Властелин Морморы - читать онлайн книгу. Автор: Макс Фрай cтр.№ 48

— И что с того? — вмешался Зогги. — Хочешь сказать, Лаздей Махикала утратил могущество только потому, что люди перестали обращать на него внимание?

— Именно. Ни одна вымышленная реальность не может продолжать существовать, если на нее не обращает внимания никто, кроме собственного создателя. И, напротив, чем больше неравнодушных зрителей, тем сильнее наваждение. Впрочем, все это относится не только к наваждениям. Человеческое внимание — страшная силища, но мало кто умеет ею управлять. Вот в старые времена такие мастера встречались. В древних исторических хрониках эпохи великого заселения Хонхоны рассказывается, что завоеватель Ульвиар Безликий никак не мог разрушить замок своего заклятого врага. Сам-то враг давно уж был повержен, похоронен и почти забыт, но замок его все еще стоял на высокой скале и был крепок как скала. По мнению Ульвиара Безликого, это сооружение чрезвычайно портило пейзаж, ну и настроение заодно. Обычное колдовство не помогало: замок был заворожен на славу и застрахован от вторжений и разрушений на долгие века. Тогда Ульвиар Безликий сделал ненавистное сооружение невидимым, а людям сказал, будто разрушил его собственными руками. Рассказ получился хороший, страстный и увлекательный, изобилующий живописными подробностями, так что на эту тему было придумано великое множество песен и даже парадный танец „Разрушение Крепости“, который до сих пор иногда исполняют на сельских свадьбах. Окрестные жители то и дело смотрели на знаменитую скалу, констатировали: „Да, действительно, был замок — и нет замка“. Время шло. Пару сотен лет спустя Ульвиар перенес столицу завоеванных земель в другое место и сам не заметил, как думать забыл о невидимом вражеском замке. Запамятовал даже, что заклятие, которое делает предметы невидимыми, действует не вечно. И что ж? Когда туман рассеялся, оказалось, что замок рухнул, причем именно так, как описано в песнях. Такова сила человеческого внимания, подкрепленного способностью верить, не испытывая сомнений.

— То есть когда я говорю своим детям, чтобы они не обращали внимания на дураков, и те непременно сами куда-нибудь денутся, я учу их хитроумной магической технике? — изумился Зогги.

— Ну, не совсем так. Конечно, ты подсказываешь им верный по сути принцип. Но для того чтобы заставить его работать, детей, которые не обращают внимания на дурака, должно быть очень много. Все, кто видел его хоть раз в жизни или просто слышал о нем. И еще желательно, чтобы родители дурака тоже вдруг забыли о его существовании и перестали ждать к обеду. Улавливаешь разницу? Поэтому лучше учи их технике кулачного боя. И не только кулачного.

— Ну, это само собой, — авторитетно согласился Зогги. — Спасибо, что объяснил.

Не уверен, что мой друг действительно все понял, но он остался доволен разговором. Был благодарен, что я все-таки потрудился, сдержал обещание, рассказал, что, да как, да почему. Все же Зогги знавал меня в старые добрые времена, ему моя нынешняя покладистость была в диковинку.

— Но как вы догадались, что нужно поступить именно так? — спросил Абилат. — Просто потому, что читали древние хроники? Или вы так уже много раз делали?

— Нет, ни разу. Я и о деяниях Ульвиара Безликого только сейчас, задним числом вспомнил, специально для вас с Зогги. А как догадался — да, это хороший вопрос. Могу объяснить, если ты еще не устал слушать.

Абилат азартно закивал, одновременно пытаясь открыть глаза. Не могу сказать, что это ему действительно удалось, но упрямство и любопытство — достоинства, которые я ценю превыше выносливости.

Зогги понял, что разговор закончится еще не скоро, но торопить нас не собирался. Сходил в погреб за укумбийским бомборокки, разрезал еще один пирог. Приготовился слушать.

— Есть одно железное правило, — начал я. — Колдовство всегда похоже на колдуна. Всякое магическое пространство обладает силой и слабостями своего создателя. Это, собственно, не только магии касается: если вы зайдете в дом, где живет неряха, сразу это поймете. А, скажем, в рабочем кабинете сэра Лонли-Локли тоже сделаете немало безошибочных выводов о характере его обитателя. Но мы сейчас будем говорить именно о магии. Просто, чтобы не размениваться на мелочи… Знаешь, Зогги, а давай-ка я сам камру сварю. Для разнообразия. А ты сиди, отдыхай. Понимаю, что хороший повар к своей плите чужих людей ни за что не пустит, но мне-то можно?

Белый Клок размышлял довольно долго. Когда я пришел к нему на рассвете за порцией детской крови, он не колебался ни минуты, а тут всерьез притормозил. Наконец он махнул рукой — дескать, давай. Гулять так гулять, и гори все огнем. Отчаянный он мужик, мой друг Зогги Хлакк.

Потом эти двое во все глаза глядели, как я вожусь с жаровней. Явно не могли поверить, что это им не мерещится. Я не раз замечал, люди страшно удивляются, обнаружив, что какой-нибудь могущественный или просто знаменитый человек умеет делать обычные, повседневные вещи. Заплату на лоохи поставить, лепешку испечь или вот камру сварить. То ли им нравится думать, что в промежутках между великими деяниями мы ведем себя как беспомощные младенцы, то ли кажется, что этих промежутков не бывает вовсе: совершив подвиг, герой засыпает, не раздеваясь, а поутру, едва продрав глаза, выскакивает на улицу, чтобы спасать и убивать всех, кто под руку подвернется. А что, прекрасная была бы жизнь…

— Возвращаясь к нашей беседе, — говорил я, разливая камру по кружкам. — Могу повторить: колдовство всегда похоже на колдуна, иначе не бывает. Поэтому из простаков редко получаются по-настоящему могущественные чародеи. Строго говоря, вообще никогда, но некоторые личности с годами вдруг добирают глубины и сложности, и тогда все у них идет как по маслу. А наш общий приятель, Лаздей Махикала, как был простофилей, так и остался, никакая наука ему не впрок… Что приуныл, сэр Абилат? Тебе кажется, что я не отвечаю на твой вопрос?

— Вы, может, и отвечаете, но мне пока не понятно, — честно сказал он. — Зато камра у вас очень вкусная получилась. Никогда такой не пил, даже в детстве.

— Рад, что тебе нравится. А понятно будет, это я обещаю. Но не обязательно сразу. Возможно, только лет через двести. Так вот. Исходя из того, что Лаздей простак, можно смело заключить, что и магия у него простая. Опасная — да, не вопрос. Мощная настолько, что в огромном городе Гажине не нашлось героя, который смог бы хоть что-то противопоставить ужасам Морморы. Но — простая. Так я рассуждал. Потом я спросил себя: а в чем, собственно, главная слабость Лаздея? Ответ на поверхности. Как всякий по-настоящему злой человек, он болезненно нуждается в других людях. В одиночестве Лаздей быстро загнется. Он из тех бедняг, которые вынуждены постоянно оглядываться на других. Только обычно люди такого склада нуждаются в чужом сочувствии, или восхищении, или, скажем, любви. А Лаздею постоянно нужны доказательства, что он круче всех. Ради этого он кого угодно с дерьмом смешать готов. Сломать, искалечить, сна лишить или хоть до слез довести — да все что угодно. Иного способа черпать силу и радость он не знает.

— Я сейчас запла́чу, — хмыкнул Зогги. — Ты еще скажи, что его в детстве обижали.

— Наверняка. Иначе откуда бы такое страстное желание расквитаться со всем человечеством разом? Впрочем, это его проблемы. Важно, что, поразмыслив об этом, я понял: нужно, чтобы жертвы Лаздея, которые невольно стали его сообщниками, на какое-то время о нем забыли. Все, разом. Известно, что самый простой и надежный способ отвлечь человека от его главного страха — напугать его еще больше. Придумать сценарий было не слишком сложно, реализовать, как вы оба могли заметить, тоже… Допивайте камру, друзья, и отправляйтесь спать. Смотреть на вас больно.