Звезды смотрят вниз - читать онлайн книгу. Автор: Арчибальд Кронин cтр.№ 185

Дэвид вспомнил, что он с утра ничего не ел, и подумал: «Надо поесть, иначе мне может стать дурно в больнице».

Он выпустил холодные железные острия перил, за которые ухватился было, и прошёл по набережной до находившейся там кофейни. Это был, собственно, приют извозчиков. Хозяин, заметив, должно быть, что Дэвид чувствует себя нехорошо, принёс ему горячего кофе с сэндвичем.

— Сколько? — спросил Дэвид.

— Пять пенсов, — ответил хозяин.

Всё время пока Дэвид пил кофе, закусывая сэндвичем, граммофонный мотив не выходил у него из головы.

Больница для венериков. Она была недалеко от кофейни, и такси быстро доставило его туда. Он сидел, сгорбившись, в чистеньком, новом такси с пучком жёлтых бумажных цветов в металлической вазе. В такси слабо пахло духами, — духами и папиросами, — и казалось, что это жёлтые бумажные цветы благоухают духами и дымом.

Швейцар венерической больницы на Кеннон-стрит был старый человек в очках. От старости он был медлителен и, несмотря на переговоры Хильды по телефону, задержал Дэвида у входа. Дэвид ожидал в вестибюле, пока старик звонил по внутреннему телефону в палату. Пол был выложен красными и голубыми плитками, а края его загибались к стенам так, чтобы помешать скопляться пыли.

Медленно провизжал лифт, и Дэвид очутился перед дверью в палату. Там внутри была Дженни, его жена. Сердце его билось так часто, что он задыхался. Он последовал за сестрой в палату.

Это была длинная, прохладная и белая комната, с узкими белыми койками вдоль стен. Всё здесь было ослепительно бело и в каждой ослепительно-белой постели лежала женщина. А в голове у Дэвида граммофон продолжал наигрывать: «Ты сердца моего отрада».

Дженни. Наконец-то, Дженни, его жена, на последней койке, в последней белоснежной постели, за красивой белой ширмой. Лицо Дженни, такое знакомое и любимое, появилось перед его глазами, среди красивой и странно внушительной белизны палаты. Сердце в нём перевернулось, дышать стало ещё труднее. Он весь дрожал.

— Дженни! — шепнул он.

Палатная сестра бросила на него только один взгляд и вышла. Губы сестры были поджаты, бедра колыхались.

— Дженни, — шепнул он вторично.

— Я так и думала, что ты придёшь, — сказала она и слабо улыбнулась ему своей прежней, вопросительной и заискивающей улыбкой.

У Дэвида сжалось сердце, он не мог вымолвить ни слова и тяжело опустился на стул у койки. Больнее всего поразило его выражение глаз Дженни. Оно напоминало взгляд побитой собаки. Щеки её покрылись сеткой тонких красных жилок, губы были белы. Она всё ещё была хороша и лицом не постарела, но это красивое лицо уже несколько обрюзгло. На нём был трагический отпечаток истасканности.

— Да, — повторила она, — я так и думала, что ты придёшь. Как забавно вышло, что я пришла к доктору Баррас, но когда я заболела, мне не хотелось обращаться к кому-нибудь чужому. Про Хильду Баррас я слыхала. И потом в Слискэйле мы были с ней знакомы и… Ну, вот я и пошла к ней! И потом я подумала, что ты наверно придёшь меня навестить.

Дэвид видел, что она рада его приходу. В Дженни не замечалось и следа того мучительного чувства, которое снедало его. Лицо её выражало удовольствие, смешанное с лёгким раскаянием. Дэвид сделал над собой усилие и заговорил:

— Хорошо тебе здесь? — спросил он.

Она покраснела, немного стыдясь того, что в старые времена назвала бы «своим положением», и сказала натянуто:

— О да, очень хорошо. Конечно, это бесплатная больница. Но сестра у нас такая милая. Настоящая леди.

Голос у Дженни был несколько сиплый. Один из зрачков был расширен и казался чернее и больше другого.

— Я рад, что тебе тут хорошо.

— Да, — продолжала она. — Впрочем, я никогда не любила больниц. Помню, когда папа сломал ногу… — она улыбнулась Дэвиду, и эта улыбка резнула его по сердцу, — эти заискивающее выражение побитой собаки! Он сказал тихо:

— И хоть бы ты раз написала мне, Дженни!

— Я читала про тебя. Так много читала о тебе в газетах. И знаешь, Дэвид, — она вдруг оживилась, — знаешь, раз ты на улице прошёл мимо меня. На набережной. Ты прошёл так близко, что чуть не задел меня.

— Почему же ты меня не окликнула?

— Видишь ли… Сначала я хотела, потом раздумала… — Дженни снова немного покраснела. — Понимаешь, со мною был один знакомый.

— Понимаю.

И, помолчав, Дэвид сказал:

— Так ты жила в Лондоне.

— Да, — подтвердила она смиренно, — я ужасно полюбила Лондон. Его рестораны, и магазины, и всё такое… Жилось мне хорошо, даже очень хорошо. Я бы не хотела, чтобы ты думал, что мне всё время не везло. Бывали и хорошие времена, и очень часто.

Дженни замолчала и протянула руку за стоявшей у постели чашкой, из которой поят больных. Дэвид торопливо взял поилку и подал ей.

— Какая забавная! — заметила она. — Совсем как маленький чайничек!

— У тебя жажда?

— Нет, но что-то с желудком неладно. Это скоро пройдёт. Доктор Баррас сделает мне операцию, когда я окрепну. — Она говорила это почти с гордостью.

— Разумеется, Дженни.

Она отдала обратно поилку и при этом посмотрела на Дэвида. Что-то в его взгляде заставило её опустить глаза. Оба молчали.

— Ты прости меня, Дэвид, — сказала она наконец, — прости, если я поступила с тобой нехорошо.

Слёзы выступили на глазах Дэвида. С минуту он не был в состоянии говорить, потом сказал шёпотом:

— Выздоравливай, Дженни, это единственное, чего я хочу.

Она спросила глухо:

— Ты знаешь, какая это палата?

— Да.

Молчание. Потом Дженни:

— Меня от этого вылечат до операции.

— Конечно, Дженни.

Новая пауза. Потом Дженни вдруг заплакала. Она плакала тихо, в подушку. Из глаз, напоминавших глаза побитой собаки, тихо бежали слёзы.

— О Дэвид, — всхлипывала она, — мне стыдно смотреть на тебя.

Вошла сестра.

— Уходите, уходите, — сказала она. — Я думаю, на сегодня довольно.

И стояла, бесстрастная, суровая.

Дэвид сказал:

— Я опять приду, Дженни. Завтра.

Дженни улыбнулась сквозь слёзы:

— Да, приходи завтра, Дэвид, непременно приходи!

Он встал. Нагнулся и поцеловал её.

Сестра проводила его до вертящейся двери. Сказала холодно:

— Вам бы следовало знать, что вряд ли благоразумно целовать кого-нибудь в этой палате.

Дэвид ничего не ответил. Вышел из больницы. На Кеннон-стрит шарманка играла «Ты сердца моего отрада».

Было около десяти часов, когда тётушка Кэролайн, любуясь прекрасным октябрьским днём из окна своей комнаты на Линден-Плэйс, с удовольствием решила совершить «маленькую прогулку». Если погода благоприятствовала, тётушка два раза в день — утром и после обеда — совершала небольшие прогулки. Эти мирные и чинные прогулки были главным развлечением тётушки Кэрри в Лондоне.