Звезды смотрят вниз - читать онлайн книгу. Автор: Арчибальд Кронин cтр.№ 118

Грэйс улыбнулась; нельзя было не улыбнуться, глядя на миссис Кэйс, такую забавную, маленькую старушку, горбатую, с круглыми и блестящими, как бусинки, глазами. В горбе миссис Кэйс не было в сущности ничего романтического, — просто у неё был искривлён позвоночник от рахита, которым она страдала в детстве, — а тем не менее горб этот выглядел романтично; голова у миссис Кэйс так ушла в плечи, а глаза были такие круглые, чёрные и блестящие, что получалось комичное впечатление, будто миссис Кэйс сидит на собственных плечах, как старая наседка на яйцах. Пёстрая наседка, потому что кожа у миссис Кэйс была вся в тёплых золотисто-смуглых морщинах, и только под носом было пятно потемнее. Это коричневое пятно под носом наводило на мысль о нюхательном табаке. И действительно миссис Кэйс нюхала табак.

— Я приехала переговорить насчёт комнат, — вежливо продолжала Грэйс. — Моя знакомая, сестра Монгомери, посоветовала мне обратиться к вам.

— Да, да, — миссис Кэйс раздумчиво потёрла руки. — Как же, я её помню, щеголиха такая. Вам комнаты нужны на лето?

— О нет, уже весною, — торопливо возразила Грэйс. И прибавила: — Видите ли, у меня совсем особый случай. Я жду ребёнка.

— Вот как! — отозвалась миссис Кэйс после довольно продолжительного молчания.

— Вот видите, это меняет дело.

— Да, милочка. Это, конечно, меняет дело. Я это отлично вижу.

Грэйс вдруг расхохоталась: миссис Кэйс так усердно уверяла, что «видит», а в лавчонке было так темно!

Миссис Кэйс мигом рассмеялась тоже, но не совсем искренно. Затем сказала:

— Видно, что вы любите пошутить. Но если вы ничего не имеете против, милочка, я бы хотела знать: супруг у вас на войне или где-нибудь в другом месте?

Грэйс ничего не имела против. Грейс рассказала миссис Кэйс о Дэне. Она более или менее подробно объяснила все, и миссис Кэйс успокоилась и к ней вернулась приветливость. Она сказала:

— Я так и думала, уверяю вас, милочка, я всегда по лицу узнаю человека. Но в наше время, из-за этих немцев и когда такие цены на масло, приходится быть осторожной. Может быть, хотите посмотреть комнаты, милочка?

Комнаты были великолепны. По крайней мере, такими они показались Грэйс. Две смежные комнаты на втором этаже. Полы неровные, потолки выпячивались в самых неожиданных местах; чтобы подойти к кровати, нужно было низко нагнуть голову, а в «гостиной» безусловно можно было только сидеть, но не стоять. Зато комнатки были очень чистенькие, со свежевыстиранными и заштопанными кисейными занавесками, красивой олеографией, изображавшей коронацию королевы Виктории, коллекцией птичьих яиц, собранной племянником миссис Кэйс, увеличенной фотографией её мужа (который служил на железной дороге и умер от блуждающей почки) и с чудесным видом из окон на сад.

Сад был длинный, в нём росли вишнёвые деревья, и Грэйс уже представляла себе, какие они будут весною, все в цвету, колеблемые ветром. В поле за садом гуляли коровы, а за полем тянулась аллея вязов. Грэйс стояла у окна, и слёзы навернулись ей на глаза — всё было так красиво, и она подумала о Дэне, и ей от этого стало немножко больно.

Она повернулась к миссис Кэйс:

— Я хотела бы оставить за собой эти комнаты, если вы согласны их сдать.

Довольная миссис Кэйс кивнула головой.

— Пойдёмте ко мне вниз, милочка, выпьете чашку чаю, и мы обо всём потолкуем.

Грэйс и миссис Кэйс сошли вниз, — миссис Кэйс, сходя, держалась за перила, потому что она прихрамывала, — и выпили по нескольку чашек чаю и все обсудили. Теперь миссис Кэйс отрешилась от всяких условностей, и кроме того, жадной она никогда не была.

— Если я спрошу пятнадцать шиллингов в неделю, — сказала она, склонив голову набок, как высматривающая что-то птица, — то, принимая во внимание все обстоятельства, милочка, это ведь не будет слишком много?

— Нет, конечно, — согласилась Грэйс, и дело было слажено без единого возражения с её стороны.

Они продолжали беседовать, и дружеское согласие между ними всё росло. Миссис Кэйс была неисчерпаемым источником полезных сведений. Телефон имеется в деревне, на ферме у старого мистера Пэрселла, и он, конечно, разрешит ей пользоваться им. И отсюда всего три мили до Фиттльхемптона, а в Фиттльхемптоне много хороших докторов. Долго, долго разговаривали Грэйс и миссис Кэйс, и хотя в конце пошли уже интимные подробности о том, как блуждающая почка мистера Кэйс унесла его в рай, разговор вышел удивительно оживлённый и приятный.

Потом, вовремя поспев на поезд, отходивший от станции Барнхэм в четыре десять, Грэйс ехала домой ужасно счастливая и бодрая. Грэйс была бестолкова. Хильда и мисс Гиббс утверждали, что Грэйс и ветрена, и глупа, и флегматична. Хильда и мисс Гиббс направили бы её в солидный родильный дом, с резиновыми тюфяками, наполненными водой, и ваннами, и душем. Они сочли бы Грэйс сумасшедшей, если бы видели, как она путешествовала в Барнхэм и затем прижимала свой немного курносый нос к окну лавки миссис Кэйс.

Возвратившись в общежитие, Грэйс чувствовала себя такой счастливой, что ей захотелось помириться с Хильдой. Сияя, вошла она в комнату сестры. Разрумяненная свежим ночным ветром, с глазами, полными доверия и надежды, она сказала, остановившись на пороге:

— У меня уже всё устроено, Хильда. Я нашла чудеснейшее местечко в Суссексе.

— В самом деле? — холодно заметила Хильда. Она сгорала от желания узнать, куда ездила Грэйс и как она устроилась, но она была слишком горда и слишком задета, чтобы это показать.

Сияние на лице Грэйс померкло.

— Рассказать тебе? — спросила она нерешительно.

— Как-нибудь в другой раз, — сказала Хильда и, взяв со стола журнал, принялась его перелистывать.

Грэйс повернулась и вышла из комнаты. Как только дверь затворилась, Хильда вскочила, чтобы бежать за Грэйс. Но не пошла — характер не позволял. Она стояла хмурая, неподвижная, с выражением муки на бледном лице, потом злобно швырнула журнал в угол. В эту ночь над Лондоном происходила воздушная атака. Когда это бывало, Грэйс обычно спасалась к Хильде в комнату и забиралась к ней в постель. Но в эту ночь, как ни ждала и ни тосковала Хильда, Грэйс не пришла.

Время родов приближалось. В каждый полувыходной день Грэйс ходила по городу, закупая разные мелочи, которые могли ей пригодиться, а может быть, и не могли. Это доставляло ей массу удовольствия, особенно экскурсии по магазинам дешёвых вещей. Дэн писал ей два раза в неделю. Он надеялся получить отпуск ко времени ожидаемого великого события. Он писал, что вымолит, займёт у кого-нибудь или украдёт пропуск, что, если надо будет, он дезертирует и переплывёт Ла-Манш, но приедет к ней. Впрочем, все, вплоть до переплывания канала, зависело, разумеется, от того, перейдут ли они в наступление или нет.

Письма Дэна более, чем когда-либо, служили Грэйс утешением. Она всё ещё надеялась, что они с Хильдой снова будут друзьями. Но в последний день её пребывания в лазарете, когда она поднялась к Хильде в комнату, чтобы проститься, оказалось, что Хильда в театре. Пришлось Грэйс уйти ни с чем. Грустно ей было уезжать таким образом.