоминаниями, а потом отсылает письмо, даже не перечитав.

Моя самая дорогая, любовь моя, как ты могла так поступить со мной? Гонец сказал мне, что у нас дети, он видел тебя с ними. Как могла ты утаить от меня? Если бы я только знал, я ни за что не заключил бы этот брак, я имел бы основательный повод для отказа. Но ты подвела меня — предала меня! Будь в твоем сердце хоть немного любви, такое было бы невозможно!

С самого отплытия из Египта я пребываю в аду, ибо не могу никому довериться. Теперь, оказывается, не могу доверять даже тебе. Все говорят мне, что благодаря моему браку достигнут мир. Пусть и высокой ценой, но достигнут.

Я проведу зиму в Риме. Здесь были волнения, Октавиан подвергся на скачках нападению толпы и мог бы погибнуть, не вмешайся я. Может быть, мир и наступил, но для наведения порядка предстоит еще очень многое сделать.

Как ты назвала их? Расскажи им обо мне, их отце. Не забывай меня, молись за меня, держи меня в своем сердце, как я держу тебя в своем.

Посылаю это со всей поспешностью.

Я чуть было не прониклась сочувствием — чего он и добивался. Но что это за человек, если ему нужен «предлог», чтобы отказаться от Октавии и жениться на мне! Чья-то беременность — это подходящая отговорка для учителя или пастуха, но никак не для триумвира, властителя половины мира. И что он имел в виду, когда писал, будто я предала его? Ведь это он предпочел мне Октавиана и Октавию. Какая жалость, что он не может никому доверять! Как печально! Но разве я не предупреждала его, не твердила ему, что Октавиана следует опасаться? Вместо этого он спасает самого опасного своего противника! Раз ты не в силах покончить с Октавианом сам, не мешай толпе сделать это за тебя.

Что касается детей — я не знаю, что им говорить об Антонии. С Цезарионом гораздо легче: его отец умер и объявлен богом. Живой Антоний — слишком деликатная тема. Но с этим вопросом, к счастью, можно не спешить. Дети еще слишком малы, и рассказывать им что-либо придется очень не скоро. Сначала их нужно научить говорить.

Пока мы оставались отрезанными от мира, у меня было достаточно времени и для раздумий, и для восстановления сил. День ото дня я худела, а младенцы, напротив, набирали вес, словно отбирая у меня излишнюю полноту. Боль исчезла, вернулось хорошее самочувствие.

— Молодость — превосходный целитель, — сказал Олимпий, объявив о моем полном выздоровлении.

— По-моему, нужно благодарить твое искусство, — возразила я. — Разве мало молодых людей умирает до срока?

Мне пришло в голову, что двое — твой врач и твой казначей — знают тебя лучше кого бы то ни было, даже лучше тебя самой. Одному ведомы тайны твоего тела, другому — тайны твоего кошелька. Им видна полная и истинная картина твоей жизни.

— Тут помогла и удача, и крепость твоего организма. Ты живучая как крокодил.

— Ну вот, раньше меня сравнивал с крокодилом Антоний, а теперь и ты туда же. По-моему, это не совсем похоже на комплимент.

Олимпий мимолетно нахмурился, как всякий раз, когда мне случалось упомянуть Антония. А между тем у меня имелось дело, затрагивающее и Антония.

— Я ведь не внешность имел в виду, — пояснил Олимпий. — У крокодила есть ряд достойных восхищения качеств: сила, выносливость, терпение, способность приспосабливаться. Убить крокодила очень трудно, и он способен выжить в таких условиях, когда большинство других животных погибнет. Завидная особенность.

— Действительно… — пробормотала я, стараясь подступиться к главной щекотливой теме. — Я что хотела сказать, Олимпий… Твои познания в ранах и целительстве примечательны… для грека.

Теперь брови его взметнулись вверх. Он выглядел настороженно, как газель, которая подозревает, что поблизости бродит лев.

— Для грека?

— Конечно, медицинское образование у нас в Мусейоне по-прежнему самое лучшее в мире, — сказала я. — Ты последователь великого Герофила, чьи анатомические изыскания и опыт в области извлечения камней и вскрытия абсцессов — великие достижения своего времени. А какие здесь возникли теории! Праксагор и его гипотеза о кровеносных сосудах! Идея Диоскорида о природе чумы — как это увлекает! Но…

— Но что? — Теперь он действительно насторожился.

— Но это всего лишь идеи, теории. Я думаю, что теперь, когда я поправилась, ты должен отправиться в Рим на учебу, — сказала я.

— Я так и знал! — Он покачал головой. — И зачем, скажи на милость, мне ехать в Рим? Если только не шпионить за Антонием.

— Затем, что я весьма ценю твой врачебный талант, но время не стоит на месте, в медицине появляются новые методы… — начала отвечать я, оставив последнюю его фразу без внимания.

— О которых ты, сама будучи врачом, разумеется, прекрасно осведомлена, — насмешливо перебил меня Олимпий.

— Представь себе, я действительно знаю, что римляне добились немалых успехов в лечении ран. И колотых, и резаных, каких угодно. Помимо знакомства с теорией их лекари имеют обширнейшую практику. Последние сто лет Рим почти непрерывно вел войны, и у врачей накопилось очень много опыта. Короче говоря, Олимпий, нечего задирать нос. Грекам есть чему поучиться у римлян.

— Как тебе?

Я пропустила эту шпильку мимо ушей.

— Говорят, они умеют удалять катаракты и зашивать раны так, чтобы они не гноились. Ими разработаны приспособления, зажимающие кровеносные сосуды, и другие, помогающие держать раны открытыми, чтобы извлечь стрелу…