Белые и синие - читать онлайн книгу. Автор: Александр Дюма cтр.№ 108

В течение следующего часа он опорожнил бутылку помара и подобрал все крошки сыра кончиком ножа. Монах оставил его одного, и, следовательно, можно было от души предаваться этому занятию. Путешественник достал часы: было три часа.

Он огляделся в поисках звонка, не нашел его и уже собирался постучать ножом по стакану, но решил, что это было бы неуместной вольностью в обители почтенных монахов, столь радушно его принявших.

Вследствие этого, а также решив лечь спать, как он намеревался, он положил оружие на стол, чтобы его не заподозрили в злом умысле, и с непокрытой головой, с одним лишь охотничьим ножом на боку вступил в коридор, через который он раньше пришел в трапезную. На полпути он повстречал монаха, что ему прислуживал.

— Брат, — сказал тот путешественнику, — мы только что слышали два условных сигнала: братья уже близко; через пять минут они будут здесь, я как раз собирался вас предупредить.

— Ну что ж, — сказал приезжий, — пойдем им навстречу. Монах не стал возражать; он вернулся назад и вышел во двор; незнакомец шел вслед за ним. Второй монах отворил двустворчатые ворота, как сделал это перед путешественником, и теперь легко было услышать стремительно приближавшийся топот нескольких лошадей.

— Дорогу! Дорогу! — живо воскликнул монах, отталкивая путешественника и удерживая его рукой у стены.

Тотчас же люди и лошади с оглушительным грохотом влетели вихрем под свод: это были Соратники Иегу.

Путешественник подумал, что их кто-то преследует, но он ошибся.

Ворота снова закрылись. Рассвет еще не наступил. Однако ночь была уже не такой темной. Путешественник с некоторым удивлением увидел, что Соратники Иегу привели с собой пленного. Он сидел верхом со скрученными за спиной руками и был привязан к лошади, которую двое Соратников держали под уздцы. Трое всадников въехали в ворота в один ряд. Скакавшие галопом лошади остановились только в глубине двора. Затем другие въехали во двор по двое и окружили этих всадников. Все спешились.

Пленник некоторое время сидел на лошади, но вскоре его опустили вниз.

— Позвольте мне поговорить с капитаном Морганом, — сказал путешественник монаху, который до сих пор заботился о нем. — Прежде всего необходимо, чтобы он узнал о моем приезде.

Монах прошептал несколько слов на ухо главарю, и тот быстро подошел к путешественнику.

— От лица кого вы прибыли? — спросил он.

— Следует ли отвечать традиционным образом или попросту сказать, от кого я действительно приехал?

— Если вы здесь, значит, вы исполнили все требования. Скажите же, от кого вы прибыли?

— Я прибыл от генерала Круглоголового.

— Вы привезли от него письмо?

— Вот оно.

Путешественник потянулся к карману, но Морган остановил его.

— Позже, — сказал он. — Сначала мы должны судить предателя и наказать его. Отведите пленного в зал совета, — прибавил Морган.

В это время послышался топот копыт, свидетельствующий о приближении второй группы всадников. Морган прислушался.

— Это наши братья, — сказал он. — Откройте ворота. Ворота открылись.

— Посторонитесь! — вскричал Морган.

Второй отряд из четырех всадников въехал почти столь же стремительно, как и первый.

— Вы привезли пленного? — крикнул человек, возглавлявший второй отряд.

— Да, — хором отвечали Соратники Иегу.

— А вы, — спросил Морган, — привезли протокол?

— Да, — отвечали разом четверо прибывших.

— Тогда все в порядке, — сказал Морган, — и правосудие сейчас свершится.

Вот что произошло.

Как мы уже говорили, несколько банд, известных под именем Соратников Иегу, или Мстителей, и даже под обоими именами, бесчинствовали в краю от Марселя до Безансона. Одна из них держалась в окрестностях Авиньона, другая — в районе Юры, наконец, третья обосновалась в Сейонском картезианском монастыре, там, где мы их и увидели.

Поскольку все молодые люди, входившие в состав этих банд, были из местных семей, они расходились и возвращались по домам, как только задуманный акт насилия был совершен, независимо от того, удался он или нет.

Четверть часа спустя наши грабители дилижансов уже разгуливали по городу в шляпе набекрень, с моноклем в глазу и тросточкой в руке. Они интересовались последними известиями и удивлялись невероятной дерзости смельчаков, не питавших почтения ни к чему, даже к деньгам Директории. Как же можно было заподозрить этих молодых людей, одни из которых были богаты, другие состояли в родстве с представителями верховной городской власти и принадлежали к местной знати, в том, что они занимались ремеслом разбойников с большой дороги? Впрочем, следует отметить, что их ни в чем не подозревали, но даже если бы кто-то их заподозрил, никто не взялся бы их разоблачать.

Однако правительство Франции с большим огорчением наблюдало, как его деньги, отклонившись от цели своего назначения, следовали по дороге в Бретань вместо того, чтобы следовать в Париж, и оседали в сундуках шуанов, а не в кассе Директории. Поэтому оно решило прибегнуть к хитрости в борьбе со своими врагами.

Согласно его распоряжению, в один из дилижансов, перевозивших деньги, сели семь или восемь жандармов в штатской одежде; они заранее перенесли в экипаж свои карабины и пистолеты, получив категорический приказ взять одного из грабителей живым. Это было сделано так ловко, что Соратники Иегу ни о чем не узнали. Экипаж, имевший вид почтенного дилижанса, набитого буржуа, отважно углубился в ущелья Кавайона, где его остановили восемь мужчин в масках; в ответ из глубины кареты раздались выстрелы; услышав их, Соратники Иегу догадались о ловушке; решив не ввязываться в бессмысленную борьбу, они пустили лошадей вскачь и благодаря резвости своих скакунов вскоре скрылись из вида. Однако у лошади одного из них пулей перебило бедро, и она рухнула, подмяв под себя всадника. Всадник, угодивший под лошадь, не смог убежать и был взят жандармами, которые, таким образом, выполнили порученную им двойную задачу: отстояли деньги правительства и захватили одного из тех, кто на них покушался.

Подобно средневековым свободным судьям, иллюминатам XVIII века и современным масонам, те, что становились Соратниками Иегу, перед этим подвергались жестоким испытаниям и давали страшные клятвы. Одной из них была присяга ни в коем случае, даже под пыткой, не выдавать собратьев. Если кто-либо из взятых в плен Соратников Иегу проявлял малодушие и называл имя хотя бы одного сообщника, правосудие миловало узника в награду за измену либо смягчала его наказание; в таком случае любой из Соратников Иегу имел право покарать предателя, вонзив ему в грудь кинжал.

Пленный, взятый на дороге между Марселем и Авиньоном (его прозвище было Гектор, а настоящее имя — де Фарта), долгое время не поддавался на обещания и угрозы, но в конце концов, обессилев от заточения, измученный лишением сна — худшей из всех пыток, узнанный под своим настоящим именем, в конце концов дал показания и назвал сообщников.