Жестокое милосердие - читать онлайн книгу. Автор: Робин Ла Фиверс cтр.№ 73

Он еще раз пожимает мне руку, потом гибким движением поднимается на ноги.

— До завтра. — И он выходит за дверь, оставляя меня одну в темноте.

Я сознаю, что поступила в точности так, как желал бы мой монастырь, но эта мысль почему-то приносит очень слабое удовлетворение.

На другое утро, прибыв в солярий герцогини, я в сопровождении одной из старших фрейлин прохожу во внутренние покои, где живет Изабо. Юная принцесса сидит в постели, обложенная подушками, и держит в руках куклу. Рядом с ней чашка горячего молока с медом. На щеках Изабо горят красные пятна, темные глаза кажутся остекленевшими: у нее жар.

— Доброе утро, сударыня, — застенчиво здоровается она.

— Доброе утро, госпожа моя, — кланяюсь я, подходя. — Господин Дюваль велел побыть с вами, пока ваша сестра заседает с советом.

Такое спокойное времяпрепровождение вполне мне подходит: плечо заживает, но до полного выздоровления еще далеко.

— Да, сударыня, пожалуйста, побудь со мной, — говорит Изабо.

Я присаживаюсь на табурет у постели и судорожно соображаю, о чем бы поговорить с ребенком.

— Вы, наверное, уже предвкушаете Рождество? — спрашиваю я наконец и тут же прикусываю язык.

Это ведь будет ее первое Рождество без отца.

— Сестра обещает пир и шествие ряженых, — с живостью отвечает она.

Я вежливо удивляюсь:

— В самом деле?

Она кивает:

— А ты придешь?

— Если будет на то воля герцогини, конечно приду!

— Ты обязательно получишь приглашение. Она очень полюбила тебя. — Тут на девочку нападает жестокий приступ кашля. Узкие, худенькие плечики сводит судорога, а когда приступ проходит, я вижу испарину у нее на лбу. — Только лекарей не зови! — умоляющим тоном произносит она.

— Ни за что их не позову, — обещаю я, отводя волосы с ее лба, и это правда, потому что, судя по всему, дворцовые врачи все равно для нее ничего сделать не могут. И не только они; искорка жизни в ней едва тлеет. — Милая Изабо, если позволите, я предложу лекарство, привезенное из монастыря, где я воспитывалась. Возможно, вас будет клонить от него в сон, но вот кашель оно очень здорово унимает.

Она отвечает:

— Я уж лучше посплю, чтобы только лекарь с пиявками не приходил!

— Вот и хорошо, — говорю я, вытаскивая фиал с «лаской Мортейна».

Это, конечно, яд, но малыми его дозами сестра Серафина излечивала юных девушек от сходных болезней. Я сама видела, как он помогает против кашля и легочной лихорадки, ибо дает возможность больному отдохнуть от кашля и погружает его в целительный сон.

Я очень аккуратно отмеряю две капли — ни в коем случае не больше! — в чашку с медовым молоком и взбалтываю содержимое.

— Вот, — говорю я, протягивая чашку. — Выпейте все.

Она берет чашку и доверчиво осушает ее до дна, потом возвращает мне:

— Я думала, будет горько, а стало только слаще.

Я отвечаю:

— Это потому, что мы не верим, будто лекарства должны быть обязательно горькими и противными.

Она улыбается, и я почему-то радуюсь этой улыбке куда сильней, чем следовало бы. Мне бы обратить больше внимания на приглушенные голоса за стеной. Дорого я дала бы за возможность подслушать, что они там обсуждают. И даже если не разобрать слов, с удовольствием послушала бы интонации.

Но я смотрю в полузакрытые глаза Изабо и отчетливо понимаю, что не оставлю ее в одиночестве ловить ртом ускользающий воздух.

Я вновь опускаюсь на табуретку, и она спрашивает:

— Ты сказки какие-нибудь знаешь?

Ужасно не хочется разочаровывать малышку, но так уж случилось, что сказок я не знаю совершенно. У нас дома их никогда не рассказывали. А то, о чем повествовали нам в монастыре, уж точно не предназначено для ее невинных ушей. Я уже собираюсь покачать головой, но тут кое-что вспоминаю. Эту историю очень любила рассказывать Аннит; может, она понравится и Изабо?

— Ты слышала повесть о том, как святая Аморна похитила сердце святого Мортейна?

У девочки округляются глаза.

— Мортейна? Святого покровителя Смерти? — шепчет она.

Я спохватываюсь:

— Это совсем не страшная история, обещаю тебе. Это история истинной любви.

— Вот как! — с облегчением произносит она. — Тогда рассказывай скорей, я внимательно слушаю!

И я начинаю:

— Однажды в ясную лунную ночь Мортейн и его дикая охота неслись по крестьянским полям, когда на глаза им попались две девушки, прекраснее которых он еще не видал. Они собирали вечерние примулы, те, что расцветают лишь при луне.

Это были Аморна и Ардвинна, дочки-близняшки святой Матроны. И как только Мортейн увидел прекрасную Аморну, он тотчас влюбился, ведь она была не только красива, но доброго и веселого нрава, а Бог Смерти как никто другой ценит тех, кто приносит в этот мир веселье и радость.

Однако сестры-близняшки были очень различны между собой. Аморна — счастлива и щедра, Ардвинна же — свирепа, ревнива и подозрительна, ибо двойственна природа любви. И вот Ардвинне, яростной защитнице, очень не понравилось, как Мортейн смотрел на ее любимую сестрицу. Желая предостеречь его, она вскинула лук и пустила серебряную стрелу. Она никогда не промахивалась, не промахнулась и в тот раз. Серебряная стрела пронзила сердце Мортейна. Но никому, и даже богине, не под силу убить Бога Смерти!

Мортейн выдернул стрелу из своей груди и низко поклонился Ардвинне. «Спасибо тебе, — сказал он. — Ты напомнила мне, что за любовь всегда приходится платить».

Такая учтивость изумила Ардвинну, и она позволила Богу Смерти увезти с собой ее сестру, но взяла с Аморны обещание приезжать к ней в гости хотя бы раз в год.

— И она не побоялась? — шепотом спрашивает Изабо. — Уйти с Богом Смерти! Неужели ей было не страшно?

— Ни капельки, — отвечаю я и закладываю ей за ухо выбившуюся прядку волос. — На самом деле смерть не страшна, не жестока и даже не безжалостна; это просто смерть, вот и все. А кроме того, царству Мортейна присуща своя особенная красота. Там больше нет ни боли, ни холода, ни голода. Там не водятся противные пиявки.

Изабо улыбается при этих словах.

— Как ты думаешь, Аморна счастлива в этом царстве? — спрашивает она.

— Вне всякого сомнения.

Не хочется пересказывать девочке вторую половину истории. О том, как Ардвинна преисполнилась такой ревности, что поклялась: отныне и до скончания веков любовь будет приносить с собой боль. И о том, как, горюя в разлуке с дочерью, святая Матрона обрекла этот мир на тяготы долгой зимы.

Под конец моего рассказа лекарство начинает действовать. Глаза девочки понемногу смыкаются, она дышит легко и свободно. Может, я выдаю желаемое за действительное, но, по-моему, ей уже лучше. Если бы я хоть на йоту доверяла мадам Динан, я бы оставила в ее распоряжении толику лекарства, но, к сожалению, это не тот случай. Эх, были бы у меня под рукой мать-и-мачеха или иссоп! Помогли бы даже окопник и мята, но сейчас зима, и все, что у меня имеется, — это яд, а вручать его вероломной мадам — еще чего не хватало!