Ключи Царства - читать онлайн книгу. Автор: Арчибальд Кронин cтр.№ 90

— Ну, — сказал отец Чисхолм, помолчав, — по крайней мере здесь мы уже будем одни.

Они долго молчали. Маленький доктор, усевшийся на земляной пол и обнявший одной рукой свою плачущую жену, уныло сказал:

— Это после скарлатины. Она схватила ее в первый год нашего пребывания в Китае. Агнес болезненно относилась к этому). Мы так старались, чтобы никто не узнал.

— Никто и не узнает, — не задумываясь, соврал священник. — Джошуа и я будем молчать, как могила. Когда мы вернемся в Байтань, все можно будет исправить.

— Ты слышишь, Агнес, дорогая моя? Умоляю, перестань плакать, моя любимая.

Заглушённые рыдания стали слабее, потом совсем затихли. Миссис Фиске медленно подняла заплаканные глаза с покрасневшими веками.

— Вы очень добры, — сказала она, с трудом подавляя слезы.

— Между прочим, они, кажется, оставили мне это, вот… если это может вам пригодиться… — отец Чисхолм извлек из внутреннего кармана большой цветной носовой платок.

Она смиренно и благодарно взяла его и завязала наподобие чепца с кокетливым узлом за ухом.

— Ну вот, ну полно, моя милая, — Фиске похлопал ее по спине. — Ты опять выглядишь очаровательно.

— Правда, милый? — она даже слегка улыбнулась чуть-чуть кокетливо. Ее настроение поднялось. — Ну, а теперь посмотрим, что можно сделать, чтобы хоть немного привести в порядок этот несчастный яофан.

Сделать почти ничего нельзя было: в пещере, размером не более девяти футов в глубину, не было ничего, кроме какой-то разбитой посуды и насыщенного влагой мрака. Свет и воздух проникали в нее только через щели в забаррикадированном входе. В пещере было уныло, как в могиле. Но измученные пленники тут же растянулись на полу и сразу заснули. В полдень их разбудил скрип открывающейся решетки. В яофан проник луч солнца. Затем туда вошла женщина средних лет. Она принесла кувшин горячей воды и два каравая черного хлеба. Остановившись, женщина наблюдала, как отец Чисхолм протянул один хлеб доктору Фиске, а затем молча разломил второй пополам и дал половину Джошуа. Что-то в ее позе, в ее смуглом и каком-то угрюмом лице заставило священника внимательно взглянуть на нее.

— Да ведь это же Анна! — воскликнул он, вздрогнув от изумления. — Ведь вы Анна?

Она не ответила. Дерзко выдержав его взгляд, женщина повернулась и вышла.

— Вы знаете эту женщину? — быстро спросил Фиске.

— Я не уверен… Хотя нет, я уверен, что это она. Когда она была девочкой, она жила у нас в миссии… и она убежала.

— Это не делает большой чести вашему воспитанию, — впервые в голосе Фиске послышалось раздражение.

— Ну, это мы еще увидим.

В эту ночь они спали плохо. Неудобства возрастали с каждым часом заключения. Они по очереди ложились у решетки ради возможности подышать ночным влажным воздухом. Маленький доктор непрерывно стонал:

— Этот ужасный хлеб! О, Господи! У меня все кишки от него завязались узлом.

В полдень Анна снова пришла и принесла опять горячую воду и миску пшенной каши. На этот раз отец Чисхолм был осмотрительнее и не назвал ее по имени.

— Как долго нас будут держать здесь?

Сначала она будто и не собиралась отвечать, потом равнодушно сказала:

— Два человека отправились в Байтань. Когда они вернутся, вас освободят.

Неугомонный доктор Фиске вмешался:

— Не могли бы вы раздобыть для нас пищу получше и одеяла? Мы заплатим.

Женщина испуганно покачала головой. Но, уходя и опуская решетку, она сказала:

— Заплатите, если хотите, мне. Ждать вам теперь недолго. Это ерунда.

— Ерунда! — опять застонал доктор Фиске после ее ухода. — Пусть бы у нее так болели все внутренности, как у меня.

— Не отчаивайся, Уилбур, — убеждала его из темноты миссис Фиске. — Вспомни, что мы уже бывали в таких переделках.

— Мы тогда были молодыми, а не такими старыми клячами, как сейчас… еще чуть-чуть и мы бы уехали домой… А этот Вай… он особенно зол на миссионеров… они мешают ему… Он хочет вернуться к старым добрым временам, когда преступления приносили доход.

Она настаивала:

— Мы все должны сохранять бодрость. Слушайте, нам надо отвлечься. Только не разговорами, а то вы оба сейчас же начнете ссориться из-за религии. Давайте поиграем. В самую глупую игру, какую только можно придумать! Давайте играть в "животное, овощ или минерал". Джошуа, ты не спишь? Хорошо. Теперь слушайте, я объясню вам как играть.

Они с героическим усердием занялись отгадыванием. Джошуа проявил неожиданные способности. Вдруг веселый смех миссис Фиске прервался, и все затихли. Потом на них навалилась тягучая апатия, перемежающаяся прерывистым сном. Бессмысленные, беспокойные движения выдавали их тревогу.

— О, Господи! Они уж, конечно, должны были бы вернуться, — весь следующий день Фиске твердил эту фразу.

Его лицо и руки стали горячими на ощупь. Отсутствие сна и воздуха вызвало у него лихорадку. Только к вечеру громкие крики и лай собак возвестили о позднем прибытии посланных. Потом наступила гнетущая тишина. Наконец послышались приближающиеся шаги, и решетчатая дверь распахнулась. Повинуясь команде, они выползли на четвереньках из своей пещеры. Свежесть ночного воздуха, ощущение свободы и пространства принесли им несказанное облегчение, опьянили, довели чуть не до исступления.

— Благодарение Богу! — вскричал Фиске. — Теперь все будет хорошо.

Конвои отвел их к Вайчу, он сидел в своем жилище на циновке из пальмовых волокон. Возле него стояла лампа и лежала длинная трубка. Высокая неопрятная комната была пропитана горьким запахом мака. Около Вая стоял солдат, с обвязанной грязной окровавленной тряпкой рукой. Пятеро других, среди которых был и капрал, ожидали у стен, держа в руках трости из ротанга [62] .

Пронзительное молчание встретило пленников. Вай изучал их с какой-то глубокой задумчивой жестокостью. Это была жестокость скрытая, которую можно было скорее почувствовать, чем увидеть по его бесстрастному, как маска, лицу.

— Доброхотный дар не был уплачен, — в его ровном голосе не было никаких эмоций. — Когда мои люди приблизились к городу, чтобы получить его, один из них был убит, другие ранены.

Отец Чисхолм содрогнулся. Случилось то, чего он так боялся. Он сказал:

— Может быть, ваше поручение не было выполнено. Носильщик был напуган и мог сбежать к себе домой в Шаньси, не заходя в Байтань.

— Вы слишком разговорчивы. Десять ударов по ногам. Священник ожидал этого. Наказание было жестоким: длинный твердый прут, которым орудовал один из солдат, был квадратного сечения и особенно больно терзал его голени и бедра.