Звезды смотрят вниз - читать онлайн книгу. Автор: Арчибальд Кронин cтр.№ 133

Тодд улыбнулся ей своей удивительно доброй и тихой улыбкой, любуясь её воодушевлением, её решительностью. То, что она делала, казалось ему несколько непонятным, но прекрасным и трогательным. И, думая об этом, он почувствовал себя таким старым…

Тётя Кэрри встала и с опущенной головой бесшумно выскользнула из комнаты. Не было больше Гарриэт, но был другой больной, нуждавшийся в уходе. Умение тётушки Кэрри ловко сменять испачканные простыни и выносить горшки все ещё требовалось в «Холме», — но уже для другого, более священного объекта.

Все вдруг вспомнили об этом разбитом человеке, беспомощном и заключённом в своей комнате, и за столом воцарилась внезапная тишина. Быстро докончили завтрак. Артур, взяв Тодда под руку, проводил его до автомобиля, который должен был отвезти его на станцию. Тодд не захотел пойти наверх навестить Барраса, благоразумно заметив, что это может расстроить больного. С минуту он и Артур постояли у машины.

— Так, значит, насчёт оборудования я тебе сообщу. — Тодд сделал паузу. — Хорошее дело ты задумал, Артур. Если проведёшь его, то у тебя будет образцовый рудник.

Слова эти трепетной радостью зазвенели в ушах Артура: образцовый рудник!

— Вот это-то и было моей мечтой всегда, — отозвался он тихо. — Образцовый рудник!

Они помолчали, потом Тодд пожал руку Артуру и сел в автомобиль. Артур стоял у подъезда, пока автомобиль не отъехал. Инстинктивно посмотрел он на небо. Солнце сияло ему, мир ласково обнимал его, жуткое прошлое было погребено и забыто. Чудесным образом он воскрес душой, и его идеал готов был осуществиться. О, сладостное возрождение!

Радостно, неторопливо пошёл он наверх навестить отца, как делал ежедневно. Вошёл в комнату и приблизился к постели. Баррас лежал на спине, рыхлой массой, инертной, беспомощной и неподвижной. Правая рука была скрючена. Пальцы на ней — лиловатого мертвенного оттенка. Половина лица парализована, и изо рта, по складкам на правой щеке, текла струйка слюны. Все в нём казалось безжизненным; жили одни глаза, и теперь они обратились к вошедшему в комнату Артуру с жалкой, почти собачьей благодарностью.

Артур сел у кровати. Вся ненависть и горечь, которые раньше вызывал в нём отец, умерли в его душе. Он относился к нему теперь спокойно и терпеливо. Он заговорил с ним, рассказывая кое-что из того, что произошло (доктор полагал, что это может способствовать восстановлению его умственных способностей). И, действительно, Артур заметил, что отец понимает то, что он ему говорит.

Он терпеливо продолжал рассказывать, глядя в эти мрачные, бегающие глаза, глаза связанного животного. Потом умолк. Он видел, что отец пытается заговорить. Какое-то слово пыталось прорваться сквозь губы, замкнутые печатью молчания. Это были даже два слова, но неподвижные губы отказывались пропустить их. Артур на клонился, вслушиваясь, но слова не выходили. Он не мог их услышать. Пока ещё не мог.

Славный мир был заключён, и 17 декабря в субботу в шесть часов вечера Дэвид вернулся домой. Не успел поезд остановиться у Тайнкаслской центральной станции, как он выскочил и взволнованный побежал по платформе, нетерпеливо глядя в сторону решётки, чтобы поскорее увидеть Дженни и Роберта. Но первая, кого он увидел, была Салли Сэнли. Он помахал ей рукой: значит, они вовремя получили его телеграмму. Салли в ответ тоже стала усердно махать рукой. Но Дэвид едва ли заметил это; он в это время предъявлял свой льготный билет контролёру. Наконец, его пропустили, и он поспешил к ней, запыхавшийся, улыбающийся.

— Алло, Салли! А где моё семейство?

В ответ на его стремительно-радостное приветствие, она тоже улыбнулась, но как-то принуждённо.

— Приятно увидеть вас снова, Дэвид. Мне надо поговорить с вами. Как поезд запоздал! Я так долго ждала, что должна теперь выпить чашку кофе.

— Что ж, — улыбнулся Дэвид, — если вам хочется кофе, едем по скорей на Скоттсвуд-род.

— Нет, — возразила Салли. — Мне хочется выпить кофе сейчас же. Пойдём в буфет.

Недоумевая, он пошёл за ней. Салли уплатила у стойки за две чашки кофе и отнесла их на один из круглых мраморных столиков. Дэвид наблюдал за ней. Он сказал протестующе:

— Не надо мне никакого кофе, Салли. Я только что в поезде пил чай.

Салли точно не слышала его. Она уселась за столик, испещрённый мокрыми кругами в тех местах, где кто-то ставил налитый через край стакан с пивом. Дэвид тоже сел, по-прежнему недоумевая.

Салли сказала:

— Мне надо потолковать с вами, Дэвид.

— Ну что же, говорите. Но разве мы не можем поговорить дома?

— Там неудобно. — Салли взяла ложку и помешала свой кофе, но пить не стала. Глаза её не отрывались от Дэвида, и в этих глазах была трагическая жалость, но Дэвид её не заметил. Глядя на мрачное некрасивое лицо Салли, скуластое, с несколько массивным подбородком, он начал подозревать, что с нею что-то стряслось.

Ока пила кофе очень медленно, словно цедила его; наконец, всё же почти допила. И Дэвид с подавленным нетерпением потянулся за своим солдатским мешком.

— Ну, пойдём же! Поймите, что со времени моего последнего отпуска прошло девять месяцев! Я умираю от желания поскорее увидеть Дженни и малыша. Как поживает мой сынок?

Салли снова посмотрела ему в лицо своими тёмными глазами, — на этот раз с внезапной решимостью.

— Дэвид, Дженни не виновата…

— В чём?!

— Это случилось не потому, что она пошла работать и всё такое… — Салли помолчала. — Вы знаете ведь, что мальчик всегда был слабенький. Я хочу, чтобы вы поняли, что Дженни тут, в сущности, ничем не виновата…

Дэвид сидел за мраморным столиком с мокрыми следами стаканов и смотрел из Салли. В буфете было сильно накурено, снаружи доносились крики толпы, которая приветствовала возвращавшихся с войны «храбрых ребят». Пронзительно и насмешливо свистел паровоз.

Слова были не нужны. Теперь он знал, почему Салли так пристально на него смотрела. Он понял, что больше никогда не увидит Роберта, которого так мечтал поскорее увидеть.

Пока Салли, понизив голос, рассказывала ему о происшедшем (о том, как в августе у ребёнка сделалось внезапное воспаление кишок… он проболел только два дня… Дженни боялась сообщить ему), он слушал молча, стиснув зубы. По крайней мере, этому он научился на войне: держать себя в руках. Когда Салли кончила, он долго оставался до странности молчалив и неподвижен.

— Вы ведь не будете суровы к Дженни? — умоляюще сказала Салли. — Она нарочно послала меня…

— Нет, я ничего ей не скажу. — Он поднялся, вскинул свой мешок на плечо, и открыл дверь, пропуская вперёд Салли. Они вышли из вокзала и направились на Скоттсвуд-род. Перед № 117А Салли остановилась.

— Я сейчас не пойду домой, Дэвид. У меня ещё есть кое-какие дела.

Дэвид стоял и смотрел ей вслед. Несмотря на терзавшую его боль, он подумал о том, как хорошо было со стороны Салли встретить его. Славная душа эта Салли! Может быть, она знала, что он был против поступления Дженни на военный завод в Виртлее и переезда её с Робертом из Слискэйля с его чистым морским воздухом в этот густо населённый фабричный город. Дэвид отмахнулся от этой мысли. Усилием воли согнал с лица мрачное выражение и вошёл в дом.