Шевалье де Сент-Эрмин. Том 2 - читать онлайн книгу. Автор: Александр Дюма cтр.№ 124

Приема ждали еще двое или трое; но министр, позвав к себе графа Льва, остальных отпустил, сказав им, что на сегодня аудиенция закончена, и попросив их явиться завтра.

Военный министр и министр полиции Кристоф Саличети был корсиканцем; в то время ему было шестьдесят лет [137] .

Адвокат из Бастии, в годы революции он был избран депутатом в Конституционное собрание. Благодаря ему там был принят закон, наделявший жителей Корсики французским гражданством. Затем он был членом Конвента и Совета Пятисот. Одно время он был в немилости у Бонапарта за сопротивление государственному перевороту 18 брюмера, однако вскоре вновь вернул себе его расположение и получил из рук Жозефа портфель военного министра и министра полиции. Он был очень хорош внешне, весь облик его выражал изящество, проницательность и лукавство разом; поговаривали, что у него есть поддержка внутри самой семьи короля Жозефа..

Он сидел за своим столом, когда прозвучали слова: «Граф Лев!» Министр изящно привстал и указал графу на стул. Лев поблагодарил Саличети за благосклонность и скорый ответ.

— Сударь, — сказал Саличети, — для меня тем большая честь принимать вас, поскольку меня охватывает страх при мысли, что Вы приехали в Неаполь не иначе как добиваться моего места.

— О, сударь, — засмеялся тот, которого мы отныне будем называть то Рене, то граф Лев, — это место занято столь подобающим и достойным образом, что я и на мгновение не осмеливаюсь остановить на нем свой взгляд.

— Это вы прибыли из Рима вместе с капитаном Мане, не так ли? — спросил Саличети.

— Да, Ваше Превосходительство, и вы мне тем самым даете понять, что полиция работает слишком хорошо, чтобы у меня были не то что надежды, а даже желание унаследовать вашу должность.

— По пути вы определили в тюрьму Викария двоих разбойников, которых захватили в плен по дороге, и там же вы убили троих.

— Мы сделали все, что можно было предпринять в тех обстоятельствах, — ответил Лев, — и не были способны на большее.

— Теперь могу ли я узнать о причинах визита, которым вы оказали мне честь, и чем я могу быть вам полезен?

— Ваше Превосходительство, я имел несчастье оказаться в немилости у Его Величества Наполеона, и наоборот, не знаю, по каким причинам заслужил расположение министра Фуше.

— И этого достаточно, — ответил Саличети. — Фуше не так страшен, как о нем твердит молва, в нем много хорошего; я знал его по Конвенту, наши мнения частенько совпадали, и наше знакомство не прекратилось. Нет л и у него каких поручений для меня?

— Нет, сударь. Когда я явился к нему за этими поручениями и спросил его, что мне делать, он спросил меня: «Воспользовались ли вы теми советами, которые я дал вам? — В полной мере, дорогой герцог. — Хорошо, поезжайте в Неаполь, встретьтесь с Саличети, постарайтесь оказать кое-какие услуга брату императора, а потом вернитесь и навестите меня».

— И вы не попросили его дать вам какие-либо рекомендации? — спросил Саличети.

— Попросил, и вот что он ответил мне: «Милейший сударь, я не даю рекомендаций. Вы удачливы; ступайте смелее, вам поможет случай, и удача вам обязательно будет сопутствовать». На почтовой станции в Риме я встретил капитана Мане: это была первая удача, которую мне предрекал Фуше; затем на Понтинских болотах мы наткнулись на шестерых разбойников, преградивших нам путь. Мы убили троих, а двоих взяли в плен, как вы знаете. Далее удача сопутствовала нам в том, что мы приехали вовремя, чтобы увидеть, как вешают Фра Диаволо.

— Вы хороший товарищ, сударь, и я это уже знаю; не нужно ли вам чего-нибудь от меня?

— Боже мой, сударь, я начинаю понимать точку зрения господина Фуше; укажите мне какую-либо дорогу, и я пойду по ней.

— Вы не можете похвастаться ни искусством дипломатии, ни склонностью к интригам, не так ли, — спросил Саличети.

— Разумеется, — ответил Рене. — Я — солдат и матрос; отправьте меня туда, где я могу найти достойную смерть, на море или на суше, мне это безразлично.

— К чему искать смерти?

— Потому что я честолюбив и хочу добиться высокого положения. Только оно способно вернуть мне спокойствие и счастье, которое я потерял.

— У нас нет флота, сударь; у нас всего два корабля, которые не развалятся раньше, чем через два года, а до этого еще долго. Мы не ведем больших войн, правда, мы окружили Гаету, но она падет дней через пять или шесть. Но я слышал, что вы — превосходный охотник на тигров и пантер, а у нас в зарослях их водится больше, чем в джунглях Бирмы. Вот только зовут наших тигров Торрибио, Парафанте, Бенинказа, Иль Бизарро [138] . Не хотели бы вы поохотиться на этих? И за каждого из них, которого вы убьете или схватите живьем, вас ждет новый чин.

— Неплохо, — ответил Рене, — я бы предпочел большую войну, и мне больше нравится быть солдатом, а не охотником; но, вероятно, у господина Фуше были свои мысли относительно меня, если уж он направил меня к вам.

— Думаю, я неплохо его знаю, сударь; он столь деятельно вами интересуется и направил вас ко мне, полагая, что я разделю его интерес к вам. Я поговорю о вас с королем, и думаю, мы должны увидеться вновь.

— Когда?

— Завтра.

Рене встал и поклонился.

— Позвольте мне, сударь, — сказал он, — сообщить господину Фуше о любезном приеме, который вы мне оказали?

— Пишите в Париж как можно меньше; не сообщайте в ваших письмах ни о тех, кто вас хвалит, ни о тех, кто недоволен вами; в один прекрасный день советы ваших друзей перестанут приносить вам пользу…

— Этого вполне достаточно, сударь; но как могло случиться, что такой великий человек, как Наполеон…

— Тсс! — произнес Саличети. — Наполеон — мой соотечественник, и я не могу позволить, чтобы в моем присутствии его с кем-то сравнивали, пусть даже с солнцем: и на солнце есть пятна, сударь.

Граф Лев поклонился, попрощался с министром и вышел.

У ворот гостиницы «Виктория» он повстречал Мане.

Лицо молодого человека сияло.

— По поводу того, о чем я говорил вам, — начал он. — Я разговаривал о вас с королем, и он сказал мне, что не прочь принять вас.

— Мой дорогой друг, — ответил граф Лев Мане, — с тех пор, как я болтаюсь у министров и сейчас три четверти часа болтал с Саличети, я стал человеком этикета. Господин Саличети мне милостиво сказал, что переговорит с королем обо мне, значит так тому и быть; боюсь, я должен дожидаться приглашения к королю из других уст.