Оно - читать онлайн книгу. Автор: Стивен Кинг cтр.№ 293

Покрышки взвизгнули, когда «форд» съехал на мостовую. Проезжающему мимо пикапу пришлось огибать его, чтобы не столкнуться. Водитель возмущенно нажал на клаксон. Генри, улыбаясь, повернулся к Бев, и она с размаху врезала ему обутой в кроссовку ногой по яйцам.

Улыбка на губах Генри разом превратилась в гримасу дикой боли. Нож вывалился из руки и запрыгал по тротуару. Другая рука отпустила ее спутанные волосы (напоследок еще раз хорошенько дернув), а потом он упал на колени, пытаясь закричать, держась за промежность. Бев видела свои рыжие волосы, оставшиеся на его руке, и в то же мгновение ужас, который она испытывала, превратился в слепящую ярость. Она глубоко, с всхлипом, вдохнула и смачно харкнула на макушку Генри.

Повернулась и побежала.

Рыгало бросился за ней, но через три шага остановился. Он и Виктор подошли к Генри, который оттолкнул их, а потом, шатаясь, поднялся на ноги, все еще держась за яйца обеими руками; в то лето его били туда уже не в первый раз.

Он наклонился и поднял с тротуара нож.

— …ней, — просипел он.

— Что, Генри? — озабоченно переспросил Рыгало.

Генри повернулся к нему, потное, перекошенное болью лицо пылало такой дикой ненавистью, что Рыгало отступил на шаг.

— Я сказал… пошли… за ней! — удалось выдавить ему, и он заковылял за Беверли, все еще держась за промежность.

— Нам ее теперь не поймать, — неуверенно возразил Виктор. — Черт, да ты еле идешь.

— Мы ее поймаем. — Генри тяжело дышал, его верхняя губа поднималась и опускалась в неосознанной презрительной ухмылке. Капли пота собирались на лбу и скатывались по багровым щекам. — Мы ее поймаем, не боись. Потому что я знаю, куда она шла. Она шла в Пустошь, чтобы встретиться с ее говенными…

5

«Дерри таун-хаус» — 2:00

— …друзьями, — услышал он голос Беверли.

— Что? — Билл повернулся к ней. Мысли его были далеко. Они шли, держась за руки, молчание только сближало их, усиливая взаимное влечение. Из ее фразы он уловил лишь последнее слово. В квартале от них, сквозь низко висящий туман, светились окна отеля «Таун-хаус».

— Я сказала, вы были моими лучшими друзьями. Единственными на то время друзьями. — Она улыбнулась. — Заводить друзей я никогда не умела, хотя в Чикаго у меня есть близкая подруга. Ее зовут Кей Макколл. Думаю, тебе бы она понравилась, Билл.

— Вероятно. С друзьями у меня тоже не очень, — улыбнулся и он. — А тогда другие нам были и не ну-ужны. — Он видел капельки влаги в ее волосах, ему нравилось, как свет уличных фонарей создавал нимб вокруг головы Беверли.

— Сейчас мне кое-что нужно.

— Ч-что?

— Мне нужно, чтобы ты меня поцеловал, — ответила она.

Он подумал об Одре, и впервые до него дошло, что Одра похожа на Беверли. Задался вопросом, а может, все дело в этом сходстве, благодаря которому ему и хватило духа предложить Одре встретиться в конце той голливудской вечеринки, где их познакомили. Он почувствовал укол вины… а потом обнял Беверли, свою подругу детства.

Ее поцелуй был и требовательным, и теплым, и сладким. Груди прижались к его расстегнутому пиджаку, бедра коснулись его бедер… отодвинулись, коснулись снова. А когда бедра отодвинулись второй раз, он зарылся обеими руками в ее волосы и сам прижался к ней. Она чуть ахнула, ощутив его поднимающийся член, ткнулась лицом ему в шею. И он почувствовал ее слезы, теплые и тайные.

— Пошли, — прошептала она. — Быстро.

Билл взял ее за руку, и они без остановки прошли остаток пути до отеля. Старое фойе, уставленное кадками с растениями, сохраняло увядающее обаяние. Интерьер целиком и полностью соответствовал вкусам лесопромышленников девятнадцатого столетия. В столь поздний час они не увидели никого, за исключением ночного портье, который, положив ноги на стол, смотрел телевизор в своем офисе. Открытая дверь туда находилась за стойкой. Билл нажал кнопку третьего этажа пальцем, который чуть подрагивал… от возбуждения? Нервозности? Вины? Всего перечисленного? Да, конечно, и от почти что безумного счастья и страха. Эти чувства плохо сочетались друг с другом, но, похоже, обойтись без какого-либо не представлялось возможным. Он повел ее по коридору к своему номеру, решив по какой-то не очень понятной причине, что изменять, если уж изменять, надо полностью, то есть у себя, а не у нее. И почему-то подумал о Сьюзен Браун, своем первом литературном агенте и своей первой — когда ему еще не исполнилось и двадцати — любовнице.

«Я изменяю. Изменяю жене». Он пытался это переварить, но происходящее казалось одновременно и реальным, и нереальным. Сильнее всего ощущалась тоска по дому: старомодное чувство отрезанности от привычного мира. Одра, наверное, уже встала, варит кофе, сидит за кухонным столом, возможно, учит роль, возможно, читает роман Дика Френсиса.

Его ключ задребезжал в замочной скважине номера 311. Если бы они пошли в номер Беверли на пятом этаже, то увидели бы мигающую лампочку сообщений на ее телефонном аппарате; ночной портье, который смотрел телевизор, передал бы Беверли просьбу ее подруги Кей немедленно позвонить в Чикаго (после третьего отчаянного звонка Кей он наконец-то вспомнил о том, чтобы надиктовать это сообщение на автоответчик): и после восхода солнца им пятерым, возможно, не пришлось бы скрываться от полиции Дерри. Но они пошли в его номер — как, вероятно, и было предопределено.

Дверь открылась. Они переступили порог. Она посмотрела на него — глаза горели, щеки пылали, грудь быстро-быстро вздымалась и опадала. Он обнял ее, и его сокрушило ощущение, что он все делает правильно, что прошлое и настоящее смыкаются в кольцо без малейшего намека на шов. Ногой он неуклюже захлопнул дверь, и она засмеялась теплым дыханием ему в рот.

— Мое сердце… — Она положила его руку себе на левую грудь. Он чувствовал учащенное биение под этой сводящей с ума мягкостью.

— Твое се-ердце…

— Мое сердце.

Они уже добрались до кровати, еще полностью одетые, целующиеся. Ее рука скользнула ему под рубашку, потом выбралась оттуда. Пальчиком она провела по пуговицам, остановилась на поясе… а потом тот же палец продвинулся ниже, исследуя каменную толщину его члена. Мышцы, о существовании которых он не подозревал, ныли и трепетали у него в паху. Он оборвал поцелуй и отодвинулся от нее.

— Билл?

— Должен п-прерваться на ми-ми-минуту, — ответил он. — А не то кончу в ш-штаны, как по-одросток.

Она нежно рассмеялась, посмотрела на него.

— Дело в этом? Или появились сомнения?

— Сомнения, — повторил. — Они у меня в-всегда.

— А у меня нет. Я его ненавижу.

Он взглянул на нее, улыбка увяла.

— До этой ночи рассудком я этого не понимала. Знала, конечно — как-то — полагаю, знала. Он бьет и причиняет боль. Я вышла за него замуж, потому что… потому что, наверное, мой отец всегда тревожился обо мне. Как бы я ни старалась, он тревожился. И, думаю, я знала, что с Томом он бы одобрил мой выбор. Потому что Том тоже стал тревожиться. Очень тревожиться. А пока кто-то тревожился обо мне, я была в безопасности. Больше чем в безопасности. Живой. — Она мрачно посмотрела на него. Блузка Беверли вылезла из слаксов, открывая белую полоску живота. Ему захотелось ее поцеловать. — Но это была не жизнь, а кошмар. Выйдя замуж за Тома, я вернулась в кошмар. Почему человек это делает, Билл? Почему человек по собственной воле возвращается в кошмар?