Кинжал с красной лилией - читать онлайн книгу. Автор: Жюльетта Бенцони cтр.№ 84

И, повернувшись на каблуках, вышла из комнаты, не дав возможности Лоренце даже ответить.

От Жуанвиля — он приехал три дня спустя с намерением, как он говорил, пролить бальзам на раны и болтал, по своему обыкновению, без умолку, — обитатели Вернея узнали несколько больше. Страсть короля к очаровательной крошке Шарлотте, не скрывающей, впрочем, своего удовлетворения, приобрела устрашающие размеры. Решив во что бы то ни стало выдать свою обожаемую за младшего Конде, который вовсе этому не обрадовался, Генрих устроил строптивому будущему супругу и его воспитателю, графу Белену, истерическую сцену и оскорбил обоих. Белена он обвинил в том, что тот был любовником вдовствующей принцессы из дома ла Тремуй, которая побывала в тюрьме по подозрению в отравлении своего супруга. А Конде он назвал бастардом, родившимся от любовных шашней его матушки с пажом Белькастелем.

Само собой, королевское слово было последним, и обручение все-таки состоялось — необыкновенно торжественное, в Большой галерее Лувра в присутствии всего двора. Присутствовала на нем и пышущая злобой королева, она не считала нужным скрывать ее между приступами тошноты. Зато Генрих, надушенный амброй, сиял в непривычно роскошном наряде — камзол и шоссы из серого бархата и шелка, синий бант ордена Святого Духа, плоеный воротник и манжеты из дорогого кружева. Бородку и волосы ему искусно подстригли, завили и уложили. Глаза его лучились радостью, а лицо дышало таким счастьем, будто помолвка была его собственной. По сути, так оно и было, потому что король не сомневался, что сердце и невинность его ненаглядной и обожаемой принадлежат только ему, и ни у кого не хватит духа оспаривать это право.

Разительный контраст королю составляли недовольная мина младшего Конде и несчастное лицо бедняжки Бассомпьера. Да и как не испытывать горя, видя, какой красавицы ты лишился? И еще наблюдая, до чего эта красавица счастлива!

— Больше всего меня огорчает, — жаловался несчастный Клод Бассомпьер, — что король постоянно держал ее возле себя, а во время церемонии чуть ли не опирался на ее плечо! Бог знает, что я люблю короля и всей душой ему предан, но считаю, что он обходится со мной слишком жестоко.

— Бассомпьер получил то, что заслужил, — заявила маркиза, входя в этот миг в комнату своей матери и услышав рассказ Жуанвиля. — Он должен был стоять насмерть: кому как не ему обещали эту маленькую индюшку.

— Для короля цель всегда оправдывает средства. Отказ дорого бы обошелся тому, кто неосмотрителен. Тем более что невеста не скрывает, что готова полностью отдаться Его Величеству.

— На что она рассчитывает? — проскрипела Генриетта. — Что брак будет сочтен недействительным и церковь разорвет ее союз с Конде? Что этот старый безумец Генрих получит от Папы разрешение на развод и женится на ней? Думать так, значит недооценивать королеву. Она сумеет защитить свое место на троне.

Лоренца невольно вздрогнула, подумав, уж не ослышалась ли она? Королева? Мадам де Верней сказала «королева»? Наверное, впервые в жизни она назвала этим титулом женщину, которую всегда награждала только уничижительными эпитетами!

Генриетта, распаляясь все больше, никак не могла остановиться и продолжала оскорблять короля, не обращая внимания на встревоженные взгляды матери. Наконец та попыталась ее утихомирить:

— Остановитесь, Генриетта, я вас умоляю! Я понимаю, что вы обмануты в своих надеждах и даже оскорблены, но вы прекрасно знаете, что гнев — дурной советчик и никогда не доводит до добра.

Преисполненный благими намерениями, Жуанвиль хотел помочь мадам д'Антраг все уладить, но по своему обыкновению только подлил масла в огонь.

— Ваша мать совершенно права, моя дорогая, — подал он голос. — Вы только растравляете себе душу. И если король отказался вас принять...

Он был уничтожен двумя молниями, сразу же вылетевшими из глаз мадам де Верней.

— Вы поступите разумно, Жуанвиль, если не будете сообщать об этом всем и каждому, в противном случае мы никогда больше с вами не увидимся. Кстати, имейте в виду, что я выхожу замуж за вашего старшего брата, и тогда посмотрим, посмеет ли старый вонючий козел закрыть двери перед герцогиней де Гиз!

И Генриетта чуть ли не выбежала из гостиной, так что лакей едва успел распахнуть перед ней дверь, о которую она могла бы очень сильно удариться.

— Боже милосердный! — простонал виноватый. — Боюсь, что не миновать катастрофы. Брат признался мне вчера, что хотел бы жениться на мадемуазель де...

— Замолчите, несчастный! — в ужасе вскричала мадам д'Антраг. — Вы хотите, чтобы она разнесла наш замок по камню собственными руками? Когда она в таком состоянии, она не способна внимать голосу рассудка. И я думаю, что в ваших интересах немедленно вернуться в Париж.

— Неужели вы так полагаете? Но я всегда желал ей только счастья и благополучия, и мне показалось, что она должна знать...

— Она и без вас все знает, но вы можете повторить ей все еще раз, но позже. До скорого свидания. Не вздумайте рассказать королю, что тут у нас творится.

Жуанвиль с изумлением распахнул невинные голубые глаза.

— А почему нет? Я уверен, что в глубине души он продолжает любить Генриетту, которую невозможно не любить, и будет очень огорчен, я тоже в этом уверен, узнав, как она переживает. Он ведь такой добрый.

Тут пришел черед старой дамы. Она разгневалась не на шутку.

— Такой добрый, что мой сын, герцог Ангулемский, гниет в Бастилии и не выйдет из нее до тех пор, пока жив ваш «добрый» король! Поговорите о его доброте с Бассомпьером, у которого он отобрал возлюбленную. И с беднягой Конде, принцем крови, пусть и обнищавшим, сделав его посмешищем двора! Он вот-вот наставит ему рога такой величины, какой я еще не видала!

Лоренца не стала слушать дальше. Она поняла, что о ней позабыли, что подобные речи не предназначены для ее ушей и что ей лучше как можно скорее покинуть гостиную. Она потихоньку проскользнула за ширму, осторожно открыла дверь в соседнюю комнату и спустилась по лестнице на первый этаж. Через анфиладу она вышла в парк, который окружал замок Верней. Сама не зная, почему, она настоятельно нуждалась в глотке свежего воздуха, и воздух, который она вдохнула, был восхитителен.

Завернувшись в плащ, который она прихватила по дороге из шкафа в прихожей, Лоренца сделала несколько шагов по дорожке между партерами, что большими зелеными ступенями спускались к реке. Она собиралась немного посидеть на любимой скамейке возле пышной ольхи, но увидела, что там работает целая армия садовников, они наводили порядок в парке после бури, на днях на него обрушившейся. Тогда Лоренца решила прогуляться по берегу Уазы в сторону Парижа. Очень скоро она оказалась в небольшом лесочке, уселась на пень и стала наблюдать за течением реки. Здесь она слышала только щебет птиц и журчанье воды, огибавшей упавшее в реку дерево, и эти мирные звуки ее успокаивали. Если говорить честно, она растерялась, открыв для себя новое лицо мадам д'Антраг, которая казалась ей воплощением доброты. Внезапный приступ гнева, столь похожий на приступы гнева Генриетты, погрузил Лоренцу в растерянность. Она понимала, что он свидетельствовал о накопленной горечи, если не сказать, ненависти к королю, который на протяжении стольких лет отводил первое место в своем сердце ее старшей дочери. Да, он обрек на вечное заточение в замке Мальзерб ее супруга, а ее старшего сына собирался держать в Бастилии до скончания дней, однако должна же она была понимать, что после двух заговоров, посягающих на жизнь государя, заточение — не самое жестокое наказание... Но если незаконнорожденный сын короля Карла в глазах всех был необузданным и опасным диким зверем, для Мари он был сыном... И только сыном!