Дэниел Мартин - читать онлайн книгу. Автор: Джон Фаулз cтр.№ 82

Дэн понял это, когда, наконец-то уплывая в сон, краешком сознания коснулся сценария о Китченере. Не исключено, что неподатливость материала — это просто вызов; и теперь этот вызов он воспринимал с чувством облегчения. Он принимает вызов, он справится, получив это «да!», сумеет как-то решить все проблемы. Скорее всего чувство облегчения было в значительной степени вызвано чисто личными, эгоистическими причинами, мыслью, что пусть и ценой потери, но ему удалось порвать со стилем существования, омрачившим и в конце концов подчинившим себе этот оксфордский дом. Он подумал о Дженни, о том, как она далеко отсюда, как — к счастью — далека от всех символов и архетипов этой мальчишеской комнаты. Англия, Оксфорд, замкнувшийся в себе самом и своём академизме; средний класс и средний возраст… Дэн заснул.

Здесь спит, похрапывая, господин Specula Speculans — так вполне может показаться. Но даже у самых жалких составителей диалогов и сочинителей чьих-то судеб бывают такие настроения, какими бы неподобающими, злостно не принимающими в расчёт страдания других эти настроения ни были: иначе сочинителям не выжить. Ведь они проживают не жизнь, а жизни других людей; проезжают не по магистральным путям определённого факта, но, словно «кочующий» учёный без постоянной должности, переезжающий из одного университета в другой, мечутся по стране гипотетических предположений, сквозь все и всяческие прошлые и будущие каждой единицы настоящего. Только одно из всего этого набора может стать тем, что случилось, и тем, что случится, но для этих людей это одно не так уж и важно. Я творю, следовательно, я существую: всё остальное — сон, грёза, хоть и конкретная, и осуществимая. Скорее всего то, что Дэн пытался отыскать в своих зеркалах, было не собственное лицо, а путь сквозь стекло, в Зазеркалье. Этот тип интеллекта находит удовлетворение в том, в чём — как можно себе представить — находит удовлетворение Господь Бог: в непреходящей множественности настоящего, в своих бесконечных возможностях, а не в завершённости, не в совершенстве. В совершенном мире не нашлось бы места для таких писателей — вампиров, спящих с довольной улыбкой на устах, в то время как философы бросаются из окон, мужчины и женщины мучаются, дети умирают от голода, а мир гибнет от собственной алчности и глупости. Если Дэн и улыбался во сне в эту ночь, то потому, что в глубине его подсознания гнездилась уверенность, что в совершенном мире не нашлось бы места и ни для кого другого.

Около девяти меня разбудил голос Жизель из-за двери. Звонила моя «дочь из Лондона». Когда я спустился в холл, Джейн — в халате и домашних туфлях — протянула мне трубку, прикрыв ладонью микрофон:

— Я сказала ей, что случилось.

— Спасибо тебе.

Объявив Каро, что это я, я смотрел вслед Джейн, спускавшейся в кухню.

— Ох, папочка! Это ужасно — для тебя.

— Гораздо меньше, чем для…

— А она…

— Держится очень мужественно.

— Я просто не могла поверить, когда она сказала.

— Я понимаю. — Я сделал свой собственный — краткий и тщательно отцензурированный — отчёт о случившемся: мы встретились, он ни словом не намекнул на это, должно быть, решение было принято довольно давно.

— Всё это так странно. Прямо как будто он только и ждал…

— Я думаю, он и вправду ждал, Каро. — Я замешкался, впервые вдруг осознав, как трудно будет объяснять или, вернее, не объяснять, что же на самом деле произошло. — Встреча со мной, очевидно, была для него завершением чего-то, что ещё оставалось незавершённым. Не нужно думать, что это был акт отчаяния. Я подозреваю, что в гораздо большей степени это был акт облегчения, освобождения. Умиротворения, если хочешь.

Некоторое время она размышляла над моими словами.

— Тётя Джейн говорит — ты вёл себя просто замечательно.

— Что-то сомнительно.

— В её голосе я этого не уловила.

— Мы поговорили. Ты была права.

— Очень рада. — Она помолчала. — Наконец-то. — И добавила: — Хоть что-то.

— Ну и нечего капать на мозги.

— А я и не капаю.

— Ну а ты? Как твои-то дела?

Она помолчала.

— Я опять вчера ходила квартиру смотреть. Вечером. Только теперь мне кажется, что я тебя в беде бросаю.

— Это лишь доказывает, что ничего подобного. Давай соглашайся.

— Ну, на самом деле я сказала, что я её сниму. Мне дали время подумать до завтра. Только…

— Никаких «только». Нужно заплатить вперёд?

— Только за первый месяц.

Пауза.

— Вообще-то я позвонила, потому что тебе тут как раз телеграмма пришла…

— Ты её вскрыла?

— Я подумала, может, лучше вскрыть…

Новая пауза выдала её с головой.

— От Дженни?

— Хочешь, чтоб я тебе прочла?

Телеграмма, видимо, лежала перед ней наготове.

— «Тай Бу Чина скучает о тебе но теперь у неё есть я тчк пожалуйста позвони твоя вечером Дженни». — И Каро добавила: — Если тебе это о чём-то говорит.

— Да. Всё нормально.

— А кто это — Тай Бу Чина?

— Это одно слово — тайбучина. Такой кустарник — растёт у «Хижины». Дженни переехала. Вот и всё.

— А-а. Я-то думала — это собака, пекинес какой-нибудь или ещё что-нибудь китайское.

— Бразильское. Возьму тебя как-нибудь в Кью [180] , покажу, что это за растение.

— Ох уж эти все растения и все эти женщины в твоей жизни… — пробормотала она.

— На самом деле — только одна. Её имя на «К» начинается.

— Скажешь тоже.

— Ты сегодня вечером дома?

— Если хочешь…

— Если только ты не…

— Приоритет за тобой.

— Я выеду во второй половине дня. Давай пообедаем где-нибудь вдвоём, хорошо?

Она опять помолчала.

— А ты бы не пошёл со мной квартиру посмотреть?

— Конечно. Давай так и сделаем.

— Не будь очень уж резок с мамой. Её ведь не переделаешь.

— Постараюсь.

— И — ты обещал. Пока ей не говорить. Пожалуйста.

Теперь помолчал я.

— Но ты ведь сказала Джейн?

— Ну надо же мне… чтоб можно было хоть кому-нибудь.

— Я не давлю на тебя, Каро. Просто она ведь обидится, если…

— Ну знаешь, с вами двумя мне не справиться.

Не время было спорить.

— Ну ладно. Не беспокойся.