Воспоминания фаворитки [= Исповедь фаворитки ] - читать онлайн книгу. Автор: Александр Дюма cтр.№ 109

«Каково бы ни было положение германских сил на Рейне, Италии необходимо иметь в Альпах свои войска, которые послужат ей защитой и помешают французам совершить отчаянную диверсию, если они будут побеждены в других местах, либо, если они одержат победу, продолжить свои завоевания и потревожить правительства итальянских государств. Если Неаполитанское королевство, Сардиния и Венеция объединятся с этой целью, верховный понтифик также не останется в стороне от этого святого дела. Мелкие промежуточные государства волей-неволей окажутся втянутыми в общее движение, вследствие чего возникнут силы, способные защитить Италию, придать ей вес и влияние на военные и дипломатические дела Европы. Цель этой ноты — предложить создание конфедерации, в которой монарх Обеих Сицилий готов принять на себя самую большую долю ответственности, несмотря на то что его державе французское оружие могло бы угрожать лишь в последнюю очередь. Но он считает своим долгом напомнить итальянским государям, что надежда избегнуть опасности в одиночку всегда была для Италии источником бедствий».

Было уже получено согласие Сардинии и ожидался ответ Венеции, когда, 16 декабря, в то время как министры вели переговоры с сэром Уильямом, а я только что позавтракала с королевой, случилось неожиданное. Мария Каролина стояла у окна, рассеянно постукивая пальцем по стеклу. Вдруг она позвала меня и указала на море: все пространство между Позиллипо и Капри было занято судами.

— Что это там такое? — спросила она.

Я смотрела, недоумевая, как и она. Но, оказавшись в виду столицы, эскадра подняла трехцветные флаги, столь ненавидимые в Неаполе, и мы поняли, что это французская флотилия.

В эту минуту мы услышали в соседней комнате торопливые шаги, дверь стремительно распахнулась, и перед нами предстал король, очень бледный, в крайнем возбуждении. Он рухнул в кресло и, указывая пальцем в сторону судов, приближающихся к берегу на всех парусах, воскликнул, обращаясь к королеве:

— Вот, сударыня! Это ваша работа!

Королева тоже сильно побледнела; но от гнева ее нижняя губа, несколько чрезмерно выпяченная, как у всех членов Австрийского дома, презрительно вытянулась; она сдвинула брови и, в упор глядя на мужа, произнесла:

— Не угодно ли вам сделать мне одолжение и объясниться? Я не понимаю вас.

— Черт побери! — сказал король. — А ведь понять-то просто! Это из-за вас я отказался принять господина Маго (на своем неаполитанском наречии король вольно или невольно исказил фамилию посла Французской республики), и это вы меня подбили написать моему любезному другу турецкому султану, кого я в глаза не видел и только знаю, что его беи из Туниса, Марокко и Триполи похищают моих подданных, чтобы превращать их в гребцов на своих галерах, — ну так вот, это вы меня заставили написать моему другу султану, чтобы он тоже не принимал господина Семонвиля, а уж он не отказал себе в таком удовольствии. Потом вы взвалили на мои плечи конфедерацию итальянских государей, а из них добрая половина непременно бросит меня в случае опасности. И все это вы делали затем, чтобы создать коалицию против Франции. Так вот, извольте, Франция обозлилась да и послала сюда свой флот. Чего ради? А это уж одному Богу известно! Может быть, чтобы бомбардировать Неаполь!

— Допустим. И что дальше? — спросила королева.

— То есть в каком смысле «дальше»? После того как Неаполь бомбардируют?

— Неаполь подвергнется бомбардированию, если он не будет защищаться.

— Совсем напротив, сударыня: как раз если он вздумает защищаться, тут уж его не помилуют.

— Так что же, вы намерены позволить французам войти в гавань, не дав ни единого пушечного выстрела?

— Само собой разумеется! Прежде всего порох, который делают в Неаполе, ни черта не стоит, в нем угольной пыли в десять раз больше, чем селитры. Да если бы я охотился, пользуясь неаполитанским порохом, мне бы не настрелять и трети той добычи, какую я имею, выписывая порох из Англии.

— Стало быть, вы распорядились, чтобы…

— … чтобы на флагманское судно отправили посланца напомнить командующему флотилией, что старый договор не позволяет французским боевым судам входить в гавань числом более шести.

— В добрый час! — вскричала королева.

— Да постойте вы!.. Но далее ему будет сказано, что, поскольку один раз — не в счет, — продолжал король, — я разрешаю войти в гавань, но только прошу, чтобы, прежде чем хотя бы один из офицеров флота вступит на берег, мне было сообщено, каким счастливым обстоятельствам я обязан честью принимать их у себя.

— Ты слышишь, Эмма! — в нетерпении топнула ногой королева.

Однако король притворился, что не заметил этого движения королевы.

— Вот, глядите, — сказал он, — капитан Франческо Караччоло уже сел в королевский ял, чтобы исполнить мое поручение.

— Я восхищаюсь вами! — насмешливо заметила королева. — Переговоры с республиканцами вы поручили князю.

— Сударыня, поскольку я предполагаю, что Французская республика прислала сюда лучшее, что имеет, мне со своей стороны подобает ответить ей тем же. Да вы только полюбуйтесь на этих французских прохвостов! Они ничего не боятся, эти чертовы якобинцы! Вон флагманское судно бросает якорь на расстоянии, вполовину меньшем дальнобойности пушек Кастель делл’Ово. Уж, верно, они знают, что наш порох никуда не годится, а то бы не дали нам такой удобной возможности отправить их на дно.

— Увы, нет! — пробормотала королева. — Этого они не знают, но, вероятно, им известно нечто другое…

— … что я неспособен использовать их неосторожность? — спросил король тем лукавым тоном, который всегда мешал понять, насмехается он над собеседником или говорит серьезно, пускает стрелу остроумия или просто говорит вздор. — Так они правы, эти дражайшие санкюлоты! Э, да они там целую флотилию разворачивают в боевой порядок — ловко маневрируют, право слово! Поневоле вспомнишь, что вот уж лет восемь, если не все десять, мой министр военно-морского флота господин генерал Актон проедает от восьми до десяти миллионов ежегодно, не уставая обещать мне флот, которого до сих пор что-то не видно, хотя за потраченные сто миллионов мне бы уже надо иметь флот втрое больше этого. Отправляйтесь в Совет, сударыня, и сделайте это замечание господину Джону Актону: надо полагать, что в ваших устах оно произведет на него больше впечатления, нежели в моих. Потому что, видите ли, в конце концов, имей я флот, в три раза превосходящий, мы бы могли защищаться, несмотря даже на скверное качество нашего пороха, в то время как сейчас это невозможно: у нас и порох дрянной, и всего пять-шесть жалких суденышек, которые ходят один вслед за другим.

Королева вполне поняла, на что намекает ее супруг, и, слушая это, в кровь искусала себе губы. Ведь король, по существу, сказал ей сразу две колкости: «У тебя муж трус, а любовник — вор».

— Вы правы, сударь, — произнесла она. — Я обращусь к Совету и буду говорить о том, о чем вы только что упомянули.

— Ну, у вас еще есть время! Глядите, Караччоло только поднимается на борт. И заметьте, как все это развлекает наш добрый народ. Весь Неаполь сбежался на берег. Если начнется драка, славная выйдет резня. Хотя, конечно, вся эта публика вмиг разбежится!